Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)

Байрон склонился к нему.

— Все в порядке, Джил. Отдыхайте.

— Не хочу.

Он попытался выпрямиться.

— Байрон, когда прыжок?

— Скоро.

— Оставайтесь со мной. Я не хочу умирать в одиночестве.

Пальцы его слабо сжали руку Байрона, потом разжались, голова откинулась.

Доктор наклонился к нему, потом выпрямился.

— Мы опоздали. Он мертв.

Слезы показались на глазах Байрона.

— Простите, Джил, — сказал он.

Это были для Байрона тяжелые часы. Аратап не разрешил ему присутствовать на церемонии погребения тела в космосе. Байрон знал только, что сейчас где-то в корабле тело Джилберта сгорает в атомной печи, а затем пепел будет выброшен в пространство, где его атомы смешиваются с межзвездным туманом.

Артемизия и Хинрик должны были быть там.

«Поймут ли они? Поймет ли она, что у меня не было иного выхода?»

Доктор позаботился о ноге Байрона, боль почти прошла. На нее можно было не обращать внимания, но что такое физическая боль по сравнению с душевной?

Байрон почувствовал легкую тошноту. Это начинался прыжок.

Это прыжок.

И тут его начали одолевать сомнения.

А что, если он ошибся? А что, если они сейчас в самом центре восстания?

Сведения об этом пойдут на Тиран, соберется Армада. И он умрет, зная, что мог спасти восстание, но погубил его.

В эти мрачные часы он думал и о земном документе, который так и не смог отыскать.

Так напряженно искали планету повстанцев, что совсем забыли о загадочном документе.

Странно, что Аратап летит к планете повстанцев на одном-единственном корабле. Почему он так уверен? Хочет захватить целую планету с помощью одного корабля? Автарх знал, что документ потерян много лет назад. Но кто им владеет сейчас? Может быть, тираниты? Тайна этого документа позволит одному кораблю справиться с целой планетой.

Мучительные раздумья были прерваны приходом Аратапа.

Байрон вскочил на ноги. Он ожидал услышать самое ужасное.

— Координаты Автарха верны, — сказал наместник. — Мы достигли звезды.

— Ну?

— Нет необходимости искать планету. Астронавигаторы сообщили, что менее миллиона лет назад эта звезда была новой. Даже если у нее и были планеты, то они уничтожены. Теперь звезда — белый карлик. У него не может быть планет. Значит, вы правы, планеты повстанцев нет.

Глава 22

Здесь!

Только философия Аратапа не позволила ему проявить чувство сожаления.

На некоторое время он был не самим собой, а своим отцом.

Все, что он делал эти последние недели, оказалось напрасным: он неуклонно вел корабли, преследуя врагов Кхана, готовый раздавить их центр сопротивления. Но там, где могла находиться планета повстанцев, оказалась пустота.

У Кхана не осталось врагов, не было миров, которые можно завоевать.

И он, Аратап, остается всего лишь наместником, будет улаживать маленькие неприятности, не более.

Но сожаление — бесплодное чувство, поэтому Аратап был по-прежнему холоден и спокоен.

— Значит, вы правы. Планеты повстанцев нет, — повторил он.

Он сел и пригласил Байрона тоже сесть.

— Я хочу поговорить с вами.

Молодой человек вопросительно смотрел на него, и Аратап удивился, как он возмужал и окреп по сравнению с тем мальчиком, которого он увидел, встретившись с ним несколько месяцев назад.

«Я, видимо, склонился к упадничеству, — подумал Аратап. — Многие ли из нас начинают различать индивидуальности среди своих подчиненных?»

Он сказал:

— Я собираюсь отпустить Директора и его дочь. С политической точки зрения это разумно. Я хочу их освободить немедленно и отправить назад на «Безжалостный». Сможете отвезти их?

— Вы освобождаете меня?

— Да.

— Почему?

— Вы спасли мой корабль и мою жизнь.

— Сомневаюсь, чтобы личная благодарность оказала бы воздействие на ваши государственные замыслы.

Аратап рассмеялся — этот молодой человек ему нравился.

