Телепатический удар (СИ)

Поскольку я обнаружила, что действительно доверяю ему, то временами тайком давала разрешения просматривать различные новинки. Просила лишь, чтобы он держал всё как можно глубже в сознании, что он мне обещал…

Мне нравилось видеть его за работой. Хотя сам он уверял, что это скорее баловство, чем серьёзное занятие, и действительно редко когда долго уделял внимание одной и той же теме, но бывал так захвачен — возникало ощущение, будто некое зажигательное поле распространяется вокруг него. И даже у меня, никогда не увлекавшейся ни физикой, ни химией, ни космологией, зарождалось желание стать участницей этого завораживающего, интригующего действа…

С удовольствием слушая его предположения, я любила отвлекаться рассуждениями о чём-нибудь далёком от моих королевских забот и заманчиво-интересном, иногда жалея, что не могу сорваться с места и отправиться куда-нибудь в ту же Галактику Бэтазийской Культуры или в Зариосский Музей Загадочного… Мы переносились мысленно в пространственную аномалию или находили потерянную Гею, и я с радостью убеждалась в том, что темы для разговоров всё появляются и появляются, что мы можем доверить друг другу всё больше, что нам по-прежнему интересно вместе…

Однажды поздним вечером, когда в гостевом помещении лаборатории не было других посетителей, я минут десять любовалась, как Дмитрий выстраивает какие-то объёмные модели на гип-площадке, пока он не обернулся.

— Что, ваше величество? — весело спросил он. Я улыбнулась:

— Мне нравятся творческие, увлекающиеся личности. Над чем ты так вдохновенно трудишься?

— Нашёл одну интересную теорию по поводу Великого Рукава и его связи с иной Вселенной. У них просчитаны предполагаемые параметры этой Вселенной, а мне интересно стало, какой была бы её модель.

— И как, получается?

— Что-то у меня такое подозрение, что она никак не может проявляться в нашей Вселенной. То есть её существование слишком отличается… Интересно.

— Дим-Дим… — я обняла его сзади, положив подбородок на его плечо. — Знаю, была бы возможность — ты бы лично полез туда разобраться в этом "интересном" прямо на месте… Я сама такая, я так люблю всё новое и необычное! Если бы ты представлял, сколько раз я пресекала свои порывы ввязаться в какую-нибудь загадочную авантюру из соображений королевского положения. А отсюда так часто открываются потрясающие тайны! И как это иногда обидно!.. Только вот с тобой не получилось… — добавила я.

— Авантюры не получилось? — усмехнулся он.

— Да нет, победы королевского положения…

— Я понимаю тебя… — он накрыл мою руку своей. — Понимаю. Это сильнее нас, это идёт откуда-то из глубины естества — невозможность сопротивляться зову неведомого; эта страсть к познанию не только нового, но иного… Мне сложнее вообразить, как людям может быть ничего не интересно. Ну как можно смотреть на тот же Большой Рукав и даже не пытаться представить себе, что там, в нём?

— А кто-нибудь другой послушает тебя и не поймёт: "Зачем что-то представлять?"

— Это ужасно! — засмеялся Дмитрий.

— Самое ужасное, что и ответить-то нечего. И вправду, зачем? Ох, как нам с Барелом в детстве влетало от Наставителя, когда мы в очередной раз отправлялись на поиски приключений! А знаешь, во мне до сих пор живёт эта любопытная отчаянная девчонка. Всего нельзя, нельзя, нельзя, недосягаемая королева на приёмах, расчётливый политик на встречах с послами, женщина, каждый шаг которой всегда на виду и поэтому должен быть чётко выверенным… А девчонка-то никуда не делась… И как это тебе удалось раскрутить меня на такие признания? — рассмеялась я.

— Ты просто не смогла этого скрыть, — весело откликнулся он. — Пока я видел перед собой тот образ, который известен всем остальным, у тебя ещё был шанс. Но с тех пор, как я прикоснулся к твоей душе… Твоя душа никогда не сможет втиснуться в подобный непогрешимый, но очень уж малогранный образ. Она гораздо больше несёт в себе…

А вокруг Водолея, как говорится, тихо и неуловимо сгущались метеориты. Всё казалось спокойным, но от этого только усиливалось ощущение чего-то неправильного.

