Драконье золото (СИ)

Принцесса стояла рядом с отцом, по правую руку, замещала Дороса — ей ужасно не хотелось быть тут, занимать место брата. Девушка боялась: многие могут подумать, что теперь она первая наследница, а надежды спасти принца — нет. Но король настоял, даже прикрикнул, когда та попыталась капризно надуть губы, как делала это всегда, желая добиться своего. Фрона не обиделась, она понимала, что и ему сейчас нелегко, поэтому сделала так, как и просили.

Солнце, взошедшее уже довольно высоко, ослепляло, к тому же всевозможные украшения на парадных платьях придворных мерцали, отражая лучи. Дамам в шляпках было проще, но принцесса и королева были лишены такой радости — короны поверх головных уборов смотрелись бы ужасно и отлично бы подняли настроение южанам. Парадная лестница была украшена белыми нитями и цветами, темно-зеленная дорожка под ногами чуть усмиряла общую яркость, а по двору туда-сюда прогуливались стражники в парадных кирасах. Фрона бы пожалела их, но жальче ей было себя — платье, хоть и летнее, удушало, а ветер, который с утра охлаждал, теперь словно замер, прислушиваясь к происходящему.

Вот врата отворились; музыканты резко ударили в барабаны, вспугнув добрую половину дам, заиграли флейты и трубы; Фрона вздохнула с облегчением — через полчаса она войдет во дворец, в прохладу. Рядом с ней стонали леди Лиадан и Ганс, а слева от короля, замерла королева — она впервые за последние два дня вышла к придворным. Лицо её было осунувшимся, под глазами залегли тени, взгляд потух, но даже сейчас она выглядела правительницей — гордая осанка, маска строгого добродушия на лице и идеальные манеры.

Когда кавалькада приблизилась, за спиной правящей семьи послышались восхищенные тихие возгласы и вздохи. И принцесса сама бы выразила восторг столь несдержанно, если бы не статус…

…Впереди на мощном гнедом скакуне ехал сам Император Ристерд, облаченный в черные одежды, справа от него — прекрасная девушка, рыже-золотистые волосы которой горели на солнце, принцесса Нуала, а слева — огромных размеров мужчина с натянутым на глаза капюшоном. Позади них тянулась маленькая, но впечатлительная процессия: мужчина в золотом со знаменем, две большие, явно не сибхайонские, кареты, украшенные яркими полотнами и сверкающими камнями, по обе стороны от них дюжина воинов — не чета воинам Сибхайона: широкоплечие и с длинными бородами, заплетенными в косы. И ещё около тридцати воинов позади. Фрона хмыкнула — Император тоже готовился к неприятностям.

Филандер шагнул вперед, королева и принцесса следом. Они были не менее прекрасны, чем гости, но придворные не сводили глаз с остановившейся процессии.

Как только король ступил на последнюю ступеньку, Император ловко спешился и направился навстречу. Глашатай стукнув посохом о камень, громко и торжественно объявил:

— Его Величество Император Деорадхана, Ристерд Первый! Его Величество король Сибхайона, Филандер Третий!

— Добро пожаловать, Ристерд, — Филандер чуть склонил голову. — Наконец-то вы прибыли.

— Я тоже рад, дорогой друг, — с легким акцентным басом проговорил Император. Фрона восторженно смотрела на него, припоминая слова своей фрейлины — южанин был прекраснее всех мужчин, которых она когда-либо видела. — Позволь представить мою любимую сестру. Принцесса Нуала.

Прелестное создание присела в низком книксене и обворожительно улыбнулась. Король склонил голову. Фрона прищурилась — девушка совсем не была похожа на своего брата ничем, кроме стати и пышных одеяний.

— Добро пожаловать в Сибхайон, Ваше Величество, Ваше Высочество, — Алгая повторила реверанс принцессы и кинула взгляд на свою дочь. Фрона последовала примеру матери.

— Добро пожаловать. И несмотря на причину, я рада видеть вас здесь, Ваше Величество, Ваше Высочество.

Нуала поклонилась, а Император лишь учтиво кивнул, словно какой-то придворной надоедливой леди, и одарил её недовольным взглядом. Фрона стиснула зубы, вспомнив о ещё одном качестве мужчин юга — женщины для них, не более чем украшение. Такого отношения к себе она простить, конечно, не могла. И только Ганс, стоящий у принцессы Сибхайона за спиной, знал, какую ошибку совершил Ристерд. И посочувствовал ему.

