На обочине войны (СИ)

   - Не слушай этого балабола, - Мария сделала вид, что собирается огреть Михаила полотенцем, тот ловко увернулся, ответив проказливой гримасой, - странник он. Не сидится ему на месте. Все ходит и ходит, ищет чего-то. А что искать-то? Когда ничего поди и не осталось. Порой, приводит кого-нибудь. Артем, добрая душа, никому не отказывает. Каждому место находит. Кого в отряд, а кого по хуторам пристраивает.

   Аня с глубоким сожалением отложила ложку. Как же быстро закончилось место в желудке! Она и не подозревала, что картошка с грибами, уха и квашеная капуста могут быть такими вкусными.

   - Идем, - потянула её за рукав хозяйка, заметив, что девушка засыпает за столом, - я тебе на печке постелила. Поди и не спала никогда на печке-то?

   Аня отрицательно помотала головой. Сил ответить уже не осталось. Засыпала она под тихий разговор, сидящих за столом мужчин.

   - Значит, город совсем вымер? - уточнил Артем. Блики догорающей свечи, бросали причудливые тени на лица, придавая им вид заговорщиков.

   - И те, кто остались, не доживут до весны. Банды поделили между собой районы, и считают себя хозяевами всего, что там находится. Легко можно получить пулю за банку тушенки, старую куртку или стопку книг.

   - Говорил с кем?

   - Да, - грустно кивнул отец Алексей, - пока все тихо, но как только у кого-то из банд закончатся продукты, полезут к соседям. Сейчас каждый живой человек - лишний рот. Выживают, как могут. Летом еще порядок какой-то был. Трупы хоронили, ну или сжигали на крайний случай. Сейчас мертвецы валяются просто так. И к весне их станет только больше.

   - Что ты от меня хочешь? - Артем откинулся на спинку стула, - помочь им умереть быстро, чтоб не мучились? Те, кто хотел - давно ушли из города. Мрази, что там осталась, я помогать не хочу и не буду.

   Отец Алексей ответил скорбным взглядом. Город был больным местом их споров. Но монах своих попыток не оставлял.

   - Наша жизнь сейчас разбита. Мы, словно осколки стекла, рассыпались по земле. Где-то кусто, где-то пусто, а где-то даже с зубами. Но дело не в этом. Враг решил, что если лишить нас головы, то Россия рухнет сама, надо лишь немного помочь. Не учли одного, мы давно привыкли жить сами по себе, не надеясь на государство. Нас, конечно, упорно оболванивали, выращивая толерентно-безразличное поколение. Но кровь так просто не вымоешь. Помнят еще наши души, что значит быть русскими.

   - Свежо предание, да верится с трудом, - недоверчиво хмыкнул Артем, - осколки, души... Всё это хорошо, когда не нужно думать о куске хлеба.

   - У тебя же он есть?

   - Допустим.

   - А что дальше? Я знаю, ты расселяешь народ по деревням, весной собираешься засадить землю. Кривого выбил из Нижнеручьевска.

   - Сам напросился. Нечего было людей живьем сжигать, - пожал плечами Артем.

   - Ты же прекрасно понимаешь, что банды, когда выжмут все из города, придут сюда, на твои хутора.

   - Предлагаешь начать первыми? - поднял брови Артем.

   - Это называется упреждающий удар, - спокойно выдержал ироничный взгляд командира монах, - мы сможем забрать с собой тех, кто еще остался в городе и боится уходить в одиночку, как она, - отец Алексей кивнул в сторону спящей на печи девушки, - кстати, что ты собираешься с ней делать?

   - Я бы предпочел оставить её здесь, - Артем еле заметно улыбнулся, вспомнив тонкий профиль Анны. Вот, поди ж ты, мелочь, одни кожа, да кости, а зацепила чем-то. Попал ты, боец, однозначно попал. Тут не ранение, а прямой в сердце, - Марии нужна помощница.

   - И охрана. Двое против банды не выстоят.

   - Да, не могу я прикрыть все хутора, - раздраженно проговорил Артем, понимая, что прикроет, наизнанку вывернется, а прикроет, - этот город, словно опухоль. Вырезать целиком - вот единственный вариант.

   Снег, выпавший за ночь, преобразил лес, превратив его в сказочную страну. Темные мрачные ели вмиг помолодели, приодевшись в пушистые шубки, а высокие березы накинули прозрачные шали на свои тонкие ветви.

   Из деревни уходили четверо. Трое шли в расположение отряда, один уходил на север, где по слухам, оставались остатки, базировавшейся в том районе военной части. Осколки можно склеить, пока еще не растерялись все части, пока остались силы и желание объединить разбитое. Пусть труден путь, пусть кажется невозможным задуманное, он начнет с малого. Один отряд - смешно, а три, пять, десять? Очистить город от банд, вывести людей... Так много еще надо сделать. Пусть он уверен, что это начало конца, и мир катится в пропасть. Вот только там, на дне живет надежда. И она спросит за все - за то, что сделал и не сделал.

   Монах поправил лямку рюкзака, лыжи заскользили по снегу. Впереди лежала дорога.