Инвиктум (СИ)

наружу. Такова ее природа.

- Потому что она мешала моим планам. Я хотел от нее избавиться.

Элия прикрывает глаза, а я смеюсь. Не знаю, что в меня вселяется, но я буквально

хохочу от нелепости происходящего. Джонатан сжимает губы, исподлобья глядя на меня. Я

покачиваю головой, все еще посмеиваясь. Затем достаю из-за пояса джинсов пистолет. Это не

то оружие, которым я убил его в прошлый раз.

- Ты хотел убить собственную дочь. Хотел заставить пусть и не родного сына делать за

тебя грязную работу. Ты создал программу по уничтожению необычных людей. Как думаешь, Джонатан, заслуживаешь ли ты прощения?

Он никогда не станет умолять. Но я вижу в его глазах эту странную эмоцию. Что-то

среднее между жалостью к себе и реальным сожалением за все, что он сделал. Может, я

жестокий человек. Может быть, все, что я сделал, неумолимо приблизило меня к тому, что я

стал похожим на него. На человека, которого ненавижу.

Возможно, именно он сделал меня таким. А может, это был я сам.

Но суть человека не в том, каким он был рожден. Даже не в том, кто его воспитывал.

Все это только отговорки. На самом деле человека определяет человек. То, что ты хочешь

делать, это и есть ты.

Я смотрю в мутные глаза. Они молчат, ожидая. И на секунду в них проявляется

откровение.

- Я растил тебя, как родного сына, - говорит Джонатан Нойр, - Я хотел, чтобы ты стал

великим, Себастьян.

Мои глаза ужасны, я это знаю. Чувствую нутром. Они глядят в самую глубину души

мерзкого человека и видят там отражение. Мне не жаль. Я никогда не стану жалеть о том, что

сделаю, потому что это именно то, что должно было произойти.

Направляю дуло пистолета ему в лоб.

- Я стал величайшим.

41

6

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

И спускаю курок.

(Р)

Элия вопит. Этот звук я могла бы слушать вечно. Но то было раньше. Теперь мне

попросту все равно. Я наблюдаю за ее дикими страданиями: она ползет к бездыханному телу

Джонатана Нойра и хочет вернуть его снова. Но это невозможно. Больше нет. Так же, как я не

смогу вернуть себе Джеда.

Все потеряно. Давно, безвозвратно. Никакие способности не могут восполнить того,

что исчезло из души. Никакая месть не вернет того, что ушло навсегда. Остается лишь ждать, когда представится возможность покончить со всем.

Ее глаза не холодные. Она больше не ледяная женщина. Теперь она женщина с дырой в

сердце. Я смотрю, как она убивается по мужчине, намного хуже нее самой, и, как ни странно, понимаю ее. Наверное, мы с Джедом тоже не были примером для подражания. Наши

ужасные поступки скрашивались лишь взаимной любовью.

Моя мать лежит на полу. Хнычет, плачет. Наверное, я впервые вижу ее такой. Она

поднимает голову и смотрит на меня. В ее глазах мольба – убей. Но я никогда не имела такой

цели.

- Боль забирает все, мама, - шепчу я, нагибаясь к ней. Она приподнимается, садится на

колени. Смотрит на меня так пристально, будто хочет заглянуть в самую суть, внутрь меня.

Мне знакомо чувство, которое она испытывает. – Она уносит с собой все хорошее, что было

когда-то. Ты причинила мне много боли. Больше, чем кто бы то ни было.

Беру ее лицо в ладони. Они загораются яркими алыми вспышками: тепло течет по

венам, наполняя их энергией, которая хранится в теле моей матери. Элия хрипит, ее лицо

становится сухим, пустым, а глаза безгранично печальными. В этот момент я испытываю к

ней жалость. Она жаждет умереть сейчас, когда я отняла у нее все. Когда ей больше нечего

терять.

- Я не стану убивать тебя. Я не такая, как ты. Я не тьма, которую ты искала во мне

каждый день. Я – свет. Именно этот свет ты будешь видеть до конца своих дней.

Отрываю руки от ее лица. Сила переполняет меня, делает меня живой. Пусть я и мертва

внутри.

- Прошу, Реми, - умоляет она. Я мотаю головой.

