Возрождённое завтра (СИ)

Призрачный свет пробирался в распахнутое настежь окно. Прямоугольник на полу, рассечённый ровными квадратиками; поднимающиеся тюлевые занавески, вслед за ночным бризом устремляющиеся в комнату; тени, играющие на стенах и полу. И мёртвая тишина. Никого. А за стенами кровь… и тела, пронзённые острой сталью.

Окно застлала смутная тень. Сквозь неё, подобную клубящемуся густому туману, словно пронзая, светились глаза. Величественное существо снаружи обжигало презрением и уничтожало мысленными обвинениями. От него нельзя убежать или скрыться. Оно видит тебя, оно слышит тебя, оно чует…

«Проснись!» - ворвался в жуткую атмосферу встревоженный голос.

Итачи попытался шевельнуться, но монстр за окном приковал его к месту, лишил возможности двигаться. Полное оцепенение, Гендзюцу.

«Проснись, Т’чи!» - снова позвал кто-то другой.

И со стоном, хватаясь за раскалывающуюся голову, Итачи вырвался из кошмарного видения. Арджит’ стоял возле ложа, закинув передние лапы на его край, и, как преданный пёс, заглядывал в лицо своего всадника.

- Всё хорошо, Арджит’, - напрасные заверения. Глаза дракона полыхали белым и быстро вращались – крайняя степень страха.

«Тебе плохо», - укоризненно произнёс бронзовый.

Всё ещё стискивая виски руками, Итачи силился сообразить, отчего такая боль.

«Тебе больно, - малыш готов был перепугаться, но как-то умудрялся контролировать ситуацию, - я сказал Кант’у».

- ЧТО ты сделал? - на миг позабыв о боли, вскинул взгляд Итачи.

«Ты знаешь коричневого всадника. Остальные тебе не нравятся».

- Это не так, мне они нравятся, только доверять пока не получается.

«Я никогда не буду тебя обвинять, - продолжил Арджит’, чуточку успокоившись. Глаза его стали медленнее двигаться, но цвет остался прежним, - он идёт».

- Не надо было тебе его будить. Завтра у него напряжённый день. В бою нельзя ошибаться.

«Кант’ велел сказать ему, если тебе что-нибудь понадобится».

Так Ф’нор знал. Заранее подготовился разгребать проблемы чужака. Взял шефство? Наконец невыразительная улыбка. И вдруг новый приступ боли. Почему? Слишком рано. Затаившаяся болезнь ещё не могла добраться до него. Видимо, всё же непривычная усталость от суматохи и постоянного стресса.

Дракончик вскинул голову и взревел почти как взрослые. Его голос вырвался из вейра, наверняка переполошив половину обитателей. Ему откликнулись несколько других драконов. Проклятье!

- Ты всех перебудишь! - воскликнул Итачи, отпуская голову и через силу заставляя себя обхватить морду бронзового ладонями. Пока ещё удавалось.

«Тебе плохо, - тревожился Арджит’, - почему никто не идёт?»

- Не волнуйся, - Итачи соскользнул на пол и прильнул всем телом к своему дракону. Ровное сильное биение большого сердца успокаивало. Сначала оно билось в унисон с пульсирующей болью, но постепенно ритм сбился. От этого становилось действительно спокойнее.

Крылатый ласково заурчал, пристраиваясь поудобнее. Его голова легла на плечо Итачи. И цвет глаз постепенно начал сменяться более мирным. Сквозь белый пробился зелёный оттенок.

- Мне уже лучше, - заверил Итачи. И это было правдой. Верный друг сразу распознает ложь. Лгать всё равно не хотелось.

В вейре появился гость. Ф’нор остановился в проходе, разделяющем помещение на две части, всмотрелся, оценивая ситуацию. И только потом, не изменяя своему спокойствию, беззаботно бросил:

- Ну и шум поднял твой малыш. Кант’ почти вытащил меня из постели и подтолкнул. Что случилось, Т’чи? - несмотря на интонацию, всадник был далеко не так весел.

- Кошмар приснился, - отмахнулся подопечный, - а Арджит’ такой заботливый…

«Неправда! Тебе было плохо», - возмутился дракончик.

- Кант’ говорит, ты чуть ли не в бреду метался, - возразил Ф’нор, приближаясь.

С неохотой Итачи выпустил из объятий бронзового и встал, ничем не показывая своей слабости.

- Переутомился, перенервничал… вот и голова разболелась. Правда, ничего не случилось, Ф’нор.

