Город в конце времён

Он угодил в ловушку, как и все остальные.

Вместе с теми, кого я оставлял позади. От страха, ведущего к прыжкам и забвению. Какого черта я надеюсь на нечто лучшее?

Он привстал, опершись на локоть, и помассировал шею, затем ребра.

Ну да ладно. Как минимум, удалось подтвердить кое-что важное.

Там, за стенами склада, в съежившемся коконе времени, в толще мрака, под хлопьями сыпавшейся сверху золы, он увидел Берка, который окончательно превратился в беспомощный призрак. Пол их квартиры усыпан иглами и шприцами, напоминая лужайку из стальной проволоки, а сквозь не забранные шторами окна вплывает изрезанный домами горизонт, сворачивавшийся рулоном наподобие старого, мятого, изношенного половика.

Сейчас в конце времен имелось два города.

Второй из них — Сиэтл.

— Не получается заснуть? — У входа в закуток стоял Даниэль, сложив руки на груди. — Мучаетесь угрызениями совести, что вам удалось выжить, а другим нет?

Джек обернулся и посмотрел на полнеющего, средних лет мужчину с немного одутловатым лицом — мягкий, пухлый нос, бледно-зеленые глаза. Однако в зрачках читалось нечто странное — дикарская решимость, неуместная на фоне благодушного любопытства, явно привычного выражения для этой физиономии.

— Отнюдь, — пожал плечами Джек. — Не вполне.

— К вашему сведению: Главк сейчас разговаривает с Бидвеллом. Девчонка спит. Печальное зрелище.

— Ее зовут Вирджиния. — Джек решил на время оставить без последствий, что Даниэль нахально заглянул к девушке в «спальню». — А вы что же, снов не видите?

— Сплошная темень — а может, мне просто грезится большая, глубокая пустота. А вам?

Что-то очень, очень неправильное было в этих глазах, откуда как бы выглядывал совсем другой человек. А с другой стороны, как можно быть в этом уверенным? Джек пожал плечами в ответ на собственные мысли. Ну, положим, он появился вместе с Главком… так ведь улетают же птицы от надвигающегося шторма…

— Нам с Джинни грезится одно и то же место, — наконец сказал он. — Вот почему мы здесь.

Даниэль издал «м-м», дескать, понимаю, но вместе с тем этот звук означал, что ему, по правде говоря, все равно.

— Неплохо бы пошпионить за стариками… подслушать, что они там обсуждают, хотел я сказать, а потом подняться на крышу и посмотреть самим. Я отыскал лестницу.

Джек призадумался, кивнул и встал с раскладушки.

— Идет.

Он решил не мешать — а там видно будет.

Пока они пробирались по лабиринту коробок к скользящей стальной двери, к ним присоединился Минимус. Джек бросил взгляд под ноги.

— Кошки — природные пермутаторы, — сказал он. — Девять жизней, так? Я еще в детстве начал к ним приглядываться. Они очень проворны, и их не волнует, что остается позади. Кстати, вот этот, похоже, недолюбливает Главка.

Минимус сел. Мужчины выжидающе остановились, однако котофей пару раз моргнул и исчез между коробками.

Даниэль провел рукой по картонной стене.

— Не выношу, когда меня обкладывают книгами. Дайте мне одну, две — но не тысячи.

Наконец они подошли к двери. Даниэль прильнул ухом к холодному металлу, Джек сделал то же самое, хотя ему и не понравилось, что кто-то другой подает пример.

Сквозь сталь доносились два негромких голоса. Тот, что погрубее, — Главк? — только что произнес:

— …в сочетании могли бы достичь нужного эффекта, где одной пары недостаточно.

Бидвелл откашлялся.

— Вы оказали мне медвежью услугу, приведя с собой зловредного пастыря.

Даниэль вздернул верхнюю губу и осклабился на Джека.

Главк:

— Три комнаты. Три пермутатора. Друг мой, все это предсказано давным-давно. Я здесь играю положительную роль.

Неопределенное мычание со стороны Бидвелла, затем несколько неразборчивых слов. Вновь Главк, на сей раз громче, забрасывая наживку:

— Я всегда задавал себе пресловутые «что» и «почему». Что создает этих детей, что подметает за ними следы — зачем нужно подвергать их таким мукам? Мы оба мучаем их, Конан. Вы, к примеру, маните их ответами, которых у нас попросту нет.

— А вы кидаете им наживку и подсекаете, — заметил Главк.

— Да, но если им удается сорваться с крючка, они бегут к вам.

— А если не удается, то вы доставляете их вашей…

Даниэль отпрянул от двери с выражением крайнего омерзения.

