Истории СССР

Я продолжал разработку инструментальной методики измерения параметров суставных углов человека в процессе спортивных движений. По предложенной мною гипотезе, амплитуда движения при выполнении упражнений спортсменом высокой степени подготовленности должна быть более экономичной, а, следовательно, минимизированной по выбранному критерию (по объёму движений, например).

Аналогичная методика лежит в основе конструирования всех шагающих роботов. Ещё на четвёртом курсе я сконструировал тензометрические датчики в стельках спортивной обуви, которые позволяли регистрировать фазу опоры. Ведущий инженер лаборатории Вадим Андреевич Мохов помог мне подобрать такой модулятор и передатчик, что его легко можно было разместить на поясе спортсмена и получать информацию, используя радиоканал прямо на соревнованиях и тренировках.

Датчики я разрабатывал совместно с ребятами из лаборатории робототехники. Обработка измерений и подсчёт результатов по критерию делали в нашем вычислительном центре. Разрабатывали специальную программу для ЭВМ. На научном конгрессе по биомеханике в Киеве нашу работу отметили и похвалили.

Второй год работы подходил к концу. По утрам я успевал проводить тренировки по карате своих соратников из компетентных органов Гены Фёдорова, Филиппа Нам, Сергея Фёдорова, Смирнова Володи, Селивестрова Сергея, Петрова Бориса, Березовского Марка, Полякова Сергея, Кузьмина Володи, Суворова Николая, Варехова Лёши, Богданова Лёни, Смелова Бориса, Валеры Добрикова, Вити Терехова.

Тренировались мы в зале спортивного общества «Труд» на улице Декабристов, где часто проводил тренировки Лёня Усвяцов со своими учениками Вовой Путиным, Аркашкой Ротенбергом, Димой Момотом, Колей Кононовым, Сашей Абрамовым («Разговор от первого лица» А. Колесников, 2006). По вечерам я продолжал тренироваться и выступать как спортсмен-любитель за «Зенит» у Александра Массарского. Чтобы заработать на жизнь какие-то деньги приходилось тренировать там же детишек в платных группах по дзюдо от Профкома завода имени М.И. Калинина до 1973 года.

Такие обширные знакомства позволяли открывать двери всех театров, магазинов и ресторанов. Везде находились свои люди и пресловутый советский дефицит меня не касался ни в чём. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Но сто рублей мне тоже не мешали. А вернее триста. Столько я тогда в итоге зарабатывал. И вот 21 декабря 1973 года, в то время, когда я делал свой доклад на конференции института, заведующий кафедрой Ю.В. Захаров радостно сообщил всему народу, что у меня родился сын Тимофей. Пришлось накрывать поляну. Такая у нас была традиция.

Пришла осень 1974 года. Как опавший лист, прилетела повестка от военного комиссара с призывом в армию. Военком не забыл своего обещания. Юрий Владимирович посоветовал мне поступить в очную аспирантуру и позвонил своему другу Вале Булкину в Ленинградский научно-исследовательский институт физической культуры на проспекте Динамо, дом 2. Шикарный особняк в стиле «модерн» на берегу Большой Невки.

Сказал, что отрывает от сердца самое дорогое. Шесть лет учил, а отдаёт другому. Так поступил бы не каждый. Я сдал экзамен по «Теории и методике спортивной тренировки» и был принят на трёхгодичное обучение в очную аспирантуру по специальности 13.00.04. С военкомом я попрощался до скорых встреч. Только формально попрощался с А.И. и Ю.В., потому что дружба понятие круглосуточное. И, по моему, пожизненное. Я с ними не расставался до их последнего вздоха. И принёс все свои разработки и идеи школы ЛИАП в новый коллектив спецов в области науки о спорте.

Мне дали стипендию в сто рублей, разрешили работать по совместительству в ЛГИТМиКе и иногда сниматься в кино. Мой начальник к этому виду искусства был не равнодушен. Моим научным руководителем стал старший научный сотрудник, заведующий сектором высшего спортивного мастерства Ленинградского научно-исследовательского института физической культуры Валентин Алесеевич Булкин, человек незаурядный. Но это уже совершенно другая история.

Вечеринка с Бродским

Я стоял на перекрёстке Бродвея и 49-ой улицы, пытался остановить прохожих и узнать адрес, повторяя на ломанном английском языке свой вопрос

— Сори! Где тут… э-э… Самовар, плыз? Но прохожие пролетали с такой скоростью, что окончания вопроса тонуло в шорохе шин.

— Я покажу тебе дорогу, Коля! — послышался знакомый голос за спиной.

— Твою мать, Оська! Что ты тут делаешь?

— Это ты что здесь делаешь, старичок? Я-то здесь живу.

— А как ты меня узнал?

— Да по пальто! Помнишь как в том анекдоте про большевиков, которые встретились у мавзолея Ленина через пятьдесят лет после революции и один другого спрашивает, как же он его узнал? Да?

— А сколько же мы не виделись?

— Постой, постой, Коля…Последний раз это было у тебя на вечеринке. Перед моим отъездом. Я, Илья, Семён, Паша, Вова Светозаров. Ну и напугался я тогда. Второй то раз сидеть не очень хотелось. Да? Вот и послушали музычку! Де Битлз!

— Боже мой, сколько воды утекло, Ося?!

— А я тогда на Ленфильме тебя сразу узнал и не хотел к тебе тащится. Как-то ты мне сразу не понравился, когда я тебе «Доктора Живаго» продал. Да? Что-то ментовское у тебя в лице было. Если бы не Илья и Семён, которые начали тебя расхваливать, я бы не поехал.

— А Илья то уже давно умер. И Семён тоже.

— Да грустная история. Очень грустная. Ну, пойдём, Коля, покажу тебе дорогу к «Самовару». А помнишь, мы тогда поехали на 31-ом трамвае к тебе на бульвар Профсоюзов и хотели где-нибудь сойти водки купить и так далее, и так далее, и так далее…

На Зверинской выходим — водки нет. На Добролюбова выходим — водки нет. А надо до семи успеть, а то пришлось бы «Сержанта» на сухую слушать.

— А девчонки ваши, Ося, на второй остановке в другую сторону чуть не уехали, поняли, что с вами вечеринка не весёлая получится. Семён их еле-еле уговорил, расписывая какие уникальные у меня пласты «БИТЛЗ».

— Да он и нас всех уговорил к тебе поехать, потому что только у тебя в Ленинграде «Сержант Пейперс лонли хад клаб бенд» появился. Да ещё своя комната в центре. Тащится в новостройки не надо, чтоб выпить под музыку и так далее, и так далее, и так далее…

— А водку мы уже прямо у моего дома купили в гастрономе в Леотьевском переулке. Сразу две бутылки «Столицы» взяли, чтоб лишний раз не бегать. А на закусь пельмешек «Сибирских» шесть пачек. Нет, пять — у них больше не было. Всё разобрали под конец дня. А комнату мама мне дала, чтоб жить с молодой женой отдельно, свой дом создавать. Они после войны в коммуналках такого натерпелись, мама не горюй. Я из штанов выпрыгивал от радости, что стал самостоятельным. Могу, кого угодно приглашать и любую музыку слушать.

— Ну, в этом вопросе, Коля, нас твоя соседка разубедила. Да? Она же тебе сразу сказала, что вы здесь не один живёте и будете пол мыть лишний раз в местах общего пользования за своими гостями. Да? Ты цыкнул тогда на неё, а дочка с хахелем выскочили бить тебя, но… притормозили сосчитав нас по головам. Да?

— А хахель крепкий был такой парнишка, спортсмен, баскетболист. Витя Правдюк его звали. Дочка тоже баскетболистка. Они в университете оба учились. На филфаке, нет… на юридическом. Права покачать любили.

— Я помню обалдел от твоего книжного шкафа до самого потолка. Метра четыре высотой. Да?

— Да не шкаф это был, а стеллаж из досок. Сам сделал.

— Ну да?

— А пока твоя жена пельмени в тазу варила, соседка орала, что нельзя занимать всю плиту и что ей тоже пищу надо готовить. И что ты — кулак и так далее, и так далее, и так далее. А ты её крысой обозвал. Да?

— Крысой она и была. Ни дать, ни взять. А помнишь, Ося, когда ты начал после второй рюмки читать «В Рождество все немного волхвы…», она в дверь забарабанила и попросила не кричать так громко или она вызовет милицию. А Илья ей сказал, что мы разучиваем революционные песни к празднику Октября.