Возвращение под небеса

Времени обдумывать произошедшее не было. Рица выла, лежа на полу, Винт в оцепенении замер у дальней стены комнаты. Подхватив рюкзак, я сломя голову выбежала из здания и кинулась к лесу. Я неслась вперёд по рыхлой земле, перепрыгивая через канавы и груды мусора. Добравшись до шлагбаума, стремглав проскочила под ним и незамедлительно рванула в лесную чащу.

Честное слово, я буквально летела по склону, засыпанному хвойными иголками, тут же виляла между деревьев, перекатывалась через ребристые камни. В темноте ни черта не было видно и, в конце концов, я упала, пытаясь взобраться по склону оврага. Я растянулась на животе и теперь лежала, упираясь лбом себе в руку. Время затянулось.

До меня доносилось стрекотание насекомых, оно то усиливалось, то утопало в шелесте болезненной лесной листвы. Ветер завывал где-то в глуши, проносился над пластом из сухих листьев и иголок, взмывал вверх, к тёмно-синему бархату неба.

Я не помню, сколько времени я пролежала на земле, когда, наконец, поняла, что за мной никто не гонится. Кажется, прошло не меньше четверти часа, может быть и больше. Перевернувшись на спину, я закашлялась. Мои воспалённые глаза мгновенно заполнили слёзы, тугой ком снова сжался в горле, а в груди застыл надрывной плач. Я плакала от счастья. От ужаса пережитого и от счастья, что я спаслась. Слава Богу!…

Мой конец мог быть страшен, мог даже настать уже сейчас, но нет, нет, я спаслась. Кто бы мог подумать... Я закрыла глаза.

Но останавливаться нельзя. Мне надо возвращаться обратно на дорогу, иначе на меня могут ненароком наткнуться жители этих лесов. Например, ястровые, от которых уже точно убежать не получится.

Поэтому медлить нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

Именно с этой мыслью я тяжело поднялась с земли. Отряхнувшись и собравшись с силами, я, едва помня себя от будоражащего исступления, направилась через лес в сторону дороги.

Экстремальное путешествие продолжается.

***

До города я ковыляла не меньше сорока минут. Мои ноги, ладони и плечи болели так, словно в них всадили раскаленные арматуры. Я очень устала. Мне хотелось пить, и есть тоже, но я не могла позволить себе остановиться даже на минуту, продолжая методично идти по просеке, через которую меня вела дорога. Бетон и куски асфальта крошились под ногами, ветер свистел в ушах, песок и пыль мешались со слюной.

Мне казалось, что впереди я вижу россыпь огней. Кажется мне это или нет? Вскинув тяжёлую голову, я увидела, что приблизилась к Тверскому. Сон пропал в одно мгновение: передо мной высилась стена, выстроенная из кирпича, камня и железа; ей был обнесён весь Тверской. Поверху стены через каждый метр горели старые фонари, мимо которых ежеминутно прохаживались вооруженные люди.

Город был хорошо укреплён. Я прищурила глаза: у открытой калитки, прорезанной в больших воротах, раскуривал сигарету один из караульных. Это был высокий мужчина с чёрной банданой, повязанной на голове. Мужчина был одет в пропылённый тёмно-зелёный камуфляж, старые берцы и кожаную куртку.

Возле городских ворот крутилось несколько человек. Кто-то молча ходил из стороны в сторону, кто-то разговаривал о чём-то с товарищем. Дряхлый старик, сидящий у подножия стены, зачерпывал трясущейся рукой монеты из маленького мешка, пересчитывал их и кидал в жестяную банку. Недалеко от старика стоял сгорбленный странник, закутанный в выцветший плед. Он жевал травинку, кривя широкий рот, пока вокруг него, радостно потявкивая, нарезала круги лохматая собака. Я с немалым волнением, даже с каким-то благоговейным страхом наблюдала за обстановкой вокруг. Впечатления смешались. С одной стороны, я чувствовала страшное отчуждение. Кажется, я всё же слишком долго жила в закрытом городе под землей. С другой… Боже мой, я ведь до сумасшествия скучала по миру под небом, по этому воздуху, по людям, живущим здесь, по городам этих вольных земель…

Я снова посмотрела на караульного, дежурившего у ворот. Он не обращал на меня ровно никакого внимания, щурил блестящие глаза и посматривал в сторону людей, копошащихся у стен города. Весьма надеясь на то, что мой вид не вызывает никаких подозрений и намёков на угрозу, я медленно направилась к городским воротам.