- Пожалуй, попрошу несколько капель настойки из сладкого корня, - решил коричневый всадник, - да успокойся ты, Арджит’, у Т’чи всего лишь болит голова. Кант’, да объясни ты ему, что это вполне нормальное явление. У всех бывает. На днях, вон, Охаран так переусердствовал со старым добрым Бенденским, что наутро встать не мог.

В вейр возвращался уют.

- Возвращайся к себе, Ф’нор, - серьёзно распорядился Итачи голосом капитана АНБУ, - я-то переживу, а тебе завтра на Падение лететь.

- Ох, и правда, - словно вспомнил тот, - так ты…

- Я помню: настойка сладкого корня. Спущусь в нижние пещеры. Всё равно кто-нибудь да не спит.

- Мастер ты словами играть, - одобрил всадник, - хорошо, что наши звери порой трубят ночью. Считай, все проснувшиеся перевернулись на другой бок.

- Встретимся завтра? - принял игру Итачи.

- После Падения, - уточнил Ф’нор, - не исключено, что тебе придётся обрабатывать мои раны.

- Будь уверен, обработаю, - Итачи нравился этот открытый человек, но лучше бы ему уйти. Вслед за маленьким ослаблением головной боли пришла дикая сонливость.

- Ты умеешь?

- Может быть, даже знаком немного с другими методами лечения, как знать, - совсем загадочно, с иронией молвил Итачи.

- Ну, я за себя спокоен, - с этими словами Ф’нор покинул вейр.

«Ты обещал поискать настойку», - упрямо потребовал Арджит’, как только звуки от взмаха больших крыльев стихли вдали.

- Уметь терпеть боль – одна из моих обязанностей, Арджит’. И не стоит звать Кант’а по таким пустякам, договорились?

Они посмотрели друг на друга так, будто знакомы много-много лет. Потом дракончик развернулся и пошёл на своё место. Чуть подумав, Итачи схватил одеяло и двинулся следом, чтобы прикорнуть под его боком. Кошмар мог вернуться. А идти в нижние пещеры слишком не хотелось. Сделает это утром… да, так лучше.

Утром заботило лишь одно: как бы никто не вспомнил о ночной неприятности. Неловко получилось. Только-только появился в Вейре, а уже выставляет напоказ свои слабости. Будто у всадников только и дел, что носиться с мелкими.

Накормив Арджит’а пораньше, он наведался в нижние пещеры, выяснил, где кладовая. Поверхностно изучил название трав, особенно самых ходовых. Среди них был и сладкий корень. Сделать настойку довольно просто. При случае не придётся тревожить других.

Следуя расчёту, Итачи намеренно не пошёл разыскивать арфиста. Не время для откровений. Потом отловил на кухне Т’геллана. Пора браться за ум и вникать в суть самостоятельно. У командиров крыльев должны быть карты. Бронзовый всадник ничуть не придрался к просьбе новичка. Карту охотно одолжил. Даже разрешил оставить себе насовсем.

А потом Итачи, подключая все навыки АНБУ, незаметно миновал расстояние до своего убежища. День только-только начинался, а уже поднималась суматоха. Наверно, больше, чем вчера.

Когда стол оказался в полном распоряжении новоиспечённого всадника, он расстелил полученный трофей и прижал уголки тяжёлыми предметами. Арджит’ заинтересованно проследовал к Итачи и поднял голову над раскрытым листом.

«Ты же не участвуешь в Падении, - заметил он, - зачем тебе карта»?

- Хочу воспользоваться свободным временем и посмотреть, что из себя представляет Перн.

Неровная полоса внизу – это Южный континент. Неисследованный, судя по всему. Кроме одной крошечной пометки.

- Южный Вейр? - неверяще вскинул брови Итачи, - но Лесса говорила, что на континенте нет жизни.

Ошибки быть не могло. Вейр располагался на мысе, глубоко выдающемся в Южное море. Может, она имела в виду, что жизни нет там, где нет драконов? Проблема Нитей постепенно приобретала чёткость. Достаточно было запустить крошечный намёк при молодых обитателях Вейра, как тема сама пошла развиваться. А слушать и анализировать Итачи умел. Враг представлял собой вредоносные переплетения тех самых серебристых Нитей, которые показал Кант’. При падении на землю они уничтожали посевы, поэтому необходимо сжигать их ещё в небе. Видимо, вроде града. Конечно, какой фермер обрадуется дождю из ледяных горошин размером с голубиное яйцо.