Посох Времени (СИ)

Казаки переглянулись и вскоре один из них, светловласый, ответил:

— Ведаем, тако же, как и Чуры наша ведали, и чадам наша сей Свет останется. Скажи, — покосившись на штанд, тут же спросил половец[121], — кто ты есть, Светлый Князь? Штанд Родов Силоваев и Веров над тобой.

— Так и есть, — отвечал Князь, — Роду я Силоваев, а асуром стою народа Веров. Князем призван Великой Копой о прошлом лете, освещён в Капище Сварога, имя моё Вулкан.

Лица сарматских казаков вытянулись. Половец медленно приосанился, притих, с лица его сошёл прищур недоверия и сменился тревогой.

— Что не так? — замечая это, поинтересовался Князь. — Али мне просто не ведомо, что Силоваи или Веры ужо враждуют с вами?

Половец молчал, размышляя, прикусив внутреннюю часть губы. Его светло-русая борода приняла горизонтальное положение, отчего этот взявший на себя роль лидера казачок стал выглядеть растерянным.

— Уж и не знаю…, — наконец, тяжко выдохнул он, перехватывая вопросительные взгляды своих родичей и поплечников. — И наши волхвы, что ушли вглубь гор от надвигающейся заразы, были с вами на Великой Копе. …Сказывали они нам, что сойдут с городов издревле супротив аримов выстроенных братия наша словенские и арийския. Заверяли тако же, что Копой решено, будь то рассея ваша ляжет на земли Себерцев и Рыбоедов. Ныне зрим, что вынесло вас аж сюда, к морю х'Арийскому? Рыбоеды бродят выше нас, гляди где се верх Мидгарда, — половец указал на место небесной опоры Макоши[122].

— Вас? — хитро прищурился Вулкан и обратился к своим штоурмвоям: — Вот ужо, други мои, хоть посмотрим, что за Род Великай, что ведает Ра, кичится землями у моря х'Арийского лежащими, будто своей худой мошной? Мошна-то, пусть и худая, а не ваша, а земли славянские, уж не взыщите, не вам делить да присваивать. То, что по душам положено, что Родам вашим для пропитания надобно вам и останется, а пустующее про запас: леса да луга брать никто вам не позволит. А будете от жадности ноздря раздувать, да кулачки сжимать, получите по шапке и пойдёте, как чревоугодцы Рыбоеды бродить по чащам лесным да с разбоя цеганами жить битыми и бедными. Ты, что ли старший Родов ваших? Где старцы? С ними говорить да решать буду, где Верам на житьё стать. Ведите к старшине, коли есть у вас кому Кон блюсти…

Казачки задёргались, стали шушукаться. Вскоре один из них завернул коня, и поскакал к селению. Половец, что раньше говорил с Вулканом, спешился.

— Стань на землю, Князь, — с повинным поклоном произнёс он.

— Скажи с кем стать? — жёстко ответил асур. — Ни звать как, ни имени Рода твоего не знаю…

Довелось-таки казачку всё сначала начинать, да набело пересказывать, кто он, да откуда, а так же поведать, что за селение позади, и кто с ним в разъезде. Думается, на всю жизнь казак Милюта науку уразумел, как должно по чести говаривать, коли со штандом пред тобой сам Светлый Князь. Как только от стыда у раскрасневшегося половца рубаха у шеи огнём не занялась?

Вскоре прискакал и посыльный из Курмы, того самого поселения, что темнело вдалеке пятнами садов, мол, Старшина ждёт. Внимательный глаз тут же отметил, что в сторону горы снова помчались два всадника, как видно предупредить родичей по ту сторону «черепашьей коробки»[123]о том, что на земли сии стал Светлый князь.

Войдя в село, Вулкан сменил гнев на милость. Дворы ухожены, огорожены от зверя лесного, бродячего. Избы да терема добротные, стогами многими окружены, видать, коров в Родах прибыло достаточно. Всюду резьба искусная, крашена яро. Выходили приветить Князя все от мала до велика, славили Богов. Детишек во дворах во множестве. Капище Велеса было не велико, однако же, мастерами срублено вельми знатно. Куммиры Предков резаны так любо, что казалось, что вот-вот оживут.

Старшина встречал гостей у Капища. Ещё не старец, но и не молод был хранитель Кона. Приветствовал Светлого Князя, как должно, назвался сам, перечислил Роды, что обосновались у сего Капища Велеса, восслал гимны Богам и Предкам.

