Кровь и Звёзды (ЛП)

— Забавно… Я думала, что помогать другим — это хорошо, — пробормотала я, — Вы второй врач, которого я встретила, думающий, что я сглупила, навредив себе, чтобы помочь другим.

Она пристально посмотрела мне в глаза и медленно покачала головой.

— Что хорошего в твоей помощи, если она убивает тебя? Ты думаешь, что пони не будет нужна твоя помощь после того, как тебя не станет? Что ты не будешь нужна своим друзьям? Если ты не заботишься о себе, то всё, что ты делаешь, это нездоровый, мазохистский суицид. И я не потрачу свои мастерство и усилия на случаи самоубийства.

Она толкнула меня, встала и левитировала меня обратно в кресло.

— Что касается твоей подруги, то до неё у меня было только два пациента-пегаса, и у обоих крылья были на месте. Я полагаю, что, если тебе нужно больше информации, то советую тебе попробовать просто проползти вниз по дороге к небесному порту и спросить пегасов там, есть ли у них способ отращивать крылья, потому что у меня — нет.

И с этим, она убежала из комнаты.

Я сидела очень долго, использовав свою магию, чтобы пододвинуть себя ближе к кровати. Я протянула копыто, нежно гладя взъерошенную аметистовую гриву пегаски, боясь момента, когда она, наконец, проснётся. Грива росла действительно быстро. Довольно скоро, она была бы достаточно густой, чтобы снова прикрывать её.

Мягкий звук прочищающегося горла заставил меня посмотреть на П-21. Рампейдж свернулась у двери, выглядя такой же потерянной, как и я.

— Привет, — сказал он тихо.

— И тебе привет. — Он выглядел настороженным. Напуганным. Обеспокоенные за меня. Но я также заметила кое-что ещё: он больше не хромал. Я оглянулась и увидела, что на его задней ноге не было скобы. — Они поправили её?

— Очевидно, эта восстанавливающая кабина представляет собой какую-то сверхмощную магию. Убрала рубцы. Я, наконец, чувствую, что могу ходить без того, чтобы моя нога отваливалась, и это хорошо, потому что ХМА почти растворила всю мою ногу, — сказал он с невеселой улыбкой. — Скотч Тейп и Лакуна в плохом состоянии. У Скотч Тейп несколько значительных внутренних кровотечений. Я думаю, что, будучи моложе, она была более восприимчива к магическим полям. Она… ни с кем не разговаривает. А Лакуна просто стоит там. Она будет следовать за тобой, если ты поведёшь её, но не более того.

Я закрыла глаза. Я не знала, как могла им помочь. Но я должна была… Я должна была помочь им всем.

— По крайней мере, ты по-прежнему со мной, — сказала я с улыбкой, протягивая копыто, чтобы слегка толкнуть его плечо моей вялой конечностью. Но его печальная улыбка растаяла, когда он посмотрел в сторону, тревожно нахмурившись. — Что? Что такое?

Его голубые глаза смотрели на стену, на дверь, на Глори… на всё, что не было мной.

— Я… я не уверен, что могу продолжать это делать, Блекджек. Я не знаю, почему мы продолжаем подвергать себя опасности снова и снова. С Девяносто Девятым покончено. Брось ЭП-1101 на дно реки или той шахты или куда ещё, и давай вернёмся к Капелле и снова заживём жизнью без монстров или убийства. Просто спокойной жизнью так долго, как мы сможем. — Он закрыл глаза. — Там Священник. Секаши. Метконосцы. Даже Чарити. — Он сжал губы и шмыгнул носом. — Я нашёл кого-то, благодаря кому я чувствую себя исцелённым и полноценным и… я не хочу потерять его снова. Я был в этой дыре и… Я собирался умирать. Я собирался потерять всё это навсегда, и я чуть не позволил этому случиться. И если ты продолжишь этим заниматься…

— Ты умрёшь, — тихо сказала я, чувствуя, что моё разлагающееся, никчёмное сердце было вырвано из моей груди, и лишь пустота осталась внутри. Я закрыла глаза, чувствуя эту боль.

