Возрождённое завтра (СИ)

После Падения дно чаши снова покрылось ранеными драконами. Пострадавших всадников было не меньше, но они не так заметны. Тем более, перевязанных сразу уносили в пещеры, или они уходили сами. Со всех сторон слышались стоны и жалобные крики. Драконы переживали за всадников больше, чем за себя. А всадники не давались целителям, пока кто-нибудь не находился для их раненого зверя. Шуршание крыльев, ихор на песке, превращающийся в слякоть, звон огромной посуды, лязг металлическими тазиками, стук деревянных распорок для фиксирования порванных мембран и атмосфера бесконечной суеты.

С’тин тоже помогал. После Падения, на которое он обязан был вместе с остальными старшими учениками подвозить огненный камень и баки для огнемётов, все свободные руки направляли в помощь целителям или в нижние пещеры, мыть посуду и носить медикаменты. С’тина считали достаточно взрослым и крепким, чтобы он не упал от вида крови и страшных ран. Он поначалу побаивался, смотрел огромными глазами, то и дело слыша понукания и распоряжения. Теперь сам находил себе дело, видел, кому помочь, что принести…

Т’чи латал крыло коричневому дракону из крыла Т’геллана. Его команда опять вернулась без серьёзных ранений. Каждый всадник поднимется на следующее Падение. Т’чи знал какой-то особый секрет. И вскоре этот секрет предстояло узнать С’тину. Он ждал этого момента, как свежего глотка в самое пекло на Южном континенте.

Т’чи устал. Он неосмотрительно провёл рукой по лицу, стирая пот. Закатанный выше локтя рукав уже был пропитан ихором, а кожа и подавно сверкала на солнце маслом, холодильным бальзамом и кровью драконов. С’тин сходил в нижние пещеры, где заботливая Манора уже разлила по чашам кла. Уставшие всадники моментально опустошали тару, но её наполняли снова. Возле жаровен уже суетились женщины, торопясь накладывать в тарелки жаркое, густо сдобренное мясной подливкой, девочки резали фрукты, тоже не сидели без дела. С’тин взял одну чашу с кла и булочку с сочной ягодной глазурью, спешно выбрался на свет и поискал взглядом Т’чи, который ещё возился с крылом коричневого. Почти заканчивал. Ему помогал целитель. Они переговорили, прервавшись на несколько секундочек, при этом показывали на только что наложенные швы. Потом целитель кивнул и хлопнул Т’чи по плечу в знак одобрения. Т’чи на миг привалился к боку дракона, снова вытер пот грязной рукой. Его лицо было влажным от пота и ихора. Возможно, кое-где онемело от соприкосновения с холодилкой. С’тин молча сочувствовал. Он не смел просто подойти и предложить ему пойти в нижние пещеры и поесть. Он не мог назвать его в глаза беднягой и предложить помыть Арджит’а вместо него. Т’чи даже такой, измотанный и грязный, словно чистил стойла, выглядел привлекательно. С’тин с удовольствием бы сам проводил его в вейр, уложил на топчан и принялся бы стирать с его кожи грязь тряпицей, то и дело полоская её в тазике с тёплой водой. Он бы помог Т’чи расслабиться и, возможно, прилечь рядом, охранять его покой. Но у Т’чи была Талина.

- Твоё крыло снова не получило ни одной серьёзной раны, - начал с простого С’тин. Первое, что приходит в голову – это подчеркнуть заслуги.

- Они стараются, - устало, так же, как он и выглядел, ответил Т’чи, с какой-то тоской глядя на булочку и кла в руках С’тина. Невольно сглотнул. Наверно, в горле першит от чёрной пыли, в изобилии сыплющейся во время Падений с той же интенсивностью, что и Нити. С’тин положил булочку и кла на табурет и взял влажную тряпицу, которую носил на всякий случай. Пригодилась в самый важный момент. С’тин не осмелился прикоснуться к лицу Т’чи. Но взял тряпицей его руку и принялся натирать ладонь, потом пальцы, едва сдерживая дрожь. Не желая выглядеть странным, он принялся сбивчиво комментировать:

- Ты совсем замотался, если не поешь, упадёшь… то есть, не упадёшь, но плохо будет… немножко. А может, и много. Ты обязан остановиться на минутку.

- С’тин, - Т’чи поймал его руки.

С’тин замер, чуть не рванулся, но не сдвинулся с места, поднял взгляд и увидел его непроницаемые чёрные глаза. Слишком необычные для человека.

- Не суетись, С’тин, - Т’чи оставался спокойным. – Спасибо. Честно признаться, я просто с ног валюсь. Такое сложное крыло у Пашит’а, - он развернулся к дракону и погладил коричневый бок. Дракон благодарно заурчал в ответ, повернул голову и легонько ткнул Т’чи носом.