— Тогда назову вам другую причину. Пока я расследовал гигантский заговор против Кхана, вы были опасны. Но никакого заговора нет. Всего лишь кучка лигейнцев, предводитель которых мертв. Вы больше не опасны. В сущности было бы неразумно дальше задерживать вас в лигейнских пленниках. Суд проходил бы по лигейнским законам и не под нашим контролем. На суде неизбежно встал бы вопрос о так называемой планете повстанцев. И хотя ее нет, половина подданных тиранитов будет думать, что она все же возможна. Дыма без огня не бывает. И мы сами дадим им повод для размышлений, для организации сопротивления, дадим надежду на будущее. И целое столетие тиранитскому королевству придется бороться с действительным заговором. Ваше освобождение покажет, что никакой планеты повстанцев нет.

— Вы освободите всех нас?

— Ну, это не настоящая свобода, поскольку ни один из вас не проявил подлинной верности. С Лигейном мы разберемся, а уж следующий Автарх будет гораздо больше зависеть от Кхана. Лигейн перестанет быть нашим союзным государством, и суды над лигейнцами будут идти не обязательно на Лигейне. Участники заговора, включая тех, которые сейчас находятся в наших руках, будут сосланы на другие планеты, более близкие к Тирану. Там они будут не опасны. Вы сами не вернетесь на Нефелос и не станете Ранчером. Вы останетесь на Родии вместе с полковником Ризеттом.

— Хорошо, — сказал Байрон. — Но что с браком леди Артемизии, на который дал согласие ее отец?

— Вы хотите, чтобы он не состоялся?

— Вы знаете, что мы с ней хотели бы пожениться, и вы говорили, что есть возможность воспрепятствовать ее браку со стариком.

— Тогда я пытался кое-чего добиться, но пока безрезультатно.

— Но возможность есть, наместник. Нужно лишь указать Кхану, что когда могущественный придворный женится на девушке из подчиненной семьи, это вызовет у подчиненных неоправданные ожидания. А неоправдавшиеся ожидания приведут к недовольству.

Аратап снова рассмеялся.

— Вы рассуждаете, как один из нас. Но ваш план не подействует. Хотите совет?

— Какой?

— Женитесь на ней немедленно. То, что сделано, трудно переделать. Найдем для Поханга другую женщину.

Байрон колебался, потом протянул руку.

— Спасибо, сэр.

— Я сам не люблю Поханга, — сказал Аратап. — Но запомните: не стройте честолюбивых планов. Хотя вы и женитесь на дочери Директора, но сами вы Директором никогда не станете. Такие, как вы, нам не нужны.

Аратап следил за уменьшающимся «Безжалостным» на экране и радовался принятому им решению.

Молодой человек свободен, сообщение на Тиран уже в пути.

Майор Андрос, конечно, будет возражать. Кое-кто при дворе потребует его отзыва с должности наместника.

Если необходимо, он сам полетит на Тиран, увидится с Кханом и добьется, чтобы его выслушали, сообщит все факты, и король королей увидит, что другого пути не было.

Козни врагов будут разрушены.

«Безжалостный» превратился в сверкающую точку, неотличимую от других звезд, которые окружили его после выхода из Туманности.

Ризетт сказал, глядя, как, удаляясь, уменьшается на экране тиранитский флагман:

— Он отпустил нас! Знаете, если бы все тираниты были на него похожи, я мог бы служить в тиранитском флоте. У меня было свое представление о тиранитах, а он ему не соответствует. Как вы думаете, он слышит нас?

Байрон переключил приборы на автоматику и повернулся в кресле.

— Конечно, нет. Он может следить за нашим кораблем через гиперпространство, как делал раньше, но не думаю, чтобы он мог уловить нас шпионским лучом. Помните, когда он захватил нас, то знал только то, о чем мы говорили на четвертой планете. Не больше.

В пилотскую рубку вошла Артемизия, прижав палец к губам.

— Тише, — сказала она, — он уснул. Скоро мы будем на Родии?

— Через один прыжок, Арта. Аратап рассчитал его для нас.

— Я пойду вымою руки, — сказал Ризетт.

Они смотрели, как он выходит, и тут же Артемизия очутилась в объятиях Байрона.