Телепатический удар (СИ)

Не поддаваться отчаянию.

Я взяла его руки, на которых до сих пор виднелись следы от наручников…

— Ваше величество, как мило с вашей стороны посетить меня, и…

— Нет, не говори…

— Я хочу сказать, что знаю о постановлении Совета. Что вам придётся подписать… От вашего решения зависит слишком многое, и вы должны поступать на благо державы.

Я на несколько мгновений закрыла ладонями лицо, потом снова посмотрела на него:

— Миван… мой телепат… Проверил твоего Лейбеля.

Дмитрий вопросительно взглянул на меня, однако надежда не мелькнула в глазах. По-моему, он не сомневался в том, что никто не найдёт никаких следов. Вздохнув, я опустила голову:

— Ничего… Всё скрыто… идеально.

— Почему-то я не удивлён… — откликнулся он.

— Никто не искал информацию о тебе…

— Он звонил на старый код, я давно не пользовался им, но и не деактивировал.

— И эта ещё его сестрица! — я ощутила, как глаза загорелись гневом. — Она до сих пор злится на тебя.

— Злится? Прошло уже столько лет… Да мы-то и двух недель не провстречались! И разошлись вполне спокойно…

— Вероятно, она другого мнения. Говорит, ты вполне мог участвовать в антигосударственном заговоре.

— Наверное, хочет брата защитить… — пожал он плечом. — Да какая разница… — Дмитрий взял мои руки: — Ваше величество, я не боюсь смерти, и уж тем более не виню вас. Виноват во всём лишь я один. Я был таким идиотом!

— Нет, это я была идиоткой! Ведь заметила же я перемену в вас — почему не догадалась, что происходит с… тобой! Я должна была остановить тебя!

— Луэли, тебе нельзя… тосковать. Не взваливай на себя ещё и мою вину. Ты можешь выполнить одно небольшое желание?

— Какое угодно!

— Тогда поцелуй меня, и уходи…

Я обвила руками его шею и поцеловала. В голове моей не укладывалось, что поцелуй этот будет последним. Все последнее время я жила холодным рассудком — рассудок говорил, делал, отдавал приказания, принимал посетителей, успокаивал… А сердце ничего не выпускало из себя, оно молчало и болело — но не должно было плакать, я перебинтовала его рану, как когда-то Дмитрий бинтовал мне ноги. Никогда больше я не увижу его, не поцелую! Сама должна буду подписать ему смертный приговор!!

— Нет, я спасу тебя! — вскрикнула я. — Заставлю их снова привести тебя ко мне, дам абсолютный код и ты убежишь по нашему…

— И что дальше, Луэлин? Тебя обвинят в предательстве? Неужели такой выход будет лучше? От этого пострадают все.

— Нет! — простонала я.

— Я… отказался от проверки мнемосканером. Ну то есть… заблокировался и не позволил читать мои мысли. Поставил блок на случай, если они решат воспользоваться более сильными средствами, — Дмитрий взглянул на меня, словно желая выяснить реакцию.

Закусив губу, я опустила голову. Дэльвик всё-таки счёл это необходимым. Конечно. Если бы не Дмитрий, я первая настаивала бы…

Чуть помолчала, решаясь. После выдавила, снова подняв на него глаза:

— Я… скажу им. Скажу, почему дремлянам нужен был именно ты. Почему ты закрылся. Смирюсь с этим позором…

— Позором, — мрачно усмехнулся Дмитрий.

— Для королевы… чем может быть связь с простым солдатом… с собственным охранником… Но я…

— Ты помнишь, в чём меня обвиняют, Луэлин? — тихо произнёс он. — Мне тут зачитали список… Государственная измена, проникновение в королевскую резиденцию, покушение на Королеву ООССа… У нас нет доказательств моей невиновности, зато вины — хоть отбавляй… Даже если я сниму блок, те, другие блоки никуда не делись. Кто-то всё очень хорошо продумал… В лучшем случае Королевский Совет поверит тебе и начнёт разбираться в деталях… Сколько на это уйдёт времени? Останешься ли ты на это время королевой, или дремляне добьются своего? А скорее, я думаю, все решат, будто я сумел втереться к тебе в доверие… Готова ли ты к докапываниям, какие тайны я мог выведать и… Твоё признание едва ли поможет мне, зато слишком сильно скомпрометирует тебя!

— Ты тоже думал обо всём этом… — прошептала я, потому что он буквально повторял мои мысли.

