Эпоха игры

? Зачем муки и смертельная жажда истины, сжигавшая тысячи умерших поколений? Зачем все те Монбланы вечных ценностей, за каждую из которых заплачено отказом от счастья, любви, богатства, самой жизни? Как втиснуть это в пустую голову скота, проклинающего тебя вполголоса, и какой в этом смысл, если после первого же дня свободы он снова становится скотом - становится сразу и навсегда?

- Вы позволите налить вам еще? - я наливаю ему еще стакан.

6

Четыре дня спустя. Берег; белый песок; солнце, уже прожигающее туман; солнце, висящее над водой неровной ослепительной кляксой. Керри.

Я смотрю на ее лицо - странное лицо человека иной расы, той расы, о существовании которой никто никогда не знал. Я мысленно повторяю эти слова Айзека. Иногда дураки бывают очень проницательны - они видят лишь поверхность вещей, но зато видят ее осень четко. Мы же смотрим в глубину и не видим очевидного - поверхность для нас прозрачна - но кто сказал, что истина лишь в причудливом мелькании глубинных теней?

В ней необычно все: огромные глаза, знающие свою силу и иногда играющие ею, как играет атлет пудами бугристых мышц; тонкие, очень тонкие губы, иногда взрывающиеся улыбкой, - потом улыбка долго догорает, доверчиво и мечтательно освещая ее лицо; короткая стрижка, которая не шла бы ни одной другой женщине; голос, слова, которые она говорит совершенно серьезно.

- Всегда.

- Что всегда? - я не понимаю ответа.

- Ты спросил, сколько мне лет. Я говорю: всегда, я живу всегда и буду жить всегда.

- Тогда я знаю, кто ты. Ты богиня, только богини живут всегда.

- Нет, неправда. Их забывают. Ты знаешь, сколько их уже забыто?

- Не знаю, Керри. А ты знаешь?

- Я знаю.

- Откуда?

- Но я ведь живу всегда, - она смеется.

- Ты зря смеешься. Я ведь умею разгадывать тайны.

- В этом нет никакой тайны, Генри. Спроси любого, и он скажет тебе, что я живу всегда.

Она впервые назвала меня по имени. Она, похоже, намного моложе меня, потому и не говорит и своем возрасте. Правильно, лучше говорить на равных. Я ощущаю волну беспечной и какой-то детской радости, но быстро гашу в себе это чувство. Мне пришлось пройти сквозь многое в этой жизни - в этой, такой несовершенной, что каждый еще надеется на другую, лучшую. Испытания либо ломали меня, либо делали меня тверже. Все же ломали, несколько раз. Из этого я вынес убеждение: силен только тот, кто не имеет привязанностей. Судьба, и те люди, которыми она пользуется, всегда бьет в саму слабую точку, и ломает тебя, никогда не убивая, к сожалению. Она бьет по тем людям, которых любишь ты. И ты можешь вынести все, но не это, и тогда ты смиряешься, и вырываешь с корнем маленькое гордое деревце своей свободы и, спустя много лет, сажаешь его снова. Но оно растет слишком медленно. Свободен лишь тот, кто не имеет привязанностей.

- Почему ты молчишь? Ты думаешь обо мне?

- О твоих словах.

- Ну и что же?

- Свободен только тот, кто никого не любит.

- Но тогда зачем тебе твоя свобода?

Действительно,