Революционер (СИ)

— Вот… И не вздумай лизаться, псина ты шелудивая… — напутствовал доктор, ещё раз похлопав добермана чуть ниже его короткого хвоста, — Следующий! Ты никуда не уходи, ещё не всё…

Я кивнул песцу, чтобы тот шёл к доктору. После того, как мы узнали, что нас ждёт, терминатор подошёл к доктору вполне уверенно.

— У тебя что железное? — спросил ящер, готовя следующий шприц.

— Экзоскелет модели Э-600 внешний, — бодро, как на параде, ответил песец.

— Ага. Ты тоже заголяй, — усмехнулся врач.

Полярный лис, издеваясь над нами, бодро повернулся к доктору и быстро снял штаны чуть ли не до колен, чуть наклонившись вперёд. Ящер, сохраняя свою естественную хладнокровность, немного ошалел от вида задницы песца.

— Я ведь могу и в очко кольнуть, — предупредил он. Сконфузившись, белый натянул свои штаны обратно и получил свой укол. Недовольно виляя хвостом, он отошёл к нам и гневно посмотрел на меня. Пожав плечами, я шагнул к ящеру.

— Ну, а у тебя что? — уже куда добрее спросил доктор, снимая колпачок с иглы.

— А у меня ничего, — спокойно ответил я, пожав плечами. Доктор кивнул мне и сказал:

— Надеюсь, ты знаешь, что нужно делать.

Я спокойно развернулся к нему задом и чуть приспустил штаны. Укол был довольно грубым, но явно профессиональным — лапа зелёного даже не дрогнула, и боль прошла сразу же, как только из меня вывели иглу. Я натянул штаны и подтянул ремень.

— Так, теперь вот, — ящер достал из медицинского ящика пачку таблеток, — Тебе, железный, одну, любителю показывать задницу кому не попадя — три. Тебе — четыре.

Он выдал всем по нужному количеству запакованных таблеток. Перевернув плашку, я прочитал дату изготовления.

— Это что — довоенные таблетки?

Доберман между тем спокойно проглотил свою таблетку и повёл плечами, ожидая эффекта. Песец же немного притормозил — только я ещё не выдавил свои таблетки из пластика.

— Не хочешь — не пей, — спокойно ответил ящер, пожав плечами.

— А они не испортились? — поинтересовался я, вертя небольшие пилюли.

— Такие вещи не портятся, друг мой, — ответил за ящера Добб, — Это анти-радин, да?

— Он, родимый, — подтвердил ящер.

Я посмотрел на таблетки — уж если Добб сказал, что это можно есть — значит, это действительно меня не убьёт.

— Ууу… — потянул песец, который успел проглотить свою порцию, — всё, что нас не убивает, делает нас сильней?

— Да, — подтвердил доктор, — препарат слабый — прикроет вас от радиации на несколько часов, которых вам должно хватить.

— Что он делает? — спросил я, проглатывая свою самую большую порцию, — Просто интересно.

— Замораживает все процессы в вашем организме. Не будет хотеться ни спать, ни есть, ни даже на горшок сходить. Можете не волноваться — полностью протестирован — сам участвовал…

— И как?

— Как видишь — жив ещё.

Ящер отдал нам по три капельницы с иглами, недоверчиво посмотрев на нас.

— Надеюсь, вы знаете, как этим пользоваться? А, впрочем, не важно. Это крайняя мера — если кто-то из вас попадёт под сильное облучение на месте.

— Хотите сказать, что никакой защиты нам не дадут? — спросил песец.

— Нет, она вам и не нужна особо. Груз понесёте в свинце — будет немного тяжело, но только для тебя, — доктор кивнул на меня, — железные дровосеки спокойно справятся.

— Я не железный дровосек… — в душе оскорбился доберман.

— Конечно-конечно. В отличие от ранних моделей, ты всё-таки из плоти и крови — но живёшь долго…

Помощник доктора проверил какие-то медицинские препараты и спросил у доктора:

— Может, дать им ещё чего-нибудь на случай боевых ситуаций?

— Думаю, что два киборга справятся своими силами, — ящер встал со своего места, стягивая перчатки, — Берите свои пушки, натягивайте штаны, кто ещё не натянул — моё дело на этом кончено.

— И что теперь?

— Что-что… Генерала ждите — он пояснит.

