Оберон - 24 Часть третья.

- Жду, когда Катя позвонит. А ты?

- Да ну их. Как спать лягут, пойду. Вон, окно на первом этаже, там кухня, я там сплю. Когда свет погаснет, тогда пойду. Они сейчас там сидят, ужинают.

У меня даже засосало в животе: как же надо не любить сына, чтобы жрать самим, не позвав его на ужин, оставляя ему объедки. Или ничего не оставляя.

Да где Катя?! Не может сказать, что ли? Я задрал голову, посмотрел на свои окна. Тёмные, наверно, никого нет.

- Пойдём ко мне, Дима, скучно мне одному. Может, останешься?

- Да ну… - смутился Димка, - я лучше посижу у тебя, потом, часов в одиннадцать, пойду домой.

- Можно и так, - согласился я. Мы поднялись со скамейки, и пошли ко мне домой. Наших ребят уже не было, на площадке стали появляться большие пацаны.

- Тебя пацаны не обижают? – спросил я.

- Нет, привыкли ко мне, даже угощают чем-нибудь, чипсами, вяленой рыбой.

- Пиво пьют? – понял я, - Пробовал?

- Пробовал, - вздохнул Димка, - не понравилось, горькое.

Я покатал во рту память о пиве с селёдкой. Ничего так. Попросить Катю купить, что ли? Уши надерёт.

Несложно подсчитать, через, сколько лет мне можно будет попробовать пиво, ну и остальные прелести взрослой жизни.

Когда вошли в тёмную квартиру, зазвонил мой телефон.

- Тошка, ты дома? – спросила Катя.

- Да, только что вошёл. Катя, я с Димой.

- Вот и хорошо. Мы сейчас раскладушку принесём, жди.

- Дим, покушаем? Я пока помоюсь, а то опять пропылился и пропотел.

Другу я поставил разогревать остатки борща, сам пошёл мыться. Потом, вспомнив, что, Катя придёт не одна, оделся в шорты и майку.

Когда вышел из ванны, загремели замки, и открылась дверь. Вошла Катя, за ней какой-то мужчина занёс свёртки и раскладушку.

- О! – сказал мужчина, улыбаясь мне, - Твой? – спросил он у Кати.

- Мой, - ответила Катя.

- Большой уже, - сказал мужчина, протягивая мне руку, - Олег Петрович!

- Антон, - ответил я, протягивая свою маленькую ручку. Олег Петрович осторожно пожал утонувшую в его ручище мою лапку, спросил:

- Что же ты такой худенький? Катерина, отдай его в мой клуб, подкачается немного. Ты же говорила, что у тебя один? – я оглянулся и увидел, что Димка вышел из кухни, посмотреть, что мы тут делаем.

- Это друг Тошки, Дима, - представила Димку Катя, - Проходите, Олег Петрович. А ты, Тоша, бери свёртки, там постельное бельё. Дима, возьми раскладушку. Вы поели?

- Дима поел, я не хочу, мы с Димой чаю попьём, в моей комнате, - понял я намёк.

Мы отнесли свёртки в мою комнату, сходили за раскладушкой.

Потом я пошёл на кухню, взял там чай с печеньем, заметив, как Олег Петрович вынимает из пластикового пакета всякие деликатесы, вино и коньяк.

Интересно, подумал я, вроде договаривались, без меня?

- Тошка, мне надо с тобой поговорить, - сказала Катя, - зайди в мою комнату.

Я отнёс чай Димке, сказал, что вернусь скоро, после чего зашёл в Катину спальню. Катя стояла на лоджии.

- Что, Катя?

- Тоник, прости, но Олег Петрович утром уезжает в командировку, он женат, спортсмен, между прочим. Может, правда, пойдёшь в его спортклуб? Там бокс, борьба.

- Что толку? Две-три недели, и нам надо будет уходить. Кстати, куда? Мне нужен ориентир.

- Домой вернёмся, там есть моя Родовая камера.

- Кать…

- Что, Тонечка? – я не обратил внимания на такое обращение к себе:

- Сколько времени прошло на Станции?

- А что? – насторожилась Катя.

- Там же наши дети.

- Не знаю, - равнодушно сказала Катя.

-Что с ними будет? Мы же не вернёмся туда.

- Воспитают в интернате. Там не так уж плохо. Ты не скажешь, сколько у тебя всего детей?

- Не считал, - признался я, - пока с десяток, но настоящая, родная, одна, Сашенька. Надо подумать, можно ли пройти туда?

- Об этом надо спросить хозяев. То есть, это мне они хозяева, для тебя они приёмные родители.

- Круто! – засмеялся я.

