Янтарная Цитадель (Драгоценный огонь - 1)

- Это слова, лишенные содержания, Элдарет. Я не могу прислушаться к ним. Пока что ты меня не тронул.

Танфия воззрилась на Сафаендера. Слова его потрясли ее, но увидев на его лице, в его глазах искреннюю боль, она смягчилась. Руфрид тоже взирал на поэта, но с легким омерзением, отчего девушка немедленно ощетинилась как он смеет судить самого Сафаендера, не зная, через что тот прошел?

- В таком случае неплохо, что есть и более мягкие сердца, Саф, язвительно заметил Элдарет. - А что скажет твоя паства?

- Они поступят по моему примеру.

- В этот раз не будь так уверен. - Глаза странника блеснули. Страшно, а? Но нельзя пройти через огонь, не ступив на угли.

- Я с тобой! - воскликнул Руфрид.

- Тогда и я тоже, - поддержал его Линден. - Если это единственный способ вернуть Имми.

Танфия не сводила взгляда с Сафаендера, думая: "Для меня он был богом - но вот он, просто человек, несчастный, страдающий, и я хочу одного...". Она едва не коснулась его руки, когда голос Руфрида вывел ее из забытья:

- Танфия?

Перед глазами стояло пузырящееся кровью вспоротое горло.

- Нет. Я не могу сражаться, - решительно выпалила она. - Я согласна с Сафаендером.

- Что?

- Это будет неправильно! Если вы следуете за богиней, вы должны верить, что жизнь священна. Мы станем не лучше царя, поможем ему разрушить заурому, а не исцелим ее! Это может быть лишь крайней мерой! Должен найтись способ решить дело миром!

Все взоры обратились на нее. К своему ужасу, девушка услыхала аплодисменты со стороны лицедеев. Собственная страстность потрясла ее.

- Но, - проговорила она чуть спокойней, - что б мы не решили, мы должны держаться вместе. Больше у нас нет никого.

- Хорошо сказано! - Сафаендер с теплой улыбкой глядел на нее, и по жилам девушки пробежал огонь.

- И Танфия, конечно, права, - согласился Элдарет. - Давайте же соединим руки и поклянемся в верности друг другу и нашему делу: остановить царское безумие силой - если не удастся добром.

Одиннадцать рук сомкнулись над свечами. И каждый ощущал жал пламени и тепло чужих ладоней, и глаза горели от величия затеянного.

- Мы клянемся освободить Авентурию от проклятья, навлеченного на нас царем. Да одарят нас силою Нут и Анут. От сего дня будем в сем тверды.

Ладонь Сафаендера накрывала руку Танфии, но девушка поняла это, только когда их пальцы разомкнулись. Когда подняли бокалы за успех, взгляды их встретились поверх стеклянных кромок.

- Танфия, ты покажешь мне свой нож? - спросил поэт. - Тот, что оцепенил каменного зверя?

- О да! - воскликнула она, вскакивая. - Он в моей куртке, я принесу.

- Завтра, - с напором проговорил Руфрид, вставая и беря ее под руку. У нас был тяжелый день. А теперь извините... Танфия, пойдем спать.

В чулане оказалось совсем неплохо - тесно и голо, но без мелких соседей. Танфия заперла дверь на засов, поставила светильник на полку и легла, не раздеваясь. От тюфяка несло прелым. От злости она не могла промолвить и слова; гнев вставал между ними ледяной стеной.

- Раздеваться не собираешься?

Она не ответила. Руфрид лег рядом, не коснувшись ее. Намного позже, когда шум в комнате утих, и наступила тишина, он проговорил:

- Смотреть на тебя удивляюсь, Тан.

- Почему? - спросила она сдержанно. - Что я такого сделала?

- Стала на сторону этого поэтишки.

Девушка задохнулась от возмущения.

- Да как ты смеешь! - прошипела она.

- Смею что?

- Еще и на меня злиться после того, как ты меня при всех погнал в койку! Ты со мной обошелся, как с капризной девчонкой. Я не твоя!

Руфрид сел, прислонившись к стене и сложив руки на груди.

- Я думал, что проявляю заботу.

- Нет, ты только свои замашки хамские проявил! Собственник!

- Приглядела себе получше?

- Нет!

- Да ну? Смотреть противно, как этот писака к тебе ластился.

- Не дури! Он меня едва замечал. Не знаю, что на тебя нашло, Руфе. Ты так изменился.