Мы переглянулись. Песец пожал плечами, Добб усмехнулся и взял свой гранатомёт ещё до того, как доктора покинули операционную. Младший из них испуганно посмотрел на пса, который воинственно поднял свой ствол, неприятно посмотрев на уходящих ящеров.

— Никогда мне эти хладнокровные не нравились. Много о себе возомнили, понимаешь ли…

Мне они тоже не нравились. Ящеры, змеи и прочие рептилии, существовавшие в России, были остатками древней элиты и правительства нашего государства, не успевших покинуть планету при Исходе. Такое странное тело могли позволить очень не многие, но для тех, кто остался после окончания эвакуации, выбора не было. Война, продолжавшаяся после изгнания десяток лет, нашла себе основную цель — истребить всех людей под корень. Они, конечно, быстро попрятались, захотели взять себе более звериное обличие — но так как все лаборатории занимались производством генетически совершенных воинов, они сбросились и отвоевали себе всего одну лабораторию. Но, чтобы отличаться от остальных, они взяли за образец быстрых и ловких живородящих ящериц и некоторых змей. Получилось у них довольно хорошо — наделённые врождённой ловкостью и молниеносной реакцией, бывшие люди остались в своём доме. Они единственные, кто следил за сохранением технологий, законов и даже окружающей среды — хотя от неё после войны ничего не осталось.

В любом случае — мои догадки подтвердились. К нам снова пришёл не пушистый зверь — наш генерал, которого лично я видел только один раз, и то издалека.

Высокий, статный змей с красно-чёрной чешуёй, подтянутый и даже в какой-то мере красивый. У него даже было некое подобие волос, пусть и довольно странное — с головы свисало множество небольших длинных отростков, похожих на не очень толстые косички, которые некоторые звери делали из длинных волос. У змея они были под стать его общей раскраске — красно-чёрные, в полосочку. Я зябко поёжился, чуть приподняв шерсть по всему телу — мне казалось, что они у него шевелятся, и этим он напоминал мне медузу Горгону из древнегреческих сказок.

Но я был не одинок в своём оцепенении перед генералом — даже доберман, который, по его собственным рассказам, не раз видел нашего генерала, немного оцепенел от его вида. Терминатор так вообще рот открыл.

— Лучшие — а дисциплина хромает, — напомнил нам змей с совсем лёгким шипящим акцентом.

Меня, Добба и песца как громом поразило. Мы втроём вытянулись в струну, быстро выровнялись в одну шеренгу и дружно поприветствовали нашего главнокомандующего:

— Здравия желаем, товарищ генерал!

— Вольно, — махнул он лапой, — на этом я предлагаю окончить нашу официальную часть и перейти к настоящим делам.

Он выудил из своего мундира небольшой серый конверт и не торопясь открыл его своим когтем.

— Операция, которую вы проведёте, проводится в обстановке строжайшей секретности. Даже я, пока не посмотрю на листочек в этом конверте, не знаю, что вам предстоит — так уж надо, и по сути дела вы сейчас играете в лотерею. Те, кто знают… что ж, им сейчас гораздо лучше, чем мне, и гораздо лучше, чем вам.

Он вытащил из конверта небольшую пластиковую карточку и продемонстрировал её нам. На ней была написана одна цифра — 9.

— Что это значит? — спросил Добб, вспомнив, что с официальной частью покончено.

— Это — номер вашего маршрута. Вы его обязаны назвать на том конце. Обратный маршрут должен быть таким же.

У меня вдруг закрались подозрения. Я внимательно рассматривал карточку в лапе у генерала, даже чуть прищурившись.

— Товарищ генерал, разрешите обратиться.

— Слушаю тебя внимательно.

— А вы уверены, что это не шесть?

— Я не должен был знать номера вашего маршрута, сержант! — рявкнул змей, и развернул к себе карточку, раз уж я разгласил тайну. Добб и Терминатор неодобрительно на меня посмотрели, как будто я только что сделал самую очевидную глупость в своей жизни.

Змей внимательно осмотрел карточку на предмет хоть каких-то указателей: точек, подчёркиваний, может даже стрелочек. Но карточка содержала в себе только цифру.

— Твою дивизию, — выругался змей, — знал, что кошакам ничего доверить нельзя! Они забыли метку!