— Ни одному из них верить нельзя, — прошептал он.

Джек, не отрывая уха от стального листа, поднес палец к губам.

— Уитлоу однажды поведал мне кое-что из вашей истории на континенте, задолго до моего времени, — сказал Главк. — О старом проказнике, который искал траченные мышами манускрипты по всем Альпам и в Италии — да еще интересовался пропавшими детьми.

— Это Уитлоу охотился, не я.

— Ну, пусть так. Не важно. Он, к слову, сидит сейчас, заикается в ветхом домишке, поджидает неумолимую гибель. Плюнуть да растереть. С другой стороны, вы вращались в весьма любопытном обществе. Запанибрата со знаменитостями. Петрарка, оставив за спиной дни юной любви, пристрастился к возрождению классики. Вы с Уитлоу стояли у его смертного одра, если я не ошибаюсь?

— Меня интересовали не забытые гении античности, а чудеса невозможного.

Главк трубно высморкался в носовой платок — дважды.

— Повествования Уитлоу завораживали, — признался он, помахивая влажной тряпочкой и многозначительно тыча пальцем в воздух. — Боккаччо, прядильщик фривольных побасенок, искупил свои грехи, занявшись поисками утраченных фрагментов Марка Туллия. Нечего сказать, отличная пара носов, вынюхивающих следы потерянных — или извращенных — историй.

— Вот вы и выдали свой возраст. Марка Туллия уже лет полтораста принято именовать Цицероном.

Главк широко улыбнулся.

— Немножко удивляет, что вас загнали в эту коробку.

Бидвелл встал и подошел к печке, чтобы поворошить поленья.

— И винишком по-прежнему балуетесь, — продолжал делиться наблюдениями Главк. — Сколько себя помню. Скажем, мистер Уитлоу…

Бидвелл с лязгом захлопнул чугунную дверцу.

Главк сжал губы в тонкую полоску, похлопывая по правому колену. Он ущипнул себя за переносицу, еще раз шмыгнул носом и искоса посмотрел на Бидвелла.

— Уитлоу самолично поставил капкан на Айрмонка. Даже Моль соизволил явиться. Никогда в моем распоряжении не было таких средств. Вечно побираюсь скудными крохами… ловлю в горсть капли воска, стекающие со всех печальных тусклых свечей нашей ночи… снимаю нагар с их жалких фитилей. Моя партнерша… — Он мрачно умолк, а затем, чтобы, очевидно, поднять дух, хватил кулаком себя по колену. — А ведь как близко я подошел… Можно сказать, за шкирку схватил мистера Джека Ромера, нашего юного пермутатора. Ах, как близко, до боли… Уже и сачок подставил…

— Ваша хозяйка перепугалась и решила не принимать подарок?

Главк резко изменил тему:

— Конан, насколько прочна ваша крепость?

— Стоит на солидном фундаменте, уложенном заботливыми руками.

— Подозреваю, вы заранее подготовили три чистых, беспорочных места. Куда проще найти пустоту в этой дикости, нежели на старом континенте, где сама почва замешана на костях. Как давно вы их держите вакантными?

— Сотню лет, — ответил Бидвелл.

— Достаточно ли? Как-то раз мистер Уитлоу сказал, что…

— Главк, концовка близится, она уже у ворот. Многое зависит от вашей работодательницы. В самом ли деле она способна набраться смелости и вернуться — визжащей гарпией, — как вы полагаете?

Главк помрачнел.

— Ведь она подвела вас, признайтесь? Едок из едоков, охотница из охотниц. Мы когда-то звали ее Невестой Урагана, а кое-кто придумал ей кличку Потаскуха Южного Ветра…

Снаружи что-то особенно громко лязгнуло. Главк нервно вскочил и уставился на загудевшие стены.

Бидвелл меланхолично подкинул еще одно поленце в печку.

— Вы заметили, как густеет мысль и движение?

Главк недоуменно вздернул бровь.

— Нас скоро зажмет между адамантовыми стенами Альфы и Омеги. Ваша Госпожа убегает не только от Терминуса. Между нами и началом — или концом — мало чего осталось. Будет пожрана вся история. Мотки размотаются до отдельных нитей, нити до отдельных волокон — и сплющатся в точки. Интересно, на что это будет похоже? — Бидвелл медленно свел два пальца вместе, пока между ними не исчез просвет. — Наверное, ярчайшая вспышка и великая тяжесть, пока весь оставшийся свет и гравитация будут сновать вперед-назад в раскатанной пленке времени — а уж грохот! — старый, непримиримый враг…