Россия за облаком

весной в армию идти…

— На медкомиссию я ходил, а так — повестки не было.

— Заныкал? — догадливо спросил Никита. — И к дяде Чюдою намылился подальше от призывной комиссии?… Что могу сказать? Ты сам себе злобный Буратино. Осенью в армию идти — чистое мучение. Учебка-то быстро пролетит, а потом в самый собачий холод — на полигон. Так что гуляй покуда, но зимой наплачешься.

Никола вздохнул чуть заметно: «Как ни крути, а в армию — идти». Это военкому можно на лапу сунуть, а с домашними как быть? Ни брат, ни отец его не поймут. Отсталые люди.

В Ефимкове, когда Никита и Горислав Борисович уехали, Колька впервые почувствовал себя неловко. Привык с малолетства катать туда и обратно, а тут вдруг осознал, что не он ездил, а его возили. Нет Горислава Борисовича, и немедленно легла между Николкой и домом непроходимая сотня лет. Вот случись завтра что с дядей Славой — и всё, пропал Николка. Домой захочешь, а не получится; за день приблизишься к своему времени на один день и ни мигом больше. И добро бы просто на пути встали часы, минуты и десятилетия, а то — войны, революции, голод, правление тиранов и прочие удовольствия. Неуютные времена.

Однако раз приехал, надо делать дело. Мать послала с собой всяких припасов, и не на две недели, а на целый месяц: круп всяких, сала и солонины, но сидеть у крёстного и варить кашу Никола не собирался. Не для того ехал.

Нужно было попадать в город. На лошади, даже по здешней плохой дороге, это три часа. А пешком? И ведь что обидно, автобус не ходит, и попутку не поймать, и даже такси из города не вызвонишь. Пацанам рассказать, не поверят, что такая дикость в жизни бывает.

Собрался и пошёл пешком. Вышел до света, но поспел едва к полудню. На этот раз бродить по грошовым рядам не стал, сразу отправился к старичку, торгующему подержанными образами. Тот Николу признал, хотя и в прошлый раз не посчитал его за серьёзного покупателя. Образа покупают люди основательные. Обычно случается такое, когда дочерей замуж выдают или после раздела семьи, чтобы восполнить недостачу в иконах. А молодому мужику старшие должны благословение дарить, на свадьбу да на рождение внуков.

Однако какой ни есть, но пришёл покупатель. Старичок начал показывать товар. Иконки плохонькие, иные осыпались наполовину и неумело подмалёваны. Никола, уж на что экспертом не был, но от такого добра отказался.

— Это мне не годится.

— Бери, бери, дёшево отдам. Годится — богу молиться, а не годится — горшки накрывать.

— Мне нужны хорошие.

— За новыми — в церковь иди. В церковной лавочке всякого новья полно. А у меня, уж прости, старьё.

— Новьё мне без надобности. Мне старые образа нужны, — Никола приостановился и добавил значительно: — Строгановская школа.

— Так и я ж о том самом! — вскричал старичок и ухватил самую здоровую из досок, с которой гневно взирал не то Иисус Христос, не то сам господин исправник. — Она самая строганская школа и есть! Посмотри, как выстрогана, простым стругом так не выгладишь, тут рубанок нужон! Паркетная