- Не за что, - Т’чи улыбнулся. С’тин, наверное, впервые видел его улыбку. – Больше не рвись впереди всех. Тесное скопление нужно встречать в строю… Хорошо, я обязательно перекушу…

- Ты… - С’тин во все глаза смотрел на Т’чи, - ты разговариваешь с чужими драконами?

- Они сами разговаривают со мной.

Из какофонии цветов и гама выметнулся бронзовый файр, заметался над головами стонущих животных и точнёхонько приземлился на плечо Т’чи, тут же с интересом покосившись в сторону крошечной трапезы.

- Ну нет, - С’тин на всякий случай встал рядом с табуреткой. – Это не для тебя.

Файр сердито чирикнул и отвернулся, показывая, что он вовсе и не хотел есть.

- Спасио, - Т’чи потянулся за кла. – Это ведь для меня?

- Я ведь должен заботиться о своём командире, - С’тин попытался отшутиться, но словно ком проглотил – так было неуютно.

- Поблажку хочешь заработать? – беззлобно осведомился Т’чи. Конечно же, шутя. Он со всем разговаривал вежливо и пытался подбодрить. Только облекал шутки в необычную форму. Порой сложно угадать, шутка ли это или правда.

- Я просто хочу летать в твоём крыле, - наконец сознался С’тин. – Оно лучшее.

- Мои ребята просто ещё не почувствовали стабильности, - пояснил Т’чи. – Она наш враг. Чтобы разбудить их, приходится постоянно менять стратегии. Ты тоже научишься, я уверен.

- Научусь, если ты будешь учить меня…

С кромки чаши счастливо заурчала Карат’а. Только С’тин её слышал и мысленно улыбнулся ей в ответ. Она чувствовала, как её всадник сломал ту непреодолимую стену, как сделал первый шаг. С’тин подал Т’чи, самолично завершившему вытирать руки, кла и булочку и получил шанс понаблюдать за ним. Т’чи наслаждался каждым глотком. Он оставался идеальным во всём. И в верности тоже. Едва Талина появилась в поле видимости, он словно забыл о собеседнике, шагнул к ней и поделился с таким трудом доставшейся булочкой. С’тин не захотел смотреть на них, просто развернулся и ушёл. У него ещё много работы, за которой можно забыть, что Т’чи принадлежит младшей госпоже, а не простому зелёному всаднику.

«Ты тоже можешь испытать его любовь, - вмешалась Карат’а, - если хочешь, я полечу только с Арджит’ом».

- Нет… - секунда боли от осознания истины. В очередной раз. – Нет, я не могу лишать тебя права выбора. Пусть твой кавалер будет самым быстрым и ловким.

«Но мне нравится Арджит’».

- Наверно, потому что мне нравится его всадник. А это значит, что я влияю и на твоё решение тоже.

«Арджит’ очень симпатичный и обходительный, - продолжила расписывать его прелести Карат’а. – Он сильный и ловкий. И мне нравится его стремление всегда и во всём быть первым».

- То есть, ты его тоже любишь?

«Он мне очень нравится», - повторила Карат’а и снова заурчала.

У драконов не было строгого понятия «люблю-не люблю». Они больше полагались на симпатию. Если нравится – люблю. С таким же успехом она могла сказать «я люблю мясо».

С’тин вздохнул. Она не стала бы повторять это так настойчиво, если бы действительно просто пошла за желанием всадника. Она говорила то, что чувствует сама. И она своим выбором заставила сердце С’тина затрепетать с новой силой. Он почти задохнулся от переизбытка эмоций, но вынужден был взять себя в руки. Он хотел обернуться и поискать Т’чи, но не сделал этого. Всё ещё не желал видеть рядом с ним кого-то ещё.

Карат’а проснулась с букетом неожиданных чувств. С’тин даже опешил, ибо они застали его врасплох. Он слышал, конечно, как бывает, когда драконы входят в брачную пору. Но не представлял до этого дня. Карат’а сразу взвилась в воздух и огласила Вейр громовым рёвом, подзадоривая самцов. Это не был брачный полёт, она даже не посмотрела на площадку кормлений, от чего С’тин вздохнул с облегчением. Но одно он понял сразу: у неё начался цикл. Значит, скоро она взлетит, как бы ни хотелось отодвинуть этот срок. Не хотелось даже не из-за того, что С’тин боялся. Нет, он давно не боялся делить одно чувство с другим человеком. Но он хотел видеть Т’чи рядом с собой, когда это произойдёт. Он мог бы увидеть его, если бы Арджит’ погнался за Карат’ой. Только вряд ли погонится.