Сны чужие (СИ)

‑ Получи!…

‑ На!…

‑ А‑а‑а! Р‑р‑ронтова кр‑р‑ровь!…

‑ И‑и‑и‑и!…

‑ Йа‑а‑а‑а!…

Веером рубиновых брызг выплескивается из под лезвия акрама кровь… Сползает по стене, оставляя на досках темный влажный след, нолк‑лан… Пронзительно, ни на что не похоже, кто‑то визжит во дворе… Ему вторит хрип, вырывающийся из разрубленного рта шрамолицего…

Схватка закончилась так же быстро, как и вспыхнула. Варх потрясенно смотрел на разгромленную гостевую залу, усеянную трупами. Кровь, кажется, была везде ‑ на стенах, на потолке, на полу… больше всего ‑ на полу и на столах…

‑ Убери парня, ‑ голос у рыжеволосого кальира был ровный, противоестественно спокойный. На его правом боку красовался длинный порез, рассеченные края куртки потемнели и липли к телу, но рыжеволосого, кажется, это совсем не волновало.

Варх, с трудом соображая что делает, подошел к внуку и потащил его на кухню. Мальчик все еще заворожено смотрел на тело худощавого, едва не снесшего ему голову. Дед втолкнул паренька в комнату и запер снаружи дверь на деревянную щеколду. Уходя, услышал за спиной едва различимые всхлипывания.

Между тем, девушка, сопровождаемая своим товарищем кальиром, пошатываясь выбралась наружу. Варх последовал за ними, опасливо переступив через лежащий на пороге труп.

Во дворе все тоже было кончено ‑ оба лучника валялись на пыльной, пожухлой траве под палящими лучами Мирры. Здесь кровь быстро впитывалась в землю, не растекаясь вокруг тел алыми лужами. После картины бойни, царящей внутри таверны, Варху это поле боя показалось почти олицетворением мира. Он с ужасом понял, что возвращение в гостевую залу будет для него настоящим испытанием… А чужак‑северянин Ольк, единолично разделавшийся с половиной отряда, сидел на корточках у колодца и старательно вытирал куском ткани лезвие своего меча. Светлую тряпицу сплошь покрывали зловещие бурые пятна.

‑ Что ты делаешь, Вэр? Брось их.

Варх обернулся на возглас и увидел, что девушка, не обращая внимания на сочащуюся из рассеченного стрелой плеча кровь, собирает разбросанное по песку серебро. Подойдя к телу убитого лучника, она вытащила нож и спорола с пояса мертвеца туго набитый мешочек.

‑ Оставь это, Вэр, ‑ устало бросил кальир, ‑ нам не к чести обирать мертвых.

‑ Лучше, по‑твоему, голодать, да? ‑ огрызнулась девушка, не прекращая своего сомнительного занятия. ‑ Ему эти монеты уже ни к чему, а нас они еще не раз и не два напоят и накормят, если, конечно, здесь хотя бы половина ‑ серебро.

‑ Пусть возьмет, Ант, ‑ буркнул северянин с ярким столичным акцентом, продолжая водить тряпицей по чистому уже лезвию клинка. ‑ Эти цирхи наверняка плачены за наши головы, а значит мы имеем на них некоторые права.

Кальир обречено махнул рукой, достал собственный кошель и подошел к трактирщику.

‑ Возьми, почтенный хозяин, ‑ Варх обернулся и некоторое время бестолково смотрел на протянутую ему кальиром пригоршню серебряных цирхов, среди которых поблескивала и пара золотых.

‑ Позаботься о них, ‑ добавил тот и, видя, что трактирщик все никак не решится поднять руку, сам всунул сплющенные пирамидки в его ладонь.

Северянин вдруг поднялся, одним быстрым и четким движением всадил свою шиссу в ножны за левым плечом и заговорил. Он произнес что‑то на странном, незнакомом Варху языке, но в его голосе старику трактирщику почудились боль и злость, граничащая с отчаянием.

‑ Нужно двигаться дальше, ‑ закончил северянин уже вполне понятно, ‑ мы потеряли слишком много… времени.

‑ Главное ‑ мы не потеряли друг друга, ‑ резко бросил кальир, подходя к своему спиру, роющему землю мощными задними лапами. Он положил руку на чешуйчатую спину и одним прыжком вскочил в седло.

Девушка, наконец оставившая в покое тела погибших, повторила его действия с еще большими изяществом и легкостью. Тяжелый акрам, оттягивающий ее пояс, кажется, совсем не мешал ей двигаться.