- Ты не заслужила освобождения. Ты чудовище, мама. И ты проведешь свою жизнь там, где и полагается чудовищам. В клетке.

Ее глаза округляются, она хватается за меня руками, качает головой, канючит, просит.

Это ее конец. Жалкий конец для жалкой женщины с комплексом Бога. Я заглядываю ей в

глаза. Она кричит, мечется, но вскоре затихает. Иллюзии заполняют ее мозг, искажают

сознание, и приводят ее в место, откуда она никогда не сможет выбраться.

Закрывая глаза, я ощущаю, как меня отпускает чувство ненависти. По щеке скатывается

только одна слеза. Я стираю ее пальцем, а затем смотрю на свою мать, великую Элию Стоук, 41

7

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

президента Акрополя. Она шатается из стороны в сторону, оглядываясь и шарахаясь от

каждого громкого звука. Ее глаза мечутся, словно в ужасном сне. В нем она и останется.

Навсегда.

- Живи наедине со своими кошмарами, мама, - шепчу я, дотрагиваясь до ее

белоснежных спутавшихся волос, - Ты заплатила самую высокую из цен.

(К)

Ощущение печали и собственной ничтожности, безысходности происходящего могут

длиться так долго, как этого захочет само время. Боль может только расти и преумножаться, а

исчезать – может ли? Могут ли люди, разочаровавшие тебя однажды, сделать это снова?

Способно ли время излечить раны, нанесенные самыми близкими людьми?

Сомневаюсь.

Я смотрю на догорающий Акрополь. Этот город когда-то был оплотом надежности и

счастья для многих. Теперь – это черная дыра, в которой утопают души. Я шагаю вперед, не

видя перед собой дороги. Просто иду, игнорируя все, что происходит вокруг. Рэй спас сестру, и это радует. Большой плюс от всего, что случилось.

Вижу ребят: они выводят выживших из полуразрушенных зданий. Зейн помогает, как

врач. Кит руководит операцией. Город пуст – здесь остались только мы, и мертвецы. Их

много, очень. Горло сжимается, грудь сдавливает. Но я не сразу понимаю, почему так

происходит.

Лишь спустя минуту гнетущей тишины, я начинаю понимать, откуда эти эмоции. Они

не мои. Эти чувства принадлежат Реми. Резко оборачиваюсь и ищу ее взглядом. И нахожу.

Она выходит из «Эйхарма», в одиночестве. Где Себастьян? Неужели что-то случилось?

Сердце колотится в диком ритме, и это уже моя эмоция. Я понимаю, что даже если он не

хочет больше быть рядом со мной, я никогда не перестану переживать за него.

Ремелин выглядит иначе. Ее лицо осунулось, глаза стали темнее. Она поднимается на

маленький приступ из камней, замирает, прикрывая глаза. Я слышу ее вздох даже на

расстоянии в несколько метров. Он тяжелый и в то же время — это вздох облегчения. Я

наблюдаю за ней издалека, а затем самопроизвольно начинаю двигаться вперед. Не знаю, почему, это просто инстинкт.

Моей сестре плохо, и я хочу ей помочь. Как раньше.

Она вся сжимается от той боли, что наваливается на нее. Она сдерживала это. Слишком

долго держала в себе все, что накопилось за все года ее существования. Ремелин выглядит

так, словно медленно умирает. Ее плечи трясутся, энергия в ее ладонях потрескивает от

перенапряжения. Сестра сжимает кулаки.

41

8

Megan Watergrove 2015 INVICTUM

- Реми.

Она поднимает глаза и смотрит на меня. Я уже совсем близко, подошла к краю. Сестра

стоит на камнях, едва держа себя на ногах.

- Я не убила ее, - шепчет Реми, - Но она заплатила за все, что сделала.

Хочу подойти еще ближе, обнять сестру, но не могу. Она не позволит этого сделать.

Поэтому я остаюсь стоять на месте.

- Папа гордился бы тобой. Я горжусь.

Она молчит. Просто смотрит куда-то сквозь меня. Я замечаю, как изменилось ее

настроение за последний час. Она была так решительно настроена на ужасную месть матери, а теперь – это просто несчастная девушка с разбитым сердцем. Стоит здесь и сжимается от

желания заплакать. Я хотела бы помочь ей, но не знаю, как. Реми бросает на меня беглый