Россия за облаком

ставалась коляска, которую они всего неделя, как подарили Митрошке. Платон откинул в сторону выломанную дверь, двумя руками поднял коляску и вышел из помещения, которое ещё утром Шурка считала своим домом.

На улице было тихо, во всех четырёх этажах горел единственный огонёк — в окне с вышибленной рамой. Но за тёмными стёклами чужих квартир угадывались тени людей, ждущих окончания скандала.

Платон уложил коляску в телегу, отвязал Сказку и поехал прочь. По дороге ему встретилась милицейская машина со включённой сиреной, но Платон никак не соотнёс её появление с недавними событиями.
* * *

Жизнь у Николая Савостина не задалась с самого начала. Мало того что родился в деревне, так ещё и в старорежимной семье. В деревне ни на дискотеку сходить, ни в кафешке с друзьями побалдеть. Тоска смертная. Отец только свою работу знает, весь в навозе, мать и вовсе неясно где живёт, тут или в позатом веке. Работают да деньги копят, а куда? Компа не покупают, даже телевизора нет. Мотоцикл у отца просил… как же, хрена тебе, а не мотоцикл — велик подержанный купили. До десятого класса пришлось в Никитиных обносках ходить, хорошо хоть потом перерос брата, так и тут отец не утерпел сказать, что, мол, велика Федура, да дура. Как же, вырасти посмел, в расход отца ввёл. Жмоты…

Как- то в благодушную минуту отец объяснил, что деньги копит на чёрный день, на тот случай, ежели Горислав Борисович не захочет больше держать их здесь и отправит обратно в девятнадцатый век. Это дядя Слава их отправит? Три ха-ха! Да он сам боится, как бы они из деревни не уехали. Чего он тут один делать-то будет? И даже если дядя Слава помрёт, с чего нам куда-то проваливаться? Будем себе жить, как жили. Главное, вина не пить, так это он понимает, не маленький. А отца послушать, так и курить нельзя, и слова нормального сказать. Вон, Храбровы, обоим куда как за семьдесят, и отец их уважает, а у них, не только у Петра, но и у Нины, что ни слово, то мат-перемат. Зато у Николки чуть соскользнёт с языка не то выражение, отец мигом подзатыльника отвесит. А уж когда батяня учуял, что табаком пахнет, так мигом за вожжи взялся. Даже слушать не стал, что это, мол, большие мальчишки курили, а он рядом сидел и провонялся. Так отвалтузил, до сих пор помнится. А он, может, и без того не стал бы больше курить. С деньгами совсем хреново. В школе парни где ни есть, а башли сбивают, а у кого предки правильные, тому просто на карманные расходы дают. Только он опять как не человек. Последнее время отец, правда, стал давать деньги, но только за работу. День на сенокосе прокорячишься, он тебе чирик отслюнит. Батракам, и то больше платят. И вообще, зарабатывать надо не сенокосом, а бизнесом. Казалось бы, туманная дорога такие возможности открывает, но с этим у старших строго: туда ничего дельного возить нельзя, и оттуда ничего толкового — тоже. Только сено, оно везде одинаковое. А на сене много не выколотишь.

Ведь, казалось бы, золотое дно, торговать не сеном, а часами, фонариками и прочей мелочью, которая