Последним оседлал своего спира северянин с необычным именем Ольк. Он медленно подошел к животному, некоторое время постоял рядом с ним, будто пребывая в нерешительности, потом тряхнул головой и чуть менее ловко последовал примеру товарищей.

‑ Судьбы больше нет, ‑ сказал он хрипло, чеканя слова. ‑ Слышите? Она не повелевает нами!

‑ И пусть не стоят у нас на дороге ее рабы! ‑ заявила ему в тон девушка, заставляя своего спира задрать голову вверх и злобно зашипеть.

‑ Хозяин почтенного рода, ‑ барск‑северянин повернулся к Варху. В его глазах мрачно тлел холодный огонек решимости, ‑ мы не хотели того, что здесь произошло. Но если кто‑нибудь приедет, чтобы узнать о судьбе этих восьми, расскажи им как все было. Можешь даже показать им дорогу, по которой мы ушли. Только предупреди, что найдя нас, они найдут свою смерть.

Варх долго стоял у калитки, глядя как оседает на холмы взбитая тремя парами могучих лап пыль. Он стоял, жарило макушку начинавшее медленно опускаться к горизонту светило, где‑то высоко над домом кричала стая ранчаков ‑ пернатых вестников смерти, в самом доме плакал запертый на кухне внук, а в голове бились прощальные слова странного северянина…

То, что кто‑то может не верить в непреложную волю Тши‑Хат казалось не столько кощунственным, сколько попросту странным… и все же мгновенная зависть кольнула в сердце трактирщика. Зависть к тем, над кем всемогущая Хозяйка Дорог, была, похоже, не властна.

Часть третья: Тысяча Судеб

Режет небо сталь клинка…

Мир во власти кулака,

Жизнь на острие ножа.

Как нам выжить, не дрожа?

Как нам выжить, не шепча

"Да" на окрик палача?

Не за запертым замком,

Не в кустах, и не ползком,

А шагая в полный рост…

Как нам прыгнуть выше звезд?

Как сказать убийце: "Нет",

И не ждать стрелы в ответ?…

Нам навстречу вскачь заря…

Может быть, мы жили зря?

Зря спешили, зря рвались,

Зря душой стремились ввысь,

Поднимали якоря…

А любили? Тоже зря?…

В лица нам ‑ колючий снег.

Позади уют, ночлег,

Впереди туман и мгла,

Пропасть страха, бездна зла.

Жизнь и смерть играют в мяч,

Мы, мячи, несемся вскачь…

Силы тают, как свеча…

Счет: ноль‑ноль… Пока ничья…

Силы тают, дни летят,

Дни на месте не стоят.

Сколь в запасе? Вечность? Час?

Время тоже против нас…

Но за нашею спиной

Уж поднялся, вырос строй…

Их, не верящих в Судьбу,

И в пустую похвальбу.

Их, готовых в полный рост

Сделать шаг на мост из звезд,

И, с усмешкой на устах,

Руку отводя в замах,

Бросить яростное "Нет"…

И плевать им на ответ!

Глава первая

Речной ард построил свою крепость на левом берегу Глубокой. Деревянный частокол‑восьмиугольник, высотой в четыре роста взрослого фэйюра, своей северо‑восточной стеной вплотную прижимался к подножию отвесных скал Северной гряды. Южная и юго‑восточная стены нависали над каменистым речным обрывом, а остальные прикрывал искусственный ров десяти шагов шириной. Ров с двух сторон врезался в речное русло и крепость, таким образом, оказывалась почти со всех сторон окружена водой. Войти в нее можно было только по подъемному мосту, сделанному из пары десятков тяжелых бревен в обхват толщиной. В поднятом состоянии мост полностью перекрывал узкие прочные ворота. С пяти квадратных башен, при наличии оружия дальнего боя, можно было легко контролировать все подходы к стене. Лес на добрых полстана вокруг крепости вырубили, а высокая трава регулярно срезалась младшими учениками. Таким образом, незамеченным пробраться внутрь укрепления не смог бы, пожалуй, и сам Отшельник.

А может, Отшельник и смог бы. Он, поговаривали, вообще много чего мог.

Раску окликнули с привратной башни, когда тот уже подъезжал к мосту. Узнав, без лишних вопросов подняли окованное металлическими полосами забрало ворот и впустили гостя в крепость.