Призрачный Легион (СИ)

Стыдно признаваться в этом, но мы так ничего и не добились. Отвязались от него. Да и не так уж мы были уверены, что действительно хотим знать. В общем, от Брюса мы отстали. Да он, вроде, как и получше себя стал чувствовать. Хамить снова начал. В умеренных пределах. Мы уже думали, все в порядке…

***

…И все-таки он бежал, вот паразит! И ведь прекрасно понимал, чем это грозит и ему, и его друзьям. Нет, у меня в голове не укладывается. Да и ночку выбрал подходящую - гроза с ливнем, настоящая буря.

Мив, когда обнаружила побег, тревоги поднимать не стала, созвала нас по-тихому. Потому что понимала: если известие о побеге получит огласку, это грозит крупными неприятностями. Казнью всех оставшихся в лагере рабов, как минимум. Никому этого не хотелось, поэтому произошедшее нужно было во что бы то ни стало скрыть от Христана. Был только один способ это сделать - отыскать беглеца в ударные сроки и доставить обратно в лагерь.

Разумеется, сделать это должен был ударный отряд, кто же еще? Хотя только своими силами мы бы тут не справились - кто знает, в какую сторону он ломанулся? Поэтому к нам присоединились Ярослав, Михал, Маринка и Иза. Я вот по привычке говорю «к нам», а ведь как раз меня среди преследователей и не было. Угораздило меня накануне подхватить простуду, и в дождь меня, разумеется, никуда не пустили. Адась тоже не поехал, мотивируя это тем, что он всегда был против рабов, и судьба их ему неинтересна, «нехай все сбегут или передохнут».

Вообще-то настроение отправляющихся ночью в погоню было далеко не благоприятным, и некоторые в глубине души были согласны с Адасем. Кому охота вставать среди ночи и тащиться неизвестно куда в грозу. Особенно хмуро выглядел Зенон, который имел нерушимое убеждение, что сон - это святое.

- Какого лешего ему вздумалось бежать? - возмущался Ярослав, седлая коня. - Остальные вроде не жалуются.

- И не на что потому что, - поддержал его Зенон. - Мы с ними обходимся по-людски. Ну, мы, во всяком случае. А вот Мив…

- Я-то по-людски, - огрызнулась Мив. - Если эта подруга опять чего-нибудь не выкинула.

- Халька, твоя работа? - спросил Михал.

- Да пошли вы! Мы с Иштваном уже сколько дней его не трогали.

- А сколько? - поинтересовался Веслав.

- Много! Не знаю! Короче, если у него крыша съехала, то это не от нас.

Ни для кого не являлось секретом, что Халька с Иштваном мучают Брюса, но все смотрели на это сквозь пальцы. В конце концов, вреда здоровью не наносилось, а это главное.

И вдруг - побег.

========== 4. О справедливости и милосердии ==========

- Почти пришли, - сказал Зенек. - Здесь осторожнее.

Подниматься стало гораздо труднее - вершина скалы совсем закрыла собою солнце. Твердо шагал лишь Анджей Младший, да еще Иштван, - он легко и неслышно скользил по камням.

- Понесло же нас в эти скалы, - проворчала Халька сердито, сдувая с лица волосы. - Спорю, что и за этой ничего не будет.

Между нами говоря, я тоже была в этом уверена, но выказывать свое недовольство не осмелилась. Будет похоже, что я жалуюсь, а я - совсем нет. Хотя я, конечно, смертельно устала. И Анджей тоже, хоть по нему и не скажешь. И даже Иштван. Вот только Зенон по-прежнему рвется вперед с неугасимым энтузиазмом. А он словно услышал мои мысли. Оглянулся и сказал просительно.

- Только еще эта последняя скала, и все. Если там ничего, вернемся обратно. Обещаю.

- Да там ничего и не будет, - упрямо пробурчала Халька.

- Там есть. Я знаю, - это Анджей. Он остановился, пристально вглядываясь вперед, словно высматривая что-то, ему одному ведомое. - Я вижу, что есть.

Кому первому пришла в голову идея, что где-то в этих скалах мог упасть осколок? Почему именно здесь? Какие-то крестьяне сказали? Всем им верить… Но мы поверили и лезем. Хотя зачем он нам, этот осколок? Съедим мы его, что ли? Нет вот, некоторым товарищам он обязательно понадобился.

