Смоленское направление. Книга 3 (СИ)

— Ты отправляешься в Самолву, к Гюнтеру. Разведка донесла, что к концу сентября, начало октября по этой дороге, других там нет, они будут идти вдоль реки Перия, выйдут к озерцу и, оставляя реку Ора по правую руку, направятся к Дерпту. Рядышком есть селение, — я показал на карте населённый пункт, отмеченный кружком, — Мамасты, наверняка там будет последний привал. До Дерпта оттуда тридцать пять вёрст, охрана расслабится. Вот там ты и нападёшь. В живых никого не оставлять, но перед местными, ты должен засветиться в одеждах тевтонцев.

— Ну, наконец-то стоящее дело. А то после похода с Савелием, мы тут как пни сидим, только тренируемся.

— Теперь, что касаемо груза, который везут венецианцы. Это церковное золото, принадлежащее Православной церкви. Перегрузите его на приводных лошадей и быстро отходите к Самолве через Изменку. Там мы и встретимся.

— Лексей, а как мы пройдём к Самолве? Путь не близкий, шесть сотен вёрст.

— Отсюда, через Ольшу, Торопец, Великие Луки, там, на Псков, а до Самолвы, рукой подать. В картах ты разбираешься, не зря столько времени на обучение потратили, пока по Моравии и Польше ехали. Обоза с собой не берите, у каждого три лошади, провиант нагрузите на них. Всё необходимое я приготовил. Здесь, в сумках сто гривен серебряными монетами. Начиная от Пскова, тратьте только немецкие пфенниги. На счёт скрытности, думаю, объяснять не надо. Главное успеть вовремя. Трюггви на месте поможет. И ещё, дело это весьма тайное, на особом контроле у епископа, так что, постарайся всё сделать правильно. Если всё закончится плохо, оставайся в Самолве, Милку я вытащу.

Мы еще с час проговорили со Свиртилом. Я рассказал о заготовленных припасах на пути следования по землям Смоленского княжества, обсудили засаду, рекогносцировку, возможные пути отхода и различные военные хитрости. Учить, полжизни прожившего в лесу Свиртила, помогавшего своему дядьке щипать купеческие караваны — было нечему. Литвин сам рассказал мне, как они рыли вдоль дороги волчьи ямы и лишь счастливая случайность, тогда, под Борисовым, уберегла людей Беньямина от смерти. Количество охраны Свиртила не смутило, по его мнению, десятка его лучников должно было хватить, если придётся атаковать в светлое время суток. Остальное сделает конница.

Отряд Свиртила двигался с невероятной скоростью, шестьдесят вёрст в сутки, пересаживаясь на приводных коней по три раза на день. Вечер шестого дня они уже встретили в Торопце. Город располагался на берегах озера Соломино. По краям искусственно стёсанного холма почти с отвесной крутизной был насыпан вал высотой до четырёх аршин, на котором возвышались деревянные стены крепости. Вся прилегающая к холму территория была утыкана домами без какого-либо порядка. Лишь только у пристани, четыре вытянутые, как изготовившиеся к старту лодки, избы стояли в линию, обращённые своими фасадами к озеру. При приближении отряда, на воротной башне забили тревогу. Поднялся невообразимый людской гул, вперемежку с рёвом недовольной скотины, только что вернувшейся с пастбищ. И лишь только узрев развевающееся красное знамя над головной лошадью, тревога была отменена. Случись набег взаправду, жители окрестных домов, непременно попали бы в рабство.

Литвины остановились на вытоптанной площадке в ста шагах от самой крайней усадьбы городка. Вызывающе расположившееся на невысоком холме, обнесённое дубовым частоколом здание, само напоминало маленький замок. С левой стороны, примыкая тыльной стеной к озеру, располагалась конюшня, совмещённая с хлевом, из распахнутых ворот которой уже выходил хозяин. Это был постоялый двор Торопца.

