Пиар по-старорусски

– Так это ж атрибутика всего лишь. Мишура. Ну, типа как в театре декорации строят, так и я свои декорации из слов полупонятных возвожу. Да ничего, лишь бы людям польза была.

– Хорошо. Оставайся. А мы пойдём.

– Может, в дорогу что надо? У меня есть.

Простомир задумался. Предстоял подъём на спине птицы Рух со дна Прорвы на поверхность. Не мешало бы запастись едой. А то вдруг своей не хватит.

– Ну, коли так, то давай. Не откажемся.

Царь метнулся к стене и открыл незаметную дверку. За ней оказалась просторная кладовая, битком набитая коробками с едой. Киря присвистнул от изумления:

– Да ты никак собирался тут в осаде сидеть? Эвона сколько харчей запас.

– Да нет. Это я одной фирме заказ делал – мониторинг рынка сбыта. Вот они со мной своей продукцией и рассчитались – пригнали целую фуру чипсов. Берите сколько унесёте. Вы на чём сюда прибыли?

– Птицу Рух знаешь?

Царь аж с лица спал:

– Эту балаболку? Надеюсь, её здесь нет?

– Нет. Она нас у подъёма на поверхность дожидается.

– Слава те господи. Была бы здесь, сегодня вся Прорва о моём позоре узнала бы, а завтра – и на поверхности.

– Не кручинься, царь. Никто ничего не узнает.

Пока Киря беседовал с царём, Простомир копался в коробках. Чипсы со вкусом грибов были им забракованы сразу. Как и со вкусом лука и сметаны. Над коробками, где были чипсы со вкусом креветок и красной икры, Простомир некоторое время постоял в раздумье, но потом забраковал и их. Заинтересовали его лишь те, на которых была нарисована аппетитная свиная вырезка. Он выбрал из кучи две коробки – больше им всё равно не унести.

Попробовал прикинуть – как удобнее? На загривки – руки быстро устанут, под мышкой – так ведь не охватишь короб, велик больно. Олбанский царь метнулся к своему столу и вытащил оттуда маленький рулон липкой прозрачной ленты. Сноровисто соорудил на коробках корявые рукоятки, несколько раз обернув ленту вокруг. Получилось хоть и неуклюже, но довольно удобно. По крайней мере, недалёкий путь до места, где они оставили птицу Рух, проделать будет можно без усталости.

– У меня ещё консервы есть! – поторопился сообщить царь. – И свиные, и говяжьи!

Он открыл другую дверь в стене. Там оказалась зима. По стенам шли какие-то трубы, и всё – и стены, и потолок были покрыты толстым слоем изморози. Прямо хоть в снежки играй. На стеллажах лежали цельные бараньи туши, стояли какие-то коробки. Царь схватил одну и вытащил в тепло. Там оказались железные банки, на которых были нарисованы свиные и коровьи головы. Царь тащил тяжело, ящик явно был очень увесистым.

– Во! Берите! – радостно сверкнул глазами царь. – Ничего не жалко!

– И что нам с этими железяками делать? – недоумённо спросил Киря. А умудрённый опытом Простомир вытащил Докукин дорогой кинжал и ловко открыл консерву. В банке лежали сочные куски великолепной тушёнки. Без хрящей, сухожилий и жира. Простомир зацепил ножом, дал попробовать Кире (тому неведомое кушанье очень понравилось), потом попробовал сам и удовлетворённо крякнул.

– Это мы, пожалуй, тоже возьмём.

Он взял свой посох, поддел ногтём большого пальца едва заметный выступ в верхней части и – чпок – маленькая круглая крышечка отлетела в сторону. Посох оказался полым… Киря уже устал удивляться. Да и в самом деле – чего там удивляться? Волхв – он и есть волхв.

Простомир взял банку и засунул внутрь посоха. Его не смутило, что ширина банки была раз в пять больше толщины посоха. Она как-то естественно вошла внутрь, как будто всегда там была. Простомир взял вторую банку и отправил туда же. В посохе уместился весь ящик без одной банки. Киря специально считал – двадцать шесть банок, да двадцать седьмая – открытая – осталась у царя.

– Сам съешь, – сказал Простомир, – хватит тебе чипсами хрустеть. Нездоровые они. Много нельзя.