Мы вышли рано утром, а сейчас уже вечер. Ясно, что придется заночевать в горах - о, как бы мне этого не хотелось! И Орла будет беспокоиться, и вообще… мало приятного. Самыми противными были именно эти последние минуты подъема вверх по почти совершенно черной скале, прячущей от нас солнце.

Наконец Зенон обогнул по узкому выступу край утеса (на минуту солнце осветило его) и скрылся за поворотом. Мысль о том, что цель близка, всегда придает сил, и последние метры мы проделали почти бегом.

- Красиво, - сказал Зенон.

Больше ничего говорить и не требовалось.

Мы оказались на узкой площадке-выступе нависающей над пропастью. Только теперь я оценила высоту проделанного нами подъема! С площадки открывался вид на широкое ущелье и дальше на горные цепи. Может, и не было в этом зрелище ничего особенного, но оранжевый свет опускавшегося уже солнца придавал бурым обычно горам странный розоватый оттенок, и в сочетании с бездонно-голубым небом создавал завораживающее зрелище. Было в этой картине, что-то щемящее. Может потому, что в горах ощущалась пустота… Возможно, на тысячи километров не было ни одного человека. Резкий холодный ветер бросался в лицо, словно стремясь оттолкнуть нас от этих просторов, запретных уже для людей, словно горы хотели сохраниться лишь для себя самих.

- Да уж, - протянул Иштван. - Но меня больше интересует вот это, - добавил он после паузы.

- Надо спуститься и посмотреть, - сказала Халька.

Площадка не обрывалась в пропасть сразу же, а сначала переходила во что-то вроде склона, на котором и находилось то, что нас интересовало. Воронка от осколка. От метеоритного осколка. По виду она напоминала воронку от снаряда, но вывороченная земля оплавилась и застыла белесыми полупрозрачными буграми лавы. Они напоминали лед, но не были холодными. Что находилось внутри воронки, с площадки было не разглядеть.

- Нет, - отрезал Зенон. - Наше дело было найти. А туда лезть нельзя. Мало ли, что там. Да и скользко. Шею сломать можно.

- А я осторожно, - сказала я. - Чуть-чуть.

Я поставила ногу на скользкий склон, но тут же поняла, что она не удержится. Тогда я присела на край и попыталась хоть немного сползти. Нога тут же сорвалась и я поехала вниз, пытаясь ухватится за выпуклые комки лавы. Иштван едва успел схватить меня за шиворот и выдернуть обратно на площадку.

- Больная да?! - напустился на меня Зенон. - Хоть бы веревкой обвязалась.

- А я и без веревки могу, - задиристо сказал Иштван. – Спорим, Зен? Давай, я попробую.

- Нет. Напрасно рисковать я не позволю.

- А никакого риска. У меня получится.

- Нет, я сказал, - голос Зенона прозвучал непривычно твердо. – Извини, Иштван, но я тебе не позволю. Когда будет задание исследовать, пожалуйста, иди. Но сейчас я начальник, и я тебе приказываю. Все, я сказал.

- Ну, так пошли назад раздраженно, - сказала Халька. Она не любила, когда им с Иштваном что-то запрещали. - Чего зря сидеть?

- Подожди, - сказал Анджей. - Посидим здесь еще немного.

- Да, отдохнем, - согласился Зенон. - Обратно еще сколько идти.

Конечно, он не рассчитывал вернуться в лагерь к ночи, но мы должны были соединиться в условном месте с другой группой, руководимой Ярославом и Всеславом.

Мы некоторое время стояли, любуясь открывающимся перед нами видом. По крайней мере, мы с Зеноном и Анджеем любовались. Я все еще сидела, свесив ноги в сторону воронки.

- Обрати внимание, Халька, - проговорил Иштван своим обычным язвительным тоном. - Ты сейчас наблюдаешь явление так называемых чистых душ.

- Что, - переспросил, словно очнувшись, Зенон.

- Детских душ, - с удовольствием пояснил Иштван. - «Истинно говорю вам, если не будете, как дети, не попадете в царствие небесное».

- Ты о чем, вообще? - нахмурился Анджей. - При чем тут мы?

Иштван растянул губы в то, что он считал улыбкой - глаза его никогда не улыбались.

- Вот ответь мне, Зенон - ты что выбираешь? Справедливость или милосердие?

- По отношению к чему?

- Вообще, абстрактно, как идею.