Кроманьонец (СИ)

Горцы, увидев меня, вскочили на ноги. Наверное, сами понимали, что когда все вокруг чем-то заняты, бездельничать нехорошо, вот только самоозадачиться эти парни были не способны.

- Ночи холодные... - сказал, не спрашивая и не утверждая.

- Холодные, - ответил Уро.

- Сучья и ветки в лесу...- все так же, не интонируя, намекнул я.

В ответ он едва заметно кивнул, и горцы побрели в сторону далекой полоски леса.

За стадом следила Тано. Хоть у меня не получалось вести с ней длинных и содержательных бесед, но к ее советам я прислушивался. Горянка бродила среди коз, опираясь на длинную палку. Останавливалась время от времени, гладила животных, удаляя из шерсти репейник. Я махнул ей рукой, не дождавшись ответа, пошел к куланам, которые спокойно паслись среди коз. Может, они забыли меня, но едва я приблизился к ним, кобыла навострила уши и отошла, жеребенок за ней. Какое-то время я безуспешно ходил за ними, потом, заметив улыбку горянки, решил обратиться к ней за помощью. Спрашивать ничего не потребовалась, Тано из сумки на поясе достала какой-то корешок и протянула мне. Я взял и стал рассматривать подарок. Корень как корень - белесый с ворсинками. И что мне с ним теперь делать? Женщина, поймав мой вопросительный взгляд, сказала:

- Покорми...

Вытянув руку с зажатым между пальцами корешком, я медленно приблизился к кулану и едва успел спасти кисть от ее зубов, цапнувших угощение. Тут же получил кулачком в лоб от Тано. Горянка, таким образом, завладевшая моим вниманием, достала еще один корешок и, положив его на ладонь, скормила кобыле, затем поманила меня пальцем.

- Ты умираешь.

Огорошив меня, развернулась и, как ни в чем, ни бывало, побрела прочь. От ее слов изнутри головы что-то со звоном подступило к глазам и ушам. Хотя, после всего, что я пережил там, в будущем, беспощадная и неотвратимая смерть меня не могла уже испугать. Звон из ушей вскоре исчез и мысли снова стали кристально чистыми.

Горянка не ушла. Она всего лишь отошла к кожаному мешку, лежащему неподалеку. Покопавшись там, она принесла мне какой-то черный корешок.

- Съешь. Будет хорошо! - пообещала она.

Трясущимися руками я взял подарок и, не задумываясь, положил в рот. Вкус надо сказать мне не запомнился. Немного горечи и во рту сразу же пересохло...

По-прежнему было прохладно, но уже чувствовались с порывами ветра теплые потоки воздуха, и по-прежнему медленно двигались в небе серые тучи, не угрожавшие дождем...

***

После холодной ночи потянул на рассвете теплый южный ветерок. Проснувшись, я вышел из полуземлянки на воздух. Выкатывалось над рекой яркое солнце, разгоняя предрассветную мглу над спящей пока дюной. Самочувствие мое заметно улучшилось. Еще была в теле слабость, но душевное волнение сигнализировало, что неизвестная хворь отступила, хотелось мне тогда что-то начать делать, в общем - продолжать жить!

За мной выползла из жилища волчица, потянулась и стала толкаться, заходя то сзади, то сбоку. Потрепав ее за ухо, стянул с себя кухлянку и, спустившись к реке, с удовольствием поплескался в бодрящей водичке. Улыбнулся, увидев Утаре, подбежал и подхватил любимую на руки.

- Тебе стало лучше? - прошептала она.

- Мне хорошо, - ответил и поцеловал ее в носик.

Не знаю, что она при этом чувствовала, но всегда, когда я делал это, Утаре заливалась смехом. И тогда она не смогла сдержать себя.

Вырвавшись из моих объятий, любимая отправилась к тлеющим углям, бросила на них большую, сухую ветку и скрылась в жилище горцев.

Наша возня разбудила соплеменников. Видя их беззаботные, улыбчивые лица, я вспоминал, как наш народ из будущего обычно просыпался и посмеивался: угрюмые, заспанные, уже с утра успевшие устать образы всплывали из глубин памяти, в тот момент изрядно меня веселя.

