Дети Солнца. Во мраке дня (СИ)

- Зачем вам это? – спросила она.

- Много плохого было сделанной мной, моими друзьями, да и вообще, не хорошо как-то вокруг. А несчастье порождает несчастье, пора разорвать этот порочный круг, - сказал я.

- Складно врёшь, - ответила она улыбаясь. – Честно скажи.

- Да я серьёзно говорю, просто хочется сделать что-то хорошее, хоть раз в жизни, по настоящем хорошее. Приставать к вам я не собираюсь, - сказал я приложив правую руку к сердцу. – Слово офицера.

- Вы офицер без году неделя, - ответила она повернувшись к двери, и уже сделала шаг в т сторону. Сняла с вешалки пальто и вышла в подъезд.

- Вы куда? – спросил я с обидой в голосе.

- За вещами, - ответила она с улыбкой. – В той забегаловке остались кое-какие мои вещи, я их перевезу, и сразу обратно. Раз уж предложение такое выгодное, и жильё и работа. Домработница так домработница, но отношения у нас только деловые. Договорились?

- Договорились, - сказал я, пожимая протянутую ею руку, и потом добавил. – Женя, то есть Евгений. Иванович.

- Аня.

- Вам с вещами помочь? Ну я имею ввиду с переездам, а то в вашем положении таскать тяжести нельзя, - начал предлагать свою помощь я.

- Да нет, не стоит, не хочу отвлекать вас от дел.

- Что вы, какой тут отвлекать, я бойцам прикажу помочь вам, так вмиг исполню, министерская должность даёт свои преимущества, - сказал я с гордым видом.

- Это точно, - сказал она. – Ну это будет очень даже кстати.

На улице бездельничали двое бойцов, на головах их красовались вольно надетые будёновки, из музея что ли какого-то вынесли. У обоих по винтовке, закинутой за плечо, что штыки поднимались над головами сантиметров на двадцать. В руке того что побольше дымилась сигарета, тот что поменьше лишь жадно на неё посматривал.

- Отставить курение, - гаркнул я, приближавшись к ним на расстоянии вытянутой руки, из-за чего оба они вытянулись по струночке, поправили будёновки, и приложили руку к виску. – Вольно.

- Товарищ министр обороны, рядовые Максимов и Червов ведут патрулирование по этой улице в целях выявления преступных элементов, - громко и быстро протараторил то, что был пониже ростом.

- Так, патрулирование значит? – задумался я, потирая подбородок. – А почему на месте стояли? Устав почитать заставить?

- Никак нет, мы знаем как нести патрулирование, - ответил высокий.

- Ладно, доложу вашему командиру, а пока у меня к вам ответственное задание, поступайте в распоряжение вон той девушки, - показал я рукой на девушку тихонько стоящую у подъезда, теребившую край своей рубашки. – Поможете перенести ей сюда кое-какие вещи. Вопросы есть?

- Никак нет! – хором гаркнули в ответ бойцы.

- Если буду вопросы от вашего командира, по поводу того почему вы покинули пост, пусть обратиться лично ко мне, я разъясню ему ситуацию.

- Есть!

Двое бойцов ушли с девушкой, имени которой я до сих пор не знал, ну а мне в конечном итоге пришлось вернуться в квартиру, усесться за стол, и начать читать книги, которые мне посоветовал пожилой библиотекарь.

Толстые занятные книги полностью затянули меня в себя, я открывал одну, другую, читал, делала карандашом заметки, или записывал что-то большое прямо в тетрадь. Постепенно начинали появляться наброски первых законом. А именно, если я правильно подсчитал, в нашей армии на данный момент служит практически тридцать тысяч человек, и это по мимо полиции, которая ещё хоть как-то работает и выполняет свои функции. Поэтому первым дело я планировал расформировать как минимум десять полков, а в строю оставить лишь два, мой и Артёма. В этих людях я уверен. Они точно верны мне, они хорошо умеет воевать и убивать ,мне легко с ними работать. А остальные будут расформированы, да они я думаю и сами этого хотят, работать, содержать семью. Так что мне кажется это будет выгодно, в плане того, что освободиться куча еды, возрастёт производство, хоть чего-нибудь.

