Девяносто девять (СИ)

Этого следовало ожидать. Элайза мысленно обозвала себя дурой. Если эти люди забрали себе все окрестные земли, то, конечно же, они наведались и на военные склады. И решение не стрелять выглядело вполне оправданным в мире, где на любой шум являлись толпы опасных мертвецов.

— Тогда скажи, чего у тебя нет, — отчаянно выпалила она. — Скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе это!

Алисия долго и пристально смотрела на нее. Под взглядом этих зеленых глаз Элайза почувствовала себя беззащитно-обнаженной, опасно-открытой, фактически голой.

— Отдай мне тех, кто оставил моих людей умирать. И я прощу тебе тех, кого убила ты.

Беллами. Финн. Господи, эта стерва действительно думает, что…

— Кровь за кровь, Элайза. В новом мире это работает именно так.

========== Глава 7. Id est sanguis noster ==========

В лагерь ее проводили двое землян. По пути не встретилось ни одного мертвеца, зато сопровождающие были молчаливы, словно мертвые. Элайза шла между ними и пыталась отделаться от ощущения дежавю: пять лет назад точно также ее вели на вынесение приговора.

В деле «Штат Висконсин против Элайзы Гриффин» жюри присяжных постановило: признать Элайзу Гриффин виновной в совершении убийства второй степени и приговорить вышеназванную к пятнадцати годам тюремного заключения в федеральной тюрьме штата.

— Элайза! Элайза! Не сдавайся, только не смей сдаваться! Мы подадим апелляцию, мы сделаем все чтобы вытащить тебя!

— Мама!

Как давно это было. Пять лет она не видела собственную мать, пять лет не имела возможности поговорить с ней, почувствовать ее запах, тепло ее рук. И как знать, не превратятся ли пять лет в вечность?

Конвоиры довели ее до ворот лагеря и сделали шаг назад.

— У вас есть время до полуночи.

Ворота медленно открылись, и Элайза вошла внутрь. Ее окружили со всех сторон: Джим, Беллами, Октавия, Финн, Рейвен, — все те, кто за какие-то сутки успел стать для нее чем-то важным и близким.

— Они хотят Белла и Финна, — обреченно выдохнула Элайза, отвечая всем сразу. — Тогда они отпустят пленных и оставят нас в покое.

Она пошла вперед, не совсем понимая, куда идет, но зная: стоит остановиться, и на нее тяжелейшей плитой рухнет все пережитое за этот день. Чьи-то руки поймали ее, и обхватили, и заставили двинуться в другую сторону.

Розмари привела ее в медпункт, усадила на кушетку и шикнула на Финна, заглянувшего было внутрь.

— Что они сказали тебе? — спросила, деловито закатывая рукав рубашки Элайзы и делая ей укол.

— Они хотят Белла и Финна. Тогда они отпустят пленных и оставят нас в покое.

Она повторила это на автомате: также, как повторяла это про себя сотни, тысячи раз, отмеряя ногами шаги до лагеря. Одна смерть на другую смерть? Одна жизнь на другую жизнь? Разве это — справедливо? Разве это может быть новым миром?

— Посмотри на меня, девочка, — Розмари положила ладони на ее щеки и заставила поднять голову. Она была сейчас похожа одновременно на маму и на добрую тетю из супермаркета, решившую просто так купить конфету незнакомому ребенку. — Есть вещи, которые человек не может решить самостоятельно. Ты не должна брать на себя этот груз. Раздели его с другими, и тогда ты сможешь это вынести.

Элайза покачала головой. Нет, Розмари, ты ошибаешься. Даже когда решение делится с другими, все равно последнее слово всегда остается за кем-то одним. Кто-то один делает выбор, кто-то один выносит приговор, кто-то один решает, кому жить, а кому — нет.

То ли лекарство подействовало, то ли она и впрямь сумела взять себя в руки, но когда в палатку снова заглянул Финн, Элайза была готова. Спрыгнула с кушетки, улыбнулась Розмари и вышла на улицу.

— Мы не станем сдавать своих! — говорил окруженный людьми Джим. — Мы не позволим землянам диктовать нам условия!

Элайза протиснулась через толпу и встала рядом. Он шагнул назад, уступая ей место.