Недалеко от въезда в Тверской мужики собирали в путь свой торговый караван. Я во все глаза смотрела на низкорослых облезлых лошадей, что фыркали и топтались на месте, запряженные в покрытую брезентом телегу. Возле телеги крутились два караванщика: они подхватывали с земли ящики из рассохшегося дерева, пыльные мешки и пакеты, затем грузили их в повозку. Один из караванщиков, невысокий худой мужичок с густыми усами и въедливыми глазками, внезапно остановился и что-то раздраженно гаркнул. Через мгновение из-под тележного брезента показалась голова мальчишки лет двенадцати. Угрожающий жест мужичка заставил веснушчатое, испачканное в пыли лицо мальчугана недовольно скривиться. Пацан что-то буркнул в ответ и вскоре снова исчез под брезентом. Я отвела взгляд в сторону. К каравану приближался здоровяк в боевой броне из кожи и металла, закреплённой поверх старой одежды. Судя по всему, это был наёмник. Мужчина не спеша семенил к повозке караванщиков, насвистывая какую-то незнакомую мне мелодию. В такт своей музыке, он постукивал пальцами по автомату, что висел у него на груди на старом ремне.

Большего я заметить не успела. Меня отвлекли.

- Эй, детка-конфетка, ты это куда собралась? - проговорил голос у меня над ухом.

Мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть хмурое обветренное лицо караульного, что стоял у калитки. Караульный, рослый, весьма крепкий мужчина, выглядел довольно сурово. Он пристально вглядывался в моё лицо.

- Добрый вечер, - пробормотала я, скользнув взглядом по тяжёлой руке привратника, поддерживающей ремень с автоматом Калашникова. - Я бы хотела пройти в город.

Меня поддёргивало от колкой нервозности. Но чего тут удивительного? В конце концов, если я сейчас не попаду в Тверской, то мне придется всю ночь сидеть под стенами города рядом с тем стариком, звенящим монетами.

- Все бы хотели.

Мужчина усталым взглядом провожал отбывающий караван. Я же молчала, мучаясь от нахлынувшего отчаяния: ну, что мне ему сказать-то?

- Пожалуйста, мне очень надо попасть в город, - проныла я. - Я не собираюсь никому причинять вред… Прошу Вас!

Караульный усмехнулся. Качая головой, он смерил меня внимательным взглядом. По его кривой ухмылке я догадалась, что он не воспринимает меня за угрозу. Напротив, его скорее веселил мой вид. Ну да, многих веселил, не сомневаюсь в этом. И пусть, конечно, лицо караульного было суровым, в его взгляде я всё же заметила тёплый огонёк.

- Знаешь, сколько вас тут таких ходит? - пробормотал мужчина. - А мне за всех отвечать.

Мой тяжелый вздох утонул в холодном свисте ветра. Я опустила глаза. Сил совсем не было, я еле-еле держалась на ногах.

- Мдаа, - протянул мужчина, снова окинув меня взглядом. - Даже как-то неудобно посылать тебя куда подальше, уж очень видок у тебя несчастный.

Услышав его слова, я едва утаила ликующую улыбку. Всё-таки может ещё в моём сердце теплиться надежда на ночлег за стенами Тверского!...

- Буду Вам очень благодарна, если… - начала было я, но не успела договорить.

Лицо моего собеседника вдруг вытянулось от удивления.

- Вот это да, - выдохнул он, указав пальцем на татуировку у меня на шее. - Так ты из Адвеги, малышка? Надо же! Давненько я не видел ребят из-под камня.

Я по привычке хлопнула по шее быстрым, неловким движением.

- А…Да… Я как раз оттуда.

- Только выбралась, небось? - Караульный чуть сощурил глаза, продолжая рассматривать меня. - Нелегким был путь, а?

- Легким его точно не назовёшь.

Мужчина сделал короткую затяжку, сжав окурок в грязных пальцах. Он выпустил серый дым через нос и поцокал языком.

- Ну, ничего, таких видали. - Он усмехнулся, обнажая неровные пожелтевшие зубы. - Впущу я тебя, не переживай. У нас быстро отогреешься.

- Спасибо Вам большое.