Царь послушно затряс головой и утащил банку, засунув её в давешний белый ящик с фонариком внутри. Потом вызвался проводить дорогих гостей, сколько они пожелают. Хоть до самой птицы Рух, чтоб ей ни дна ни покрышки. Простомир, однако, по унылому лицу царя догадался, что он вовсе не горит желанием топать с ними невесть куда и, тем более, общество птицы будет ему явно неприятно. Поэтому от сопровождения отказался. Царь вышел проводить их лишь на крыльцо своего дворца. Помахал на прощание ручкой и скрылся за дверью. Вернулся к милым своему сердцу железкам. А Простомир и Киря отправились в обратный путь. Внезапно Киря остановился, как будто его осенила какая-то очень умная мысль.

– Послушай, учитель, а почто это мы с тобой ноги били-то? Да на птице этой болтливой летали? Надо было как в Новограде – прямоступом. А так – столько времени даром потеряли!

Простомир посмотрел на него насмешливо, но насмехаться не стал, а объяснил вполне серьёзно.

– Не ходят сюда прямоступом. Олбанское царство – не наше место. Чужое. И законы здесь работают другие. Пойдёшь прямоступом к Олбанскому царю, а окажешься невесть где. Потому как здесь ничего никому не известно. Видишь, оказалось, что даже Олбанскому царю не всё известно.

– Но время…

– А время, Киря, никогда и нигде даром не теряется. Только не все это понимают. Порой за год столько не сделаешь, сколько за один удачный да правильный вечер. Ну и наоборот, конечно. Да и вернёмся мы в Докукин терем ровно в ту минуту, как вышли из ворот.

– Как это?

– А я такое особое заклинание перед началом похода прочитал. Так что всё будет хорошо…

Обратно они шли быстро, нигде больше не задерживаясь. Лишь когда проходили мимо места встречи с троянским жуликом, Киря робко спросил:

– Может, глянем, как он там?

Простомир подумал и кивнул. Они свернули с дороги. На том месте, где жулик хотел угостить их своим варевом, по-прежнему горел костёр, над которым висел котелок с булькающей похлёбкой. А вот хозяина места нигде не было видно.

– Эй, конь троянский! – закричал Киря. – Ты где?

– Сами вы кони, – донеслось откуда-то сбоку.

Они повернулись на голос. Там из земли торчала высокая скала, на вершине которой сидел жулик. Он показал им язык и радостно засмеялся:

– А не достанете, не достанете! Тра-ля-ля!

– Как здоровье? – спросил его Простомир, не обращая внимания на кривляние.

– Отлично. Лучше, чем было. И лучше, чем у вас.

– А ты почём знаешь, как у нас?

– Знаю, знаю. Не узнали вы того, за чем пришли. Не помог вам Олбанский царь.

– Откуда известно?

– Откуда, откуда! Это вы здесь новенькие, ничего и никого не знаете. А я здесь, почитай, с того самого дня, как Олбанское царство и появилось. Я здесь всё знаю. Я, если хочешь, знаю всё, что было, есть и даже будет. Гаспар говорит, что я здесь, в Олбанском царстве, даже могу создавать то, что будет. А Гаспар – он знаете, какой умный!

– Так ты и Гаспара знаешь? – поинтересовался Простомир.

– Ещё бы мне его не знать. Это было бы смешно – не знать. Ты думаешь, волшебство моё закрасил – и всё тут? А вот хренушки в глазушки! Откуда, думаешь, вот это берётся?

Жулик снял рубаху и поднял левую руку. Там на чёрном пятне краснели буквы. Жулик решил задачу просто и эффективно. Он справедливо рассудил, что если чёрное пятно нельзя стереть, то надо нанести на него буквы какой-то яркой краской. А тут как раз охра в шалаше завалялась.

Как заметил Киря, теперь букв стало больше. К прежним надписям добавились новые. Киря вгляделся, различая буквы. Столбец стал раза в полтора длиннее:

– Всё не просто, а очень просто, – ухмыльнулся жулик, – достаточно лишь голову на плечах иметь, а в ней мозги. Тогда никакие Простомиры и Гаспары не страшны.

– Красное на чёрном, – задумчиво сказал Простомир, – что ж, действительно, неплохо придумано и неплохо сделано. Будь, что будет. Что было – есть. Эй, конь троянский, уж больно ты хитроумен, как я погляжу. Тебя, случайно, не Одиссеем зовут?