Встретивший Свиртила мужчина был одет в просторную, на локтях заштопанную рубаху вишнёвого цвета, доходившую ему до середины бедра, сшитую, видимо из привозного материала. Никакого пояса или даже верёвки не было, зато на обоих запястьях проглядывали напульсники с железными вставками. Черного цвета штаны, собравшиеся гармошкой ниже колена, были заправлены в широкие голенища жёлтых сапог, носок и подошва которых, казалось, изготовлены из дерева. В левой руке хозяина постоялого двора был готовый к применению топор, а в правой — откормленный гусь, уныло свесивший голову. Сам же хозяин приветливо улыбался в густые рыжие усы, торчавшие загнутыми кончиками как стрелки лука. Окладистая, собранная книзу на шнурочек борода доходила до живота и скрадывала недостатки в фигуре, связанные с неумеренным потреблением пищи, иначе говоря, 'пивной животик' был прикрыт.

— Мы от Евстафия, — охрипшим голосом сказал Свиртил.

В этот момент из сарая вышел ещё один мужичок. Тоже с топором, только уже с окровавленным лезвием.

— Гуннар, ты долго там?

— Только что про вас говорили, рановато приехали, — сказал Гуннар Свиртилу, и, обернувшись на голос своего товарища, крикнул, — Гонцу своему, слышишь, Рагнхильд, шею, как этому гусю скрути. Гости уже приехали.

Рагнхильд был поверенным Миленко в Торопце. Отсюда начинался волок и хитрый свей поставил постоялый двор, дабы не тратить волоковы куны. Пряности из Смоленска привозили сюда, а уже отсюда, на телегах доставляли на ладью. К нему-то и послал Евстафий гонца, да только Алгыр скакал строго вдоль рек, а Свиртил в нескольких местах прошёл напрямик, вот и получилось, что посыльный опередил отряд всего на один день.

Литвины разместились прямо в поле, поставив палатки напротив постоялого двора. Пять десятков людей, даже при желании не смогли бы поместиться в доме, хотя Гуннар настаивал и обещал каждому найти место. Как только лагерь был разбит, из крепости прибыли трое дружинников с целью ознакомиться с обстановкой и узнать причину прибытия войска. У страха как всегда глаза велики и сосчитав гостей, выяснив при этом, кто такие и откуда, торопчане удалились. Единственной их просьбой было поскорее покинуть гостеприимный город и не нервировать местное население, что Свиртил с утра и выполнил, оставив после себя травяной ёжик, на соседнем со стоянкой лужку.

'Меркурьевцы' без каких-либо происшествий через неделю добрались до окрестностей Пскова. Выданный в дорогу провиант подошёл к концу, накормить ораву в пятьдесят ртов была не в состоянии никакая деревня, попадавшаяся на пути следования. Спасали охота и большая сеть, с помощью которой литвины, однажды наловили около четырёх пудов рыбы, за каких-нибудь сорок минут. Ещё хуже пришлось лошадям, животные просто вымотались от бесконечной скачки и требовали отдыха. В итоге, длина дневного перехода после десяти дней пути сократилась до сорока пяти вёрст, но Свиртил успел вовремя. Третьего сентября он уже был в Самолве, затратив на весь маршрут ровно пятнадцать дней.

— Три дня отдыха. Отсыпайтесь, отъедайтесь, можете упиться, но чтобы к назначенному сроку, были как тот дуб; крепки, стройны и здоровы. — Отдал распоряжение Свиртил.

Литвины с радостью принялись выполнять команду. У Гюнтера волшебным образом оказалась пузатая, литров на пятьдесят бочка с вином, да не одна, как потом выяснилось, в огромном количестве почему-то мороженое мясо, срочно перерабатывавшееся на тушёнку и много хлеба. Только на следующий день он узнал, что опоздал всего на пару дней и не застал Лексея, убывшего на корабле. Значения этому событию Свиртил не придал, посчитав, что купленный в этом году чудо-конь, естественно опередил бы его лошадок в скачке до Самолвы. А дело было не так.

Как только отряд Свиртила выехал из крепости у камня, я очутился на острове. Первым делом, спустив на воду надувную лодку, и поставив парус, я взял курс на Самолву. Не пройдя и двух миль, я встретил долблёнку с рыбаками. Игнат с сыновьями ловил рыбу и чуть не выпрыгнул из неё, когда увидел меня с солнцезащитными очками на глазах. Поприветствовав тружеников озера, я пристроился рядышком.

— Игнат, завтра кеч должен быть на острове. Я тебе напишу записку для княжны, передашь ей.

— Конечно, передам, — ответил рыбак, — Лексей, а где ты пропадал всё это время? Мы часто подходили к башне, кричали тебе. Только птиц распугали.