Во-вторых, я задумался над тем, что скоро возможен сильный голод. Ну как скоро, зимой, или поздней осенью, когда кончаться последние запасы на складах гражданской обороны, и даже резерв резервных складов, когда кончится всё, начнётся убийственный мор. Поэтому необходимо подумать о возделывании земель вокруг Красноярска. Нужно столько земли возделать, чтобы можно было накормить миллионный город. Насильно людей на поля не выгонишь, всё-таки не коммунисты мы, да и свергнут нас в таком случае скорее всего, если будем заставлять делать то, чего они не хотят. Поэтому я планировал рассчитать сколько земли нужно для производства такого количества пищи, способного накормить многоквартирный дом, потом разделить землю вокруг Красноярска между домами, и чтобы каждый дом сам себя обеспечил пропитанием.

В-третьих, необходимо было определится с границами нашего, похоже, государства, а не одного города. Это конечно не закон, но какой-то документ принять нужно, о том что мы рассылаем дипломатов в основные населённые пункты края. Так на листке к таким пунктам были причислены: Канск, Железногорск, Лесосибирск и Енисейск, Ачинск, Назарово, Краснотуранск, Ужур, Балахта, Минусинск, Шушенское. Оттуда же дипломаты отправятся дальше, по сёлам, деревням и небольшим городам, не подчиняющихся какой-либо районной власти. По моей задумке, города, районы и деревни должны будут подписать договор о вступлении в состав Красноярской Республики. Над этим договором я и планировал трудиться всю оставшуюся ночь.

Скрип карандаша и треск горящей свечи нарушил звук упавших на пол сумок, и звук растягивающейся молнии куртки. Положив карандаш на тетрадь, и взяв с собой свечу я пошёл в коридор.

Аня стояла там, рядом лежала небольшая сумка, в которой поместились все ещё вещи, а рядом стоял мальчик, лет шести. Рост у него был не большой, всего-то около метра. Куртка и тёплые штаны скрывали сильную худобу тела мальчика, под глазами красовались большие синяки, от недосыпа скорее всего, или от недоедания. За дверью же маячили двое бойцов, которых я попросил о помощи.

- Свободны, - бросил я им, и перешагнув через сумку закрыл дверь.

Затем я присел на корточки возле мальчика и спросил:

- Как тебя зовут? – при этом помогая ему снять куртку и уже маленькие по размеру ботиночки.

- Меня зовут Иван, Иван Алексеевич, - с гордым видом, видимо пытаясь подражать взрослым заявил он мне.

- О как, - удивился я поднимая в полный рост. – Ну что, Иван Алексеевич, кушать хочешь?

- Я? – спросил он, и обернувшись вопросительным взором глянул на маму, прося увидеть одобрения, Аня еле заметно кивнула, а на глаза её выступили слёзы. – Да, очень хочу.

- Ну тогда идём, - я взял его за руку, и отвёл на кухню, налил суп, вручил столовый прибор, и вернулся в коридор.

- Кушай Ванечка, кушай, - переживала за него мать, вглядываясь в полумрак кухни, который разгоняла уже полу сгоревшая свечка. – Спасибо вам.

- Да, что там уж, не стоит благодарностей, не просто же так, вы как никак на работу ко мне устроились, - сказал я.

- Какая это работа, так, за жилплощадь некоторые по более требует, чем просто уборка в квартире, вы понимаете о чём я, а вы ещё и деньги платите. Хороший вы человек, - сказал она, вдруг обняв меня. – Спасибо вам.

- Эм…, - протянул я, несколько смутившись от её действий, уж как-то больно неожиданно это произошло. – Ну вы тут располагайтесь, устраивайтесь, разбирайте вещи. Ваша кровать с сыном вот эта…

- А вы? – прервала она меня.

- Что я? – задал риторический вопрос я. – Мне сегодня спать не полагается, работать сегодня буду, и ложиться соответственно тоже. Ну уж если сильно спать захочу, усну на стуле положив голову на сто, не зря же учился 11 лет.

- Ну да, - посмеялась она над моей глупой шуткой. – А вещи куда сложить?

- В шкаф, - казал я рукой на раритет, наверно ещё восьмидесятых годов выпуска, и как тогда велось из восточной Европы. – Моя полка самая верхняя, одна единственная в левом углу, остальные ваши.

- Ох, - сказала она, закрыв рот ладонью. – Спасибо вам ещё раз, я уж и не знаю как вас отблагодарить, вы столько делаете для нас.