- Что-то мы заболтались. Я тебе хотела сказать, что Олег Петрович останется у нас на ночь. Он сказал жене, что подождёт поезд на станции. Не отправлять же его, на ночь глядя. Не волнуйся, когда ты проснёшься, его уже не будет.

- Кать, мы же договаривались.

- Но я ещё не успела снять квартиру, а он уезжает! Мне его заказали.

- Здорово! – присвистнул я, - и кто его вычислил?

- Есть специалисты, - туманно ответила Катя, - ну, Тоша, надо!

- Ладно, куда вас девать! Только тихо! И это… ему, вроде, нельзя пить? – Катя звонко рассмеялась:

- Ну, ты Тошка, даёшь! Ладно, иди, пей чай. Если остыл, не стесняйся, заходи на кухню.

- Взяли бы, да устроились в зале, а то неудобно через вас ходить.

- Ладно, не ворчи.

Когда я зашёл в свою комнату, Дима уже выпил чай и ждал меня.

- Пойду домой, – сказал он.

- Может, останешься? – с надеждой спросил я.

- Не, пойду.

А я подумал, что он нехорошо подумал о моей сестре.

- Дим, ты не подумай…

- А я не думаю! Я ничего не думаю, Антон! Ты очень хороший брат и друг! – глядя прямо мне в глаза, сказал Димка, - До завтра.

Я проводил друга, зашёл на кухню, набрать горячего чаю. Катя с Олегом Петровичем сидели за столом, у Кати было налито в стакан красное вино, у мужчины – коньяк.

- Какой у тебя красивый сын, Катерина! Весь в тебя! Сколько ему? Десять?

- Уже двенадцать, - грустно сказала Катя, ласково глядя на меня. Я немного обалдел, но быстро принял правила игры. Кате ведь семнадцать, по закону она несовершеннолетняя, а так, имея такого сына, сойдёт за взрослую.

- Тошка, что-нибудь будешь? – показала Катя на стол.

- Бутерброд с колбасой и сыром сделай, мам, я с чаем поем.

- Хорошо, сынок, я принесу тебе в комнату. Конфет? – я кивнул.

Попив чаю, я лёг спать.

Ночью мне приснилась Катя. Она кормила Сашеньку, иногда бросая на меня задумчивые взгляды. Лицо у неё было несколько помятое, спросонья, что ли. Она сидела на кровати, скомканное одеяло валялось с краю. На короткий миг мне показалось, что одеяло пошевелилось. Я хотел посмотреть в ту сторону, но проснулся.

Сделав потягушечки, нехотя встал, заправил кровать, и пошёл по утренним делам. В окна, правда, уже заглядывало солнце.

Катя хлопотала на кухне.

- С добрым утром, мам, - поздоровался я.

- С добрым утром, сын, - отозвалась Катя.

Когда я вышел из ванной и сел за стол, Катя предложила мне бутерброды с чаем. Сама была невесёлая, задумчивая.

- О чём грустишь? – спросил я.

- Да так, ни о чём, - не глядя на меня, сказала Катя, помешивая кофе в чашке. Это Олег Петрович оставил Кате банку хорошего растворимого кофе.

- Ты знаешь, Олег Петрович звал меня замуж, предлагал усыновить тебя.

- Ты же говорила, он женат? – удивился я.

- У них нет детей, жена у него тоже спортсменка, получила травму, и вот… Хороший человек Олег Петрович.

- А как любовник? – серьёзно спросил я. Катя посмотрела на меня с подозрением, но я смотрел в её глаза без усмешки.

- Тоже хорош, - созналась Катя. - Я дала ему в оба места, и в хранилище, и... Тебя теперь всё равно не дождусь.

- Катя! А если забеременеешь? – спросил я удивлённо.

- Сдам эмбрион в Родовую камеру. Пусть хоть один нормальный ребёнок от него родится. А что ты так спокоен? Не ревнуешь? Это же твоё? – я пожал плечами.

- Знаешь, Тоник, с тех пор, как ты мне отказал, я всё больше и больше хочу тебя! Ты как?

Я прислушался к своим ощущениям.

- Ты знаешь, Катя, никак. Совершенно никаких эмоций. А представлять не хочу, потому что тошнит.

- Что же с тобой сделали, Тоничек?

- Это вы с Катей сделали, Катя. Во мне нет тестостерона, и не будет ещё лет двадцать! Вот что вы со мной сделали. И не говори, что только та Катя плохая. Она – это ты.

- Я не спорю, Тоник, но честно тебе скажу, что, будь я на её месте, никогда не отправила бы тебя никуда, схватила бы и держала, если бы ты куда собрался. Даже девочек бы тебе сама приводила, чтобы тебе не было скучно.