— Конечно, я думал обо всём этом… И не раз…

— Но как же мне… обречь тебя на смерть… зная, что ты невиновен… Как я смогу…

— Луэлин… мой долг — отдать за тебя жизнь. Я просто исполню его.

Я хотела ответить, но он не дал, положив палец на мои губы:

— Не только как телохранителя, но и как любящего мужчины…

Дмитрий нежно переместил руку на мою щёку, и, глядя в глаза, я почти слышала, как он говорит: "Ты самая сильная, самая невероятная любовь в моей жизни, и ты всегда, всегда — только ты была и будешь в моём сердце…" — я ждала, что он скажет мне нечто подобное, но он лишь убрал руку и произнёс:

— Уходи.

Я снова приникла к его губам, зная, что никогда не смогу забыть их — и никогда не смогу вспомнить их, потому что все воспоминания — нематериальны. Чем, в сущности, отличаются наши воспоминания и наши мечты? Реален только этот миг, и сейчас я целовала его, и жаждала, чтобы вся прочая реальность сгинула навсегда!

Оторвавшись от него, я бросилась к дверям, но возле них с трудом заставила себя идти ровной и спокойной походкой. На губах горел наш поцелуй, и казалось, он будет гореть вечно…

Я выглядела так, будто выяснила всё, зачем приходила сюда, и никто даже представить себе не мог, что сейчас ломалась и осыпалась моя душа. Самым будничным голосом и тоном я отдала разрешение возобновить просмотр, даже не взглянула на экран и кивком приказала Глену следовать за мной.

Не оборачиваясь, я, своей королевской походкой, с царственным, независимым видом покидала свою любовь, оставляя вместе с ней свою душу, своё сердце, всю себя — женщину Луэлин. Уходила отсюда лишь королева.

Я знала, что сейчас там, в силовой камере, давит в себе эмоции мой Дмитрий. Он сделал всё, чтобы облегчить моё решение, и от этого мне стало ещё тяжелей. Как я смогу остаться без него? Кто будет так понимать, чувствовать и поддерживать меня?

Потом ещё я подумала, что где-то в космосе сейчас идёт война, и может быть кто-нибудь уже расстрелял корабль с тем гадом, который убил моего брата… Убил моего брата! Мой брат убит! Как смогу я остаться без них двоих?!

Я не могла видеть плачущую о Бареле маму, не могла видеть ничего, что напоминало бы о брате или о возлюбленном!

Уничтожить Дрем, и дело с концом! И никто больше не пострадает из-за них!

"А сотни невинных тэйров?"

"А Дима, а Барел, а Элиш, а я?"

"Никогда больше решение королевы не будет зависеть от моего состояния…"

Черти кометные, ведь если у ООССа не останется королевы, то в момент смятения власть наверняка попытается захватить этот проклятый Дрем! Да, если они добивались именно власти в ООССе, то нашли самый верный путь! Стоит моему любящему сердцу не выдержать — и ООСС принадлежит им, даже без особенных сражений! Стоит мне просто помочь ему бежать — и вера в меня пошатнётся! Стоит объявить во всеуслышание о своих чувствах и доверии к нему, и даже Совет может выразить недоверие мне всвязи со сложившейся ситуацией! Сколькие тогда примкнут к дремлянам? Если и не переворот, то раскол обеспечен…

Это было разумное решение, мама, когда я старалась создать непогрешимый, идеальный образ! В нём — моя сила, моя власть, моё влияние, в нём — любовь ко мне и вера в меня! А вместе с этим — безопасность ООССа!

Ещё пару месяцев назад душа моя была весёлой и юной, а сейчас стала взрослой и вымотанной… и вместо сердца у меня — огромная кровоточащая рана… и на губах ещё горит мой самый страшный в жизни поцелуй…

Нет, не жалеть себя! Нельзя жалеть себя! Никогда…

Сохраняя спокойный ровный облик, вернулась я в кабинет.

После доклада и моего разрешения зашёл Дик, он спасал нас на скалах. Зачем? Лучше бы мы там так и остались втроём, пропавшими без вести!

Ты не права! Ты же знаешь, что всё равно искала бы выход, и нашла бы!

Дик принёс приказы. С чего это распорядитель королевских планетолётов и мой личный пилот несёт мне приговоры на подписание? Наверняка они там сидят и спорят, кто пойдёт ко мне с очередным поручением, и выбирают тех, к кому я благосклонна! Но сейчас мне это было безразлично.