- Я изменился?

- Когда я убила ту женщину, я думала, что ты меня поймешь. Разделишь мои чувства. Вместо этого ты советуешь мне укреплять желудок, и при слове "война" у тебя загораются глаза. Тебе уже нравится убивать. С кем это ты вдруг возжаждал сражаться?

- Ты что, не понимаешь? - Руфрид задохнулся. - Против... против таких, как мой отец, против тех, кто выполняет любой указ, хоть какой жестокий и безнравственный, потому что в их жалких, иссохших душонках нет ни капли понятия!

- Значит, на самом деле ты воюешь с отцом?

Руфрид нетерпеливо тряхнул головой.

- Нет! Против косности, которая завела нас в это болото. Против той чуши, который пичкал нас Сафаендер.

- Не ори ты!

- А пускай слышит. А ты с ним согласилась, Тан. Почему? Это непохоже на тебя, ты всегда была храброй! И вдруг является великий Сафаендер, а ты только и можешь пялиться на него и лепетать: "Как тебе угодно, о Сильномогучий!".

- Ты ублюдок! Это неправда!

- Он трус. А ты слишком слепа, чтобы это увидеть.

- Ты бы не говорил так, если б прочел хоть одну его строчку. Боги, ты так ревнуешь?

- К нему? Брось. Мне просто тошно, как ты пускаешь перед ним слюни. Меня словно и не было рядом.

- Это пример к твоим нравоучениям - о жалости к себе? Я в тебе ошиблась, Руфе. Ты всегда был самовлюбленной злобной скотиной. Зря я подумала, что ты переменился.

- Это я ошибся, приняв твою самовлюбленность за достоинство, - сухо отмолвил юноша.

Гнев Танфии перегорел, оставив в груди холод. Упрямство Руфрида потрясло ее. Она поднялась с тюфяка, расправила накидку и отодвинула засов.

- Куда ты собралась? - спросил Руфрид.

- Найду для сна другое место.

- Не трусь. - Он лег и отвернулся. - Тебя я не коснусь, будь ты хоть последней бабой на земле.

Танфия вылетела в комнату стрелой, и очутилась в кромешной тьме. Наощупь она добралась до кушетки, собираясь посидеть и успокоиться. Но протянутая ее рука натолкнулась не на тканую обивку, а на мягкую плоть.

Девушка шарахнулась, вскрикнув. Затеплился огонек, осветив лицо Сафаендера - тот нагнулся над столом, зажигая светильник.

- Простите, - выдавила девушка. Сердце ее колотилось. - Не знала, что вы тут. До смерти перетрусила.. Вы простите, если я напугала...

- Ничуть. Я слышал, как ты бредешь в темноте. - Он расслабленно откинулся на спинку, оглядывая девушку цепким взглядом. Его лицо лучилось умом и опытом, озаряя комнату внутренним светом.

- Ой... - Ей опять стало ужасно неловко. - Не спится.

- Мне тоже. Последние месяцы я мучаюсь бессонницей. Садись, Танфия. Выпей со мной.

Девушка опустилась на кушетку и взяла протянутый бокал. Вино в зеленоватом стекле было белое, терпкое, с яблочным привкусом, и пришлось очень кстати. Танфии все не верилось, что она здесь, сидит рядом со своим героем.

Сафаендер отпил вина и состроил гримасу.

- Дрянь редкая, - заметил он, - но другого нет.

-Ничего, - прошептала Танфия.

- Ты плохо выглядишь, - мягко проговорил он. - Очень бледна, и очень взволнована.

- Все в порядке. Я... я повздорила с Руфридом.

- Он твой любовник. как я понимаю.

- Нет... уже.

- А. Помириться не получится?

Ее поразило, что поэта интересуют такие мелочи.

- Не в этот раз. Не знаю, хочу ли я этого. Тут не просто ссора.

- А что же?

Горло ее перехватило. Танфия повертела в пальцах ножку бокала.

- Сегодня я убила человека.

- Ох... - Поэт дрогнул, но миг спустя, к изумлению девушки, взял ее за руку и серьезно проговорил: - Не то грустно, что ты в расстройстве, а то, что Элдарет спокоен. Он не понимает, не понимает, о чем просит, когда болтает о мятеже. Расскажи, что случилось.

И Танфия сбивчиво рассказала, совершенно забыв, кто перед ней.

- Тебе стало легче? - спросил Сафаендер, когда она закончила. - Груз с плеч спал?