Уро вытащил из ледника подтаявшую тушу кулана и, бросив ее у костра, стал срезать с нее куски мяса и класть их в угли. Запах подгоревшего жира пробудил во мне аппетит. Вырубив ребро, я воткнул его под углом в песок, чтобы мясо запекалось от жара, а не горело. Уро, улыбаясь, выхватил из углей кусочек и, перекидывая его в ладонях, стал дуть, охлаждая. Почерневший, обуглившийся кусок внутри остался сырым, но горца это обстоятельство не смутило. Чавкая, он с удовольствием жевал полусырое мясо.

- Уро, пойдем в горы? - спросил я его.

Поскольку рот горца был занят, великан энергично закивал головой. Туро, крутившийся рядом, услышав о моих планах тут же убежал. Наверняка, чтобы поделиться этой новостью с Тухо. После освобождения Утаре я обещал, что мы все вместе пойдем в горы за маленькими козлятами.

Я предложил Люту и Лиму присоединиться к походу, обещая, что как только горцы отправятся назад с пойманными козлятами, показать соплеменникам, как я выплавляю бронзу. Уговаривать мастеров не пришлось и все мы, спустя какое-то время отправились в путь. Солнце еще не грело, но день обещал быть жарким.

***

К горам мы добрались без приключений, но уже вечером, мне пришлось славить Всевышнего за то, что остался жив.

Узким ущельем мы вышли к едва заметной тропе уходящей вверх пока еще по пологим, поросшим лесом холмам. Выше, вздымались заснеженные пики, их вершины прятались в облаках. Уро показал вверх, давая понять, что нам нужно идти туда. Он привел наш отряд к реке. Сильный, бурлящий поток создавал большой шум. Вода пенилась, но вопреки моим представлениям о горных реках весной была прозрачна, кристально чиста и казалось, что переправиться на широком, мелком участке будет просто.

Горцы знали, где расположен брод. Уро уверенно вошел в воду первым и, медленно переставляя ноги, побрел на другой берег. Поначалу вода едва достигала его колен, но где-то посредине пути, она поднялась к бедрам великана, и он все чаще стал использовать копье в качестве упора, чтобы не упасть.

Следом за ним пошли Лют и Лим. Туро и Тухо побежали вверх по течению, где из воды торчали мокрые валуны и, прыгая по ним, быстро оказались на противоположном берегу. Такой способ переправы я отверг сразу. Не было у меня их сноровки, а упасть в бурлящий поток с камня не хотелось. Пришлось перебороть страх и идти за соплеменниками. За мной реку переходил Тун и я надеялся, что случись что, он меня подстрахует.

Если первые шаги в бурлящий поток дались мне с трудом, дальше я стал чувствовать себя увереннее. Когда вода стала упруго давить на бедра, я смело шел вперед. Что произошло потом, я так и не понял. Нога, мгновение назад уверенно упирающаяся в каменистое дно, вдруг потеряла точку опоры, и я целиком оказался в воде. Очень быстро соплеменники исчезли из поля зрения. Первый в этом мире прототип рюкзака на моей спине был сшит из кожи и, намокнув, не давал возможности перевернуться на грудь. Тяжелый плащ не утащил меня на дно только благодаря скорости, с которой я двигался по воде. Копьем я пытался нащупать дно, а левой рукой не торопясь загребал к берегу. Как ни странно о смерти не думалось, я лишь переживал о болтающемся на боку колчане: как бы лук не выпал и стрелы...

И снова я не понял, что случилось на этот раз?! Рюкзак будто бы зацепился за дно, и я остановился. От неожиданности задержал дыхание и закрыл глаза, а когда открыл их, увидел над собой воду, за ней ствол могучей ели, пожелтевшие иголочки и розовое в лучах заходящего солнца небо. Выпустив копье, я руками попытался оттолкнуть дерево от себя. Не тут-то было - ствол даже не пошевелился и я понял, что через минуту или две умру.

Страха не было, скорее даже какое-то умиротворение, что умру я не от болезни, одновременно от нелепости такой смерти где-то глубоко в душе нарастала досада. Я даже успел пофантазировать по поводу того, что случиться со мной после смерти. Куда я попаду на этот раз? Едва подумал об этом, как поток воды выбил меня из под ели словно пробку из бутылки с шампанским. Освободившись, я что есть сил стал загребать к берегу. И выбрался из воды вместе с Туном. Понял, что горец помог мне вырваться из западни. Он лишился не только копья, но и своей корзины. Я, не задумываясь, вытащил из-за пояса свой топорик (его я сумел-таки разыскать у озера) и протянул Туну. Знал бы, что здоровяк будет так радоваться, подарил бы раньше.