Туристы (СИ)

-Да вот, приходил тут один здоровяк! – сказала соседка Сенцова Римма Петровна. – У двери топтался. Я у него спрашиваю: “Вам кого?” А он мне: “Извините, ошибся домом!” – и ушёл! -Да, да, приходил! – заквохтала вторая соседка, тётя Нина, у ног которой вертелся пушистый рыжий кот. – Гном такой, в ушанке! -В ушанке? – изумился Федор Федорович, зная, что на дворе август-месяц. -И... и... стоп! – крикнул за ним Крольчихин. – Здоровяк, или гном?? Я что-то не понял! -Здоровяк! – каркнула Римма Петровна. -Гном! – взвизгнула тётя Нина. – В кепке в такой, с ушами! -В кепке с ушами! – тут же вторила Римма Петровна. -Тьфу! – разозлился Крольчихин и топнул ногою, породив в подъезде эхо. – От вас никакого проку – только путаете следствие, чёрт! -И что за люди пошли? – с укоризной сказала тётя Нина коту. – Чистую правду сказала, а они не верят! Пошли, Доронька, нам тут делать нечего! Схватив кота на руки, тётя Нина нырнула в квартиру и захлопнула дверь. -Тьфу! – плюнула Римма Петровна и тоже захлопнула дверь. -Чёрт! – злобно буркнул Крольчихин, не добившись от сенцовских соседок ни зги. – Идём, поищем кого-нибудь толкового! – проворчал он Федору Федоровичу и угрюмо потянулся по лестнице вниз. Фёдор Федорович же никуда не пошёл, он остался на площадке и сказал Крольчихину: -Подожди! Их, наверное, двое было! Я думаю, что они приходили в разное время, и одна одного видела, а вторая – другого! -Чёрт! – послышалось с первого этажа, потому что Крольчихин уже успел спуститься вниз. – Башка, как тыква! Давай, звони к ним снова, будем выяснять! Досадуя на себя за то, что глупо опростоволосился, Крольчихин, шаркая, снова потащился наверх. -Эй, милиция! – Крольчихин с Федором Федоровичем только забрались на площадку, когда их окликнул бодрый громкий голос. -А? – осведомился Крольчихин, поднял голову и увидел, что тётя Нина со своим котом никуда не ушла, а поджидает их около двери квартиры. -Вы сюда, сюда поднимитесь! – загадочным полушёпотом попросила тётя Нина. – Я тут знаю кое-что, только я на весь подъезд кричать не стану – вы ко мне в квартиру заходите! -Сейчас! – тут же согласился Крольчихин, обрадовавшись, что хоть кто-то что-то скажет. Оба следователя, гулко топая по ступенькам, поднялись к тёте Нине, а та, в который раз поймав кота на руки, громко шикнула: -Чш! Да не топайте вы так! Тут всюду все всё слышат! Пойдёмте! Тётя Нина открыла дверь своей квартиры и пропустила следователей в свою чистую прихожую, все четыре тумбочки в которой оказались застланы кружевными салфетками. -Вы на кухню проходите, – сказала тётя Нина, сама пошла на кухню и понесла туда же своего кота. -Вы Римму Петровну не слушайте: вруха она старая! – продолжала тётя Нина, взяла с плиты большую кастрюлю, сняла с неё крышку и обнаружила под ней гору котлет. – Как сорока та языком ляпает, а всё без толку! Вы угощайтесь! Тётя Нина полезла в кухонный шкафчик и вытащила оттуда четыре одинаковых фарфоровых тарелки. Аккуратно расставив их на столе, она в каждую положила по две котлеты. Крольчихин удивился: зачем четыре тарелки, когда их всего трое?? Он только хотел спросить, кто четвёртый, когда тётя Нина около четвёртой тарелки усадила своего крупного кота и сказала так, словно бы разговаривала с маленьким ребёнком: -Кушай, Доронька, а на дядей этих не гляди: посидят и уйдут! Кот принялся уплетать котлету, а тётя Нина тем временем пригласила за стол и Федора Федоровича с Крольчихиным: -Присаживайтесь, гости дорогие! Кушайте, а я вам вот, что скажу! Вы Катьку эту, Катьку допросите! – фыркнула она, а её кот съедал котлетку прямо на её обеденном столе, положив пушистый хвост около тарелки Крольчихина. – Она такая фифа – притворялась всё одуванчиком, а сама? С Костькой нашим шашни крутила, потом ещё с кем-то шашни крутила, и ещё... Замуж, вот выпрыгнула, а сколько у неё таких “овечек” было, как наш Костька – ещё не известно! Вытягивала она из Костьки деньги, а потом – отравила... наверное! -Стоп, гражданка! – прервал пламенные речи тёти Нины Крольчихин, который ничего так и не съел около кота, чьи толстые лапы были испачканы уличной грязюкой. – Почему высчитаете, что Сенцов мёртв? Мы его пока что, не нашли! -А такая и отравить, и застрелить может! И труп схоронить! – выплюнула тётя Нина и осведомилась – у кота: -Правда, Доронька? Кот протяжно мяукнул довольным сытым голосом и принялся уплетать вторую котлетку, которую тётя Нина подсунула ему на фарфоровую тарелку. -Вы ничего не путаете? – уточнил Федор Федорович, который прекрасно знал “Катьку” и мог уверенно сказать, что последняя никакая не “фифа” и не обидит и мухи... Хотя, мало ли? -Вы давайте, быстрее ловите её, а то ещё кого-нибудь отравит! Или пристрелит! – выплюнула тётя Нина и принялась сама кушать котлетку – той же рукою, которой гладила кота. – Это тип человека такой – “чёрная вдова”! -Ну, вы даёте... – почесал макушку Крольчихин, который сам не раз видел бывшую невесту покойного Сенцова и сказать о ней ничего плохого не мог... Этих самых “чёрных