И больнее всего было то, что он был прав. Я была проклята. Я была как ходячий шар боли и страдания, и каждый пони, кого я встретила… хороший, плохой, или другой… был разбит на части, когда я прокатывалась рядом. Раньше я думала, что если буду держать всех моих друзей ближе, по крайней мере, я могла бы вредить себе. Ловить пули моей проклятой шкурой. Но я не могла больше этого делать. Я старалась быть сильной, но я не была достаточно сильной. Я старалась быть стойкой, но я не была достаточно стойкой.

Чёрт, я даже больше не могла позаботиться о себе.

— Ну, тогда… как только вы все почувствуете себя лучше… Ты должен идти, — сказала я. — Возвращайся к Капелле. Ты умный и башковитый. Ты им понадобишься, если они собираются отстроить то место надлежащим образом. Возьми Глори и скотч Тейп с собой. Лакуну тоже. И Рампейдж, если они позволят.

— Но ты не пойдёшь с нами?

— Я не могу, — сказала я тихо, закрыв глаза. — Что-то плохое творится в Хуфингтоне. Что-то… что-то плохое, начавшееся много лет назад. Голденблад сделал что-то… какой-то план или заговор с участием ЭП-1101. Кроме того, если я действительно пойду к Капелле, то несчастье будет следовать за мной и туда тоже.

— Какое это имеет значение, Блекджек? Это было двести лет назад.

— Это важно! — огрызнулась я, глядя на него. Он выглядел потрясенным моей реакцией, и я надрывно вздохнула. — Единственная вещь, в которой я абсолютно уверена, это то, что Голденблад не делал ничего, что не имело значения. И я знаю… Я просто знаю в глубине души, что это плохо. Может быть, это была та штука, в которую я выстрелила из Причуды. Может быть, это тот, кому служит Сангвин. Я не знаю. Всё, что я знаю, что какому-нибудь пони необходимо прекратить это, или Хуфингтон будет лишь продолжать убивать. Если убийство не собирается останавливаться, я не могу бросить это.

Он просто смотрел на меня грустными глазами.

— Ты невероятна, Блекджек. Ты действительно… но я — нет. Мне жаль, — сказал он тихо, повесиив голову.

— Не надо. Это самое умное, что можно сделать, — пробормотала я тихо, — И ты меня знаешь. Я идиотка.

Он шмыгнул носом, поднявшись на копыта и молча покинул больничную палату. Я просто протянула копыто и снова погладила по щеке Глори, пытаясь не обращать внимания на изгибающиеся кости в ноге. Он всё делал правильно. Он был умным пони.

* * *

Я не знаю, как долго я сидела там, в одиночестве, прислушиваясь к монитору, сигналившему о её основных жизненных показателях минуту за минутой, час за часом. Потом я увидела крошечное движение головы. Волосы упали на её глаза, когда те медленно открылись. Она не смотрела на меня. Она и не должна. Её правое крыло приподнялось только на дюйм или два и упало. Её левое… перевязанный обрубок слегка пошевелился. Её глаза медленно закрылась, ища утешение в забвении, когда она начала плакать, разрываясь и задыхаясь от рыданий.

Она подверглась предательству своим народом, потере своей кьютимарки, отказу от своей семьи, она испытала унижение и страх и пережила моё эгоистичное саморазрушительное дезертирство. Теперь она потеряла основу себя. Только я когда-либо достигала момента, когда Пустошь почти победила, но это была я. Теперь Пустошь атаковала моих друзей, и она побеждала.

Я протянула к ней копыто, и она откатилась от меня, прижимаясь лицом к матрасу, и плача так тихо, как только могла. Медленно, я убрала мою ногу, крепко закрыв глаза, чувствуя, как небольшой шар боли и ярости сжимался всё больше и больше внутри меня. Глори пала по-настоящему, и я должна была найти какой-то способ… любой способ… чтобы она снова поправилась. Медленно и надрывно дыша, я смотрела на её затылок.

«Делаем ставки».

Я использовала магию, чтобы повернуть коляску и покатила её обратно в зал. Рампейдж сразу вскочила на копыта.

— Как она? — Мой взгляд был достаточным ответом. Мне сказали, у меня был убийственный взгляд. Прямо сейчас, я предположила, что у меня был жар-бомбовый взгляд.

К сожалению, санитары, казалось, не совсем уловили его смысл, подбегая.

— Доктор Триадж сказала отвезти вас обратно в вашу комнату.

Я не смотрела на него. Я была слишком занята попытками прожечь дыру в его груди одним своим взглядом.

— Мне нужна моя одежда, сейчас.