Сердце Князя оттаяло. Он почтил Славой каждый из трёх свещенных превходов Капища, а войдя к Алатырь-камню, Вулкан принёс безкровные требы Богам и дары богатые. Штоурмвои его выстроились верхом вдоль дороги к терему Старшины, оставив меж собой шагов по тридцать.

После гимнопения Князь направился было в этот живой коридор, но, не устояв, обернулся, любуясь на красочный купольный шатёр Велесова Капища:

— Как же лепо, Славата! — вздохнув, сказал он Старшине. — И ведь в древе. Да и камень, что в столбы сложен внутри, руки великого мастера тесали…

— Не мастера, — поправил гостя Старшина, — мастеров. Хранители и Волхвы подземной Курмы час от часу набирают себе в ученики наших детишек. Вона как те перенимают умение, сам видишь. А уж мы у них. Я сам у сваво старшего брата учился. Тот …ныне под гору в схороны ушёл, а детям своим и внукам мастерство, вишь, передал…

— Постой, постой, — будто очнувшись от сна, спросил Князь, — да ведь ты в Роду Бобровом? А кто тебе Наволод Рода Бобров, сын Олегсеев?

— Так ведь это и есть мой брат старший. И я от Роду Олегсеев...

— Вот славно как выходит, а я уж собирался спросить, где искать того Наволода? Мне сказано было, что в Сарме он, в веси, что где-то за горой. По пути решил к вам заглянуть, дабы не бросились твои с нами рубиться, глядя, как кто-то по лугам вашим да горам хаживает. Вот уж …этот белоголовый. Это я из-за него чуть бед не натворил…

— Прости ты его, — указывая на дорогу к терему, улыбнулся в бороду Славата. — Получил уж своё, а брата маво…? Уж не прогневайся, …сказано не искать, и не вспоминать боле. Сам знаешь, про них вообще велено забыть. Я-то сошлю гонца, пусть оставит весточку в условленном месте, а появится Наволод али нет, того я тебе не скажу, уж как он сам решит. Коли есть нужда встретиться вам, то сыщетесь…

Через три дня в Курме собрались Старшины окрестных общин, главы больших Родов, Жрецы Капищ, да старшие в дружинах. Славата насчитал на Вече более полутора сотен сходатаев. В селе собираться не стали. Кто-то предложил перебраться к горе Сарма, на Каменное поле, так и поступили. Собрались тесным Кругом, да выслушали волю Светлого Князя, что решил стать со своими Родами на пустующих землях. Побережье оставалось за теми, кто жил в Сарме и Курме. Веры расселялись вокруг Приморского Хребта в кольце рек Успан до истоков Хорги, и по своенравной Сарме до заселённого побережья. Никто не был против этого, наоборот. Говорили о том, что Князь, ежели пожелает, может занимать земли хоть до самого Куйтуна, за которым осели молчуны-Хотогоры.

Понятное дело, слышали даже тут о том, как грозен и справедлив Князь Вулкан и как боятся его желтолицые аримы. Иметь под боком доброго соседа со славной дружиной, от одного имени которого джунгар начинало трясти, могло ли быть что-то лучше? Будь Вулкан понаглее, местные без колебаний отдали бы ему и Курму с Сармой, а так, …обещали помогать, чем только можно. От помощи Вулкан отказываться не стал, ведь строить предстояло много. Сам Князь, привыкший к горному проживанию, по совету Славаты отправился обустраиваться к холмам недалеко от пади Хи-Гол, на реке Барун-Хадарус.

Сама падь была местом небезопасным. Деревья никогда не дорастали там до почтенных лет. То  тут, то там земля время от времени вскипала огнём и тряслась в лихорадке. Зимой мог растаять снег, летом – всё выгореть дочерна. А вот на холмах у реки рос лес, и не так свирепствовал ветер Сарма, да Джунгары с Аримами сюда не совались, боясь непростого характера Духов Природы.

В день, когда пришли охраняемые дружинами обозы переселенцев, Вулкан встречал их у горы Сарма, уже побывав на будущем месте новоселья. Переночевали на Каменном поле и вокруг него, больно много прибыло народу. Поутру, ведомые проводниками, уставшие от долгого пути Роды Веров стали разъезжаться в определённые им для проживания места. Самым малоприметным выходил обоз самого Вулкана. С ним: полторы сотни штоурмвоев, многие с семьями да добром, княжна Дзевана с восьмилетним Честимиром, Светозар и Добромила с детьми, Кратор и Божена с детьми, Ратибор и Мирослава на сносях, да с чадом малым.