Те же и Скунс - 2

У Шушуни горели глаза: он вместе со всеми сидел на сосновом бревне, ел что-то невероятно вкусное, такое, чего совершенно точно никогда не пробовал дома, щурился от снежного блеска, оглядывался на крепкие деревянные санки и спрашивал:

- Дядя Саша, а я тоже с горы покачусь? Можно?..

- А то! Ещё как покатишься! - заверял его Лоскутков.

Шушуню взял к себе на сани старший из Фаульгаберовых сыновей, Митя. Они с визгом и хохотом понеслись вниз, и в эту минуту у Лоскуткова в кармане зазвонил сотовый.

- Мне, пожалуйста, Сашу...- услышал он голос

Надежды Борисовны.

- Это я. Как дела ваши?..

- Плохо, Сашенька, Господи, так плохо!.. Сказали, если на месяц бы раньше... можно было бы... отрезать и вычистить, а сейчас... сплошные эти... метастазы... и чтобы готовились... к худшему...

Снизу слышался счастливый смех Шушуни.

Хорошее нашенское издательство

Дедушкины учёные труды хранились на шкафу, в большом чемодане. Даша притащила стремянку, забралась на неё и стала снимать коробки, лежавшие поверх чемодана. Владимир Дмитриевич и Тамара Андреевна принимали самое деятельное участие: мама ловила падающие коробки, папа действовал пылесосом, но всей пыли старенький "Вихрь" не мог одолеть. Он то и дело глох в неравной борьбе, и мама хваталась за мокрую тряпку, сетуя:

- Когда наконец в этом доме будет хоть какой-то порядок...

- А он что, извини, - хмыкнул папа, - когда-то здесь был?

- При Юлии Павловне - был! - Мама имела в виду Дашину бабушку.

- Ага, - отозвалась Даша со шкафа и чихнула от пыли. - То-то, помнится, всё время мечтали: "Вот подрастёт Дашка, тогда, может, прекратится бедлам..."

Взяв чемодан за кожаную ручку, она потянула его на себя. Чемодан оказался ужасно тяжёлым. Кто вообще его сюда, наверх, взгромоздил?.. Наверное, папа, и притом лет пять назад, когда был моложе и крепче...

- Даша, я сейчас на табуретку встану, мы вместе, - забеспокоилась мама. Папа молча страдал с пылесосом в руках. О каких-либо физических нагрузках ему запретили и думать. Известно же, какие осложнения даёт нынешний грипп, если не поберечься.

- Ладно-ладно...- Даша подтянула чемодан к самому краю. Удержать его в руках на весу никакой возможности не было, и она изловчилась - подставила голову. И стала понемногу спускаться вниз по ступенькам, придерживая чемодан для равновесия свободной рукой.

...Часть дедушкиных рукописей представляла собой именно рукописи в полном смысле этого слова - слегка пожелтевшие страницы были исписаны от руки, перьевой ручкой. Хорошо ещё почерк у Дмитрия Васильевича до преклонных лет оставался очень разборчивым. Другая половина текстов оказалась напечатана на старой машинке "Ундервуд". Даша хорошо помнила эту машинку, стоявшую последние годы на даче... Он так и не согласился поменять её на какую-нибудь современную, электрическую. Академик Новиков ещё успел увидеть и оценить первые персональные компьютеры, начавшие появляться в научном быту. Но как следует поработать на них ему уже не пришлось. Поэтому компьютерная распечатка в чемодане лежала только одна. На рулонной перфорированной бумаге. И при ней - восьмидюймовая доисторическая дискета. Поди ещё найди теперь, на чём её прочитать...

Даша развернула древнюю распечатку и увидела, что это был аккуратнейшим образом составленный список работ. С датами написания и краткими аннотациями... Она просидела два вечера, проверяя, соответствовало ли списку содержимое чемодана, не потерялось ли что-