вдов” следователь тоже повидал немало – даже сам поймал трёх... Однако, те “выдающиеся” гражданки были несколько иными нежели бывшая невеста Сенцова... -Вы давайте, давайте быстрее! – настояла тётя Нина. – Я полагаю, что её в жёны взял тюфячок бесхребетный – такого она живо в могилу сведёт, и квартиру его приберёт к рукам! -Так, хорошо, мы сейчас прямо к ней и поедем! – постановил Крольчихин, однако ехать пока не собирался: он хотел расспросить тётю Нину про “гнома в ушанке” а так же, побеседовать ещё и с Риммой Петровной – насчёт её “здоровяка”. – Только вы ответьте на один малюсенький вопросик! -Какой? – тут же перебила тётя Нина, а её кот, доев котлетку, довольно мурлыкнул и устроился прямо на столе: свернулся в клубок и принялся таращиться на Крольчихина. -А, насчёт вашего “гнома в ушанке”, – пояснил Крольчихин. – Скажите, сколько раз вы видели его около квартиры Сенцова? -Один! – бодро отчеканила тётя Нина. – Крутился около двери, а я выглянула, спросила, кто он, что ему нужно... А он отбоярился: сказал, что ошибся домом и ушёл! -Вы видели его лицо? – осведомился Крольчихин в надежде на фоторобот. -Да, как сейчас вас вижу! – заявила тётя Нина, одной рукою лопая котлетку, а второй – поглаживая пушистую кошачью спину. -Отлично! – Крольчихин обрадовался и чуть не разразился громогласным “Ура!”: возможно им с Федором Федоровичем удастся найти Сенцова живым? – Так, гражданка, мы вызовем вас повесткой в наше Ровд, отведём к криминалисту, и вы составите его фоторобот! -Конечно, конечно! – обрадовалась “активистка из народа” тётя Нина. – Давайте сейчас же мне вашу повестку! -Вам её по почте пришлют! – сказал Крольчихин, поднимаясь из-за стола. – Спасибо, вы нам очень помогли! Теперь мы поедем к этой самой Катьке! -До свидания, Нина Игнатьевна! – попрощался Федор Федорович, тоже поднялся со стула и отправился в коридор. -Ну, что Федя, к Римме Петровне! – объявил Крольчихин, когда они с Федором Федоровичем оказались в коридоре, и тётя Нина захлопнула за ними свою дверь. -Ага! – согласился Федор Федорович, и с энтузиазмом позвонил в дверь напротив. -Одумались? – Римма Петровна высунулась из-за двери, а Федор Федорович даже не успел палец убрать с кнопки звонка... Кажется, всё это время, пока они ползали по лестнице и сидели за одним столом с котярой тёти Нины, эта Римма Петровна наблюдала за обоими в дверной глазок... От этого стало не по себе... даже, как-то, страшновато. -Аг-га... – выжал из себя Федор Федорович, опасаясь спугнуть Римму Петровну. -Заходите, не стойте! – протараторила Римма Петровна и юркнула в квартиру с такой проворностью, словно у неё там шла некая срочная операция, при которой следует дорожить долями секунды. Федор Федорович и Крольчихин юркнули за ней и увидели, что её “операция” происходит на кухне, вернее, на плите. Все четыре конфорки газовой плиты Риммы Петровны полыхали жарким пламенем и несли на себе или сковороду, или кастрюлю. В одной сковороде шкварчали котлеты – восемь штук за раз, в другой – обливались маслом крупные куски рыбы. Открытая кастрюля вмещала бурлящий борщ, а закрытая, кажется, по запаху, вывариваемое бельё... Крольчихин на этой кухне слегка потерялся: похоже больше на кухню общепита, нежели чем обычной квартиры... Жена Крольчихина предпочитала позвонить в пиццерию, нежели чем “взрывать” плиту готовкой, и на кухне у следователя практически всегда было тихо и темно... Крольчихин поначалу пытался ругаться, но жена заявила: “Я готовлю тебе так же часто, как ты водишь меня в театр!”. После этих слов следователь сдулся и умолк, жуя бутерброды... без масла... всухомятку... Федор же Федорович распахнул рот, силясь задать Римме Петровне вопрос, но последняя тут же его перебила: -Вы за Сенцова, да? -Ага... – кивнул Федор Федорович, который тоже потерялся на кухне среди пара и запахов, и глуповато переступал с ноги на ногу. -А вот, деваха это его, Катька, изменила ему, и он застрелился! – вынесла неопровержимый вердикт Римма Петровна, а в её кастрюле во всю бурлил борщ. За это длинное утро следователь Крольчихин успел устать от фатализма. Сдвинув брови, он суровым голосом осведомился: -А почему вы так сразу решили, что он застрелился? Ещё вчера Сенцов был полон желания жить! -А это вы так думали! – скрипучим голосом возразила Римма Петровна, одною рукой помешивая свой борщ, а другой – переворачивая котлеты. – А я, вот, в одном доме с ним живу и уже которую неделю вижу, что он мрачный ходил, как туча! С такими лицами люди только стреляться и могут! Я, простая женщина, отлично это видела, а вы, милиция, я посмотрю, слепые котята! Крольчихин почувствовал себя прищученным... Вот это тётка: и пяти минут с ней не поговорили, а она уже всех в пух и прах разнесла... Хорошо что ему в жёны такая не попалась... -Давайте, шуруйте к Катьке, пока в Сочи не смылась! – подогнала следователей Римма Петровна, схватила деревянные щипцы, подняла тряпкою крышку с закрытой кастрюли и принялась щипцами мешать в ней какие-то простыни, или скатерти...