========== 6. ==========

Утро Бадахильдиса всегда начиналось примерно одинаково: просыпаясь, дракон некоторое время лежал без движений, прислушиваясь к происходящему вокруг, оценивая обстановку и состояние замка, который жил своей отдельной от хозяина жизнью, затем к Хильду гуськом пробирались прознавшие о пробуждении хозяина прислужники и, весело попискивая, окружали дракона. Тот фыркал на разыгравшихся созданий и повелительным взмахом руки отправлял всю дружную компанию собирать ему завтрак. Дракон ел, не стесняясь — много сил уходило на полеты и превращения из одной ипостаси в другую, а покупки у местного населения, топтавшегося под горами, поддерживали экономику страны, которая медленно, но верно становилась родной. Плюс еще всегда нужно было поддерживать силу на достойном уровне, на случай если молодняк распоясается — сейчас, на этом континенте, Хильд остался старшим из драконов, способных менять облик, что навязывало определенные обязанности. Вся его родня из гнезда поспешно перебралась через море, но все равно умудрялась спихнуть на широкие плечи дракона заботу о младшем внучатом племяннике. Технически, тот был катастрофически непохож ни на одного из драконов его семьи, он ведь даже обращаться не умел. Только что несгибаемым характером и своеобразным чувством юмора, присущим чешуйчатым существам. Именно из-за того, что родня в один голос кричала о том, что мальчишка — их кровный брат, внук, племянник, Бадахильдису пару лет назад пришлось срываться с места, несмотря на потерю властвования над Амулетом, вверенным ему предыдущим хранителем артефакта. А все из-за того, что старшая сестра дракона подняла шум из-за возможной скорой смерти самого человечного из родственников, что и должен был предотвратить безотказный Хильд. Тому хватило месяца тесного общения с племянником, чтобы вся семья осталась довольна, а он мог вернуться в свое уютное поместье, часть которого вновь пришлось отбивать у расшалившихся младших собратьев, которые, вереща и плюясь еще недостаточно горячим огнем, пытались запугать Бадахильдиса, но очень быстро ретировались, угрожающе раздувая воротники на шее. В тот раз дракон решил не летать в родовое гнездо собратьев, чтобы пожурить их мать за из рук вон плохое воспитание, о чем еще пока ни разу не жалел. Видимо, все же была небольшая надежда на подрастающее поколение.

Теперь же утро начиналось с судорожного подскакивания, никак не вяжущегося с положением Хильда в обществе драконов, и со спешки в маленький храм, в котором происходила проверка сохранности Амулета. Как ни крути, а второго похищения дракон бы уже не потерпел и разнес бы к чертям весь отряд — или королевскую гвардию — наглецов. Нужно еще было пытаться не попасться на глаза вездесущему, снующему туда-сюда принцу, который как назло поджидал Хильда каждое утро за каким-нибудь из углов. Если засада венчалась успехом, то, как бы шифрующийся дракон ни пытался скинуть с себя прилипалу-мальчишку, остаться одному никак не получалось. Впрочем, уже на четвертый день пребывания Дороса в замке Хильд свыкся с ощущением присутствия другого существа рядом, а на седьмой день уже испытывал дискомфорт, если принц где-нибудь пропадал. Спасало дракона только то, что Бадахильдис легко нашел рычаг давления на юношу, верно расценив произошедшее в купальне и мастерски используя полученную информацию во благо своего спокойствия. И хотя в большинстве исчезновений настойчиво чего-то добивающегося юноши из поля зрения был виноват сам дракон, все же плохие предчувствия не оставляли Хильда в покое ни на минуту, как только Дорос переставал досаждать хозяину замка своим присутствием.

На следующей день после того, как Дорос вломился в купальню к дракону, принц вел себя тише воды и старался слиться с обстановкой в комнате. Утром они с Хильдом обменялись приветственными кивками, а затем мальчишка куда-то поспешно исчез, а дракон в этот же момент твердо решил наложить охранные заклятия на все двери и окна замка — мало ли что придумает этот божий одуванчик. Проще было наложить общую руну на весь замок, но тогда бы в ушах дракона все звенело не переставая, так как прислужники, посовещавшись, решили устроить генеральную уборку всего, до чего дотянутся их крохотные ручки. Дракон был не против, но все же подумывал над тем, что созданные им создания совсем отбились от рук и живут своей жизнью, не ставя во внимание интересы своего хозяина. Погруженный в мысли о возведении подобающей защиты, Хильд пропустил момент, когда за ним хвостом пристроился принц.