— У нас есть время до полуночи, — сказала она громко. — Мы должны решить: либо мы выполняем их условия, либо они сравняют наш лагерь с землей и убьют всех, кого держат в плену. — Она сделала паузу, пережидая возмущенные вопли. — Джон Мерфи у них, моя мама у них, еще как минимум трое из наших — у них. Я не знаю, кто еще из бункера выжил и не знаю, кто погиб. Но знаю одно: они требуют нашей крови и не остановятся, пока не получает ее.

— Что ты собираешься делать? — перекрикивая шум, спросила Рейвен. — Ты хочешь отдать им Финна?

— Нет. Никто не должен умереть этой ночью. И не умрет.

***

За ужином все сидели молчаливые и мрачные. Маркус один за другим отправлял в рот кусочки овощей, думая о том, что будет с огородом, когда толпа землян ворвется в лагерь и убьет всех его обитателей. То, что предложила Элайза… Это было глупостью, ошибкой, полным идиотизмом, но — увы — он не сумел ее отговорить.

Теперь она сидела за отдельным столом в компании Финна, Белла, Октавии и Рейвен. Ничего не ела, только осушала одну за другой кружки с травяным настоем. Лицо ее было решительным и напряженным: она готовилась к бою.

Не выдержав, Маркус подошел и положил руки ей на плечи.

— Эл, — сказал он тихо. — Подумай еще раз. Это плохая идея, это очень-очень плохая идея.

Она подняла голову и грустно улыбнулась ему.

— Может и так, Маркус. Но других идей у нас нет.

— Вообще-то есть, — сказал Финн. — Мы можем просто дать им то, чего они хотят. Я и Белл, мы…

— Нет.

Она сказала это так, что Финн замолчал на полуслове. Он выглядел подавленным, расстроенным, и Маркус знал, почему.

— Знаете, — сказала вдруг Элайза. — Они называют нас небесными людьми. Из-за голубого флага, символа этой проклятой сотни. Но я сейчас подумала… Может быть, мы и правда небесные люди? Мы как будто улетали в космос на эти пять лет, а теперь вернулись домой.

— Домой? — усмехнулся Беллами. — Принцесса, не говори глупостей. Никакого дома нет. И уже не будет.

— Будет, — возразила Элайза. — Мы сами создадим для себя новый дом. Новый мир. Новую жизнь. Судьба дала нам второй шанс, и мы обязательно им воспользуемся.

Чем ближе к полуночи подходило время, тем больше землян собиралось вокруг лагеря. Было видно, что они совершенно не боятся мертвецов: похоже, выставленные дозорные прекрасно справлялись с обеспечением безопасности. Как только стемнело, земляне зажгли факелы и теперь лагерь был как будто в центре огромного погребального костра.

Они собрались вместе еще раз, у хозблока.

— Мы с тобой можем просто выйти и сдаться, — предложил Беллами Финну. — Тогда у нее не останется выбора, кроме как принять мир землян.

— Я не позволю, — возразила Рейвен. — Это верная смерть.

— Но если кто-то и должен погибнуть сегодня, то это мы, — сказал Финн с горечью. — Это мы оставили их там умирать, это мы бросили их на съедение чудовищам.

— А мы вчера убивали их током, даже не дав приблизиться к лагерю. И кто из нас после этого виновен?

Получалось, что виновны все. Только Маркус и Октавия не участвовали в споре: он — потому что не мог найти выхода, она — потому что не знала, есть ли он вообще.

В темноте кто-то двигался по направлению к ним. Они притихли, приглядываясь.

— Пора, — сказал Джим, приблизившись. — Время.

В тяжелом молчании они пошли к воротам. Маркус ухватил Джима за рукав:

— Ты тоже думаешь, что она поступает правильно?

— Не знаю. Но у меня не хватило мужества отобрать у нее это решение и забрать его себе. Поэтому мне остается только подчиниться.

Маркус понял, что все произошло как он и ожидал: смена власти не заставила себя ждать, Элайза забрала ее себе легко, быстро, не прилагая к этому ровным счетом никаких усилий.

Вот только надолго ли она удержит эту власть в своих руках?

Это зависело от того, останется ли она в живых этой ночью.

***

Ее провожали словно на эшафот. Обнимали, пожимали руки, Октавия обхватила за шею и поцеловала в лоб, Финн схватил за пальцы и попытался остановить, и даже Рейвен вместо обычной усмешки посмотрела с грустью.