Я переговорила с каждым Илбером Совета на счёт происшествия на Четвёртой. Но даже несмотря на него большинство настаивало на том, что нельзя вводить войска на Дрем, тем самым провоцируя открытую войну. Однако, все силы были брошены на поимку Дэриха Шон Драммера либо другого возможного руководителя. Впрочем, иных кандидатур по-прежнему не прибавилось.

Пожалуй, иногда я буквально мучила Дмитрия своими постоянными раздумьями о политике, но он достойно сносил это. Хотя порой мне казалось, что она ему даже нравится — но, наверняка больше ему нравился тот факт, что я с ним советуюсь.

Я часто спрашивала его о Дреме, но мнение его не было постоянным в этом вопросе — как, к сожалению, и моё.

— Вот смотри, Дим, — в очередной раз перечисляла я, когда мы вечером сидели в моих покоях, — они определённо замышляют что-то серьёзное. Но я не хочу объявлять войну первая. Они так и не отпускают некоторых Наблюдателей, придумывая различные предлоги, безобидные на вид. Они пытались захватить Внутреннюю Станцию…

— Но ведь они старались не причинять вреда служащим. Они убили только тех, кто слишком сильно сопротивлялся, остальных оставили в живых, — Дмитрий взял меня за руку, глядя тепло и понимающе. Я видела, как он хочет помочь мне принять верное решение, и в который раз поражалась, что доверяю ему как Барелу и даже больше…

— Мы этого не знаем. Что они сделали с ними на Дреме?

— Если бы они хотели убить их, то могли бы не тратить силы на транспортировку к Дрему.

— Логично. Но если они хотели только показать это? К тому же, конечная цель нам всё равно не ясна.

— Тогда лучше тебе остановить это самой и первой применить силу.

— Совет не хочет начинать войну.

— Тогда выдели им планету.

— Ты считаешь разумным выпускать их из-под контроля?

— Не знаю. Вряд ли, — Дмитрий задумчиво провёл пальцами по губам. — Тогда предложи им подписать Соглашение о Планетах — ведь, насколько я помню, всё началось из-за того, что их подпись обминули, — усмехнулся он. Я тоже улыбнулась:

— Если бы всё было так просто… Ещё, честно говоря, меня тревожит Кентилио. Боюсь, не решит ли он объединиться с ними.

— Ты же у меня обязательно что-нибудь придумаешь, — улыбался Дмитрий с такой верой в меня. — Ты самая лучшая на свете королева…

…Однажды Дмитрий чуть не столкнулся в потайном ходе с Барелом. Он только ушёл от меня, но дверь вновь появилась в моей стене, и я спросила:

— Что случилось? Ты что-то… — я осеклась, потому что увидела Барела, и судорожно закончила: — узнал важное?

— Как ты догадалась, что я иду? — удивился брат.

— Услышала. Кто же ещё может тут ходить? Адмирал обычно предпочитает двери, — пошла я напрямик.

— А я-то хотел сделать тебе сюрприз.

— Ты из простого баловства ставишь под угрозу тайну нашего хода? — отчитала я брата.

— Да брось! Под угрозу! — несколько обиделся он. — Ты же знаешь, что я осторожен. А твой ход скоро мхом порастёт!

— Не бойся, не порастёт, — усмехнулась я. — Ты же знаешь, какие материалы там подобраны.

Барел тоже засмеялся:

— Больше не буду, сестрёна.

Я улыбнулась — на это детское обращение я обижаться не могла, только подумала, что впредь нужно будет вести себя ещё осторожнее…

Дмитрий ничего не стал говорить, и не без некоторого труда вытянула я из него рассказ о том, с какими сложностями скрылся он от Бареллоу, не успевая выйти и бесшумно нырнув в одно из ответвлений едва ли не перед носом моего братца. Я спросила, почему он не вернулся ко мне — я могла бы спрятать его в какой-нибудь комнате. Но Дмитрий так посмотрел на меня, что я поняла: лучше он попадётся и будет выпутываться сам, чем поставит под угрозу ту тайну, сохранением которой я столь дорожу…

"К чему должны привести наши отношения? — вновь вопрошала я у своего отражения. — К чему? Я же не могу вот так вот скрываться постоянно! И не могу объявить во всеуслышание о своих чувствах к нему. И ни за что не могу отказаться от него!"