Чертоги Казад-Дума (СИ)

Вообще, следовало признать – Гэндальф поступил мудро, отведя своих подопечных в дом медведя. Беорн, описанный Серым Странником как свирепый и прямой человек, на деле оказался милым и добрым хозяином. Вернувшись сегодня утром домой, он улыбался гостям и не ругал их за причиненный вред. Лишь подшучивал порой над свойственной гномам неповоротливостью. При этом ироничные замечания никак не помешали хозяину огромных пчелиных угодий снабдить путешественников славными пони, крепкими луками и едой. Балину Беорн приглянулся, и не только в качестве радушного представителя людского народа, но и как потенциальный союзник в будущих сражениях. Тихонечко улыбнувшись, старый гном решил, что медведя нужно будет отблагодарить сразу по прибытии в Эребор. Доброту седой воин ныне расценивал как редкость, и готов был платить за нее не только золотом, но и кровью.

— Позволь-ка, Балин, — Торин осторожно перешагнул через лежащий на земле тюк с картошкой и подошел ближе. Подняв с земли пухленькую книжицу, Король-под-Горой присел напротив Гэндальфа, задумчиво листая исписанные чернилами страницы. Вновь отхлебывая супа, Балин представил себе те ощущения, что испытывал сейчас старший сын Траина. Подаренная Ниар книга была старой: истрепанный по уголкам кожаный переплет пестрил крохотными трещинками, а плотные пергаментные листы сухой книжной мягкостью ласкали пальцы. Седовласый гном вообще питал тайную страсть к древним писаниям и сочинениям прошедших эпох. Так уж вышло, что Балин всегда доверял голове больше, чем мечу. А разум, как и клинок, нуждался в постоянной шлифовке. За точильный камень могла сойти любая книжка, но лучше прочих – по признанию самого гнома – оказывались исторические трактаты. Как этот самый «Сильмариллион», по удаче доставшийся хоббиту.

— Собираешься почитать нам? — с ухмылкой на устах пробубнил Двалин. Жадно забивая рот вареным картофелем, брат искоса глянул на Торина. Балин, хмыкнув в бороду, поступил по примеру родственника. Король-под-Горой, нежно поглаживая желтые страницы огрубевшими за годы тяжелой работы руками, кивнул. В глазах молодого наследника рода Дурина отражалось пламя маленького костра. И наравне с призрачными языками пламени их яростную синеву разрывали сполохи чего-то большего, чем просто любопытство. Король Эребора, оглядывая книжку, чувствовал восхищение. И восхищение это детской простотой сияло на вечно серьёзном лице потомка великого гномьего рода.

Полуденную тишину наполнил сочный баритон Торина. К всеобщему удивлению, предводитель смелой компании отлично читал вслух, легко справляясь со сложными словами и долгими оборотами. Дыхания молодому Королю хватало с лихвой, так что вскоре все гномы вместе с магом и хоббитом погрузились в приятную дневную полудрему. По воздуху разливались слова старых сказок, и лишь порывистый ветерок порою прерывал гладкое повествование о Сильмариллах.

♦♦♦♦♦

По воздуху разливались слова старых сказок, и лишь порывистый ветерок порою прерывал гладкое повествование о Сильмариллах. История в книге Ниар была интересной, а потому Торин вскоре совсем забыл об Эреборе, драконе и золоте. Разумом Короля овладели чужие подвиги, и совсем как в детстве молодой гном взахлеб зачитывался ловко пляшущими друг с другом фразами. Чудные описания преображались в яркие жизненные картины перед глазами, а сердце вторило переживаниям героев.

— Так Мелькор покинул Валинор, и какое-то время два дерева снова светили прежним светом, и страна наполнилась им. Но Валар тщетно пытались добыть сведения об их враге, и радость всех жителей Амана была омрачена, как будто небосвод постепенно затянуло облаками, принесенными издалека холодным ветром. И все боялись, что может случиться еще что-нибудь недоброе,* — докончив чтение до следующей части, Торин с грустью оторвался от книги. Подняв взгляд к друзьям, нашел их мирно сидящими вокруг и слушающими мастерски написанную историю. Бильбо, что вновь покуривал трубку, задумчиво косился на горизонт. Балин, читавший «Сильмариллион» до Торина, попивал воду из резной деревянной кружки. Племянники, плечом к плечу сидевшие на земле, открыв рты смотрели на своего Короля. Выражения лиц остальных соратников были сходны выражениям лиц Фили и Кили. Лишь Гэндальф, приникнув к большому валуну, с ужасающей тоской в глазах глядел в сердце догорающего костра. Глухое безмолвие сковало путников, погружая в тягучие пучины размышлений, мечтаний и довольства. Торин, моргнув, положил между страницами травинку и открыл переплетённый кожей фолиант на развороте. Книгу кто-то подписал, но языка гном не узнал.

— Нет, это ж надо какой подлец, а? — неожиданно нарушил гробовое молчание Глоин. Яростно махнув рукой, ткнул пальцем в сторону молодого наследника Дурина. Последний вздрогнул, пусть и незаметно для всех. Дрожащий бас друга прозвучал как драконий рык в онемевшем воздухе. — И ему Сильмариллы подавай, и власть, и счастье! А против братьев своих пойти это что же, нормально разве?

Размахивая огромными кулачищами, Глоин бил себя в грудь и еще несколько минут бранил несчастного Мелькора, давным-давно почивавшего в какой-нибудь волшебной темнице Эру. Король-под-Горой, улыбнувшись огненно-рыжему компаньону, вновь обратил все свое внимание на подпись, что красовалась на истрепанном временем форзаце. Проведя рукой по буквам, гном с еле ощутимым волнением понял, что автор надписи выводил хитросплетения букв не чернилами. Высокие и стройные завитушки крепкого мужского почерка словно бы въелись в плотный пергамент тонкой огненной нитью. Если бы перья писали искорками, несомненно, любая книга выглядела бы так же, как странные письмена на развороте. Торин, сглотнув, пальцами коснулся самой верхней и самой короткой фразы. Имя владельца старой книжицы, без всяких сомнений.

— И снова, к Саурону и прямо в Ородруин всех приспешников Моргота! — Кили, с Глоина переведя взгляд к Серому Страннику, обворожительно улыбнулся магу. — Гэндальф, послушай, но разве эти байки про войну за легендарные эльфийские камни – правда? В смысле, кто знать то может, что действительно происходило тысячелетия назад? Ну, допустим, пара остроухих воинов. Однако и их память подвести может.

Волшебник, выслушав короткую реплику Кили, задумчиво выдул длинную струйку дыма изо рта. Терпкий сухой запах тлеющего табака стелился по лугу, щекоча нос. Торин, оглядев мага исподлобья, подумал, что племянник прав в какой-то мере. Баллады о героях ушедших времен просто слова, положенные на музыку. Верить в доблесть и честь некогда существовавших правителей становилось из года в год сложнее: десятки лет пробегали мимо с быстротой горного ручья, изливаясь в чарующую бездну прошлого, а разум не молодел, и тело не крепчало. Твердые, как каменные монументы, постулаты ценностей ветшали, превращаясь в тлен. Жернова времени в серую пыль превращали даже, казалось бы, нерушимые идеалы. Все менялось, как и сама жизнь.

— Сказки всегда были просто сказками, мой дорогой Кили, — голос Гэндальфа стал отчего-то ниже на пару тонов. Сочащийся плохо прикрытой грустью, он искажал слова волшебника в призме тоски и печали. — Но прошлое скрывает в себе множество тайн и ныне властвующих над Средиземьем. Если хочешь знать, юный гном, то восхваляемый в эльфийских гимнах талантливый кузнец Феанор действительно некогда существовал, и Сильмариллы, природа которых и по сей день остается величайшей загадкой для жителей Эннората, взаправду стали причиной многих войн. То, что кажется тебе легендой, для меня, милый Кили, является лишь хорошо забытым прошлым. Будет желание, подискутируй на эту тему с владыкой Элрондом. Он многое помнит, многое знает, и мудростью своей поделится с удовольствием.

Племянник от сделанного предложения поморщился. Торин, наблюдая за сыном сестры, тепло улыбнулся. Кили был похож на Дис. В большей степени, чем Фили. Темноволосый, кареглазый, остроносый, юный гном был точной копией своей пронырливой и егозливой в детстве матери. Короля-под-Горой овеяло теплой волной дорогих сердцу воспоминаний. В голове мелькали сцены из прошлого: ребяческие шалости и вечные догонялки под крутыми каменными стенами Эребора. Сестра любила проказничать, и в проказы свои почему-то вечно втягивала и Торина. Фрерин, которому отец поручал следить за шкодливой младшей сестрой, вечно пропадал в библиотеке, так что Дис большую часть времени была предоставлена самой себе. Синеглазая, умная, вертлявая, гномка с хохотом носилась по цитадели, отстригая бороды незадачливым королевским охранникам и срезая тугие кошельки с поясов купцов Дейла. В общем, сестра любила повеселиться от души. Однако с возрастом ее проделки становились серьезнее, Фрерин же с годами делался лишь беспечнее, а в итоге во всех бедах виноватым оказывался Торин. Старший ребенок, как-никак. И не важно, что юный наследник трона понятия не имел, каким образом все рыжие гномы цитадели в одну ночь могли стать синеволосыми. Трор требовал ответа именно с Торина, предоставляя сестре и брату возможность похихикать за спиной несчастного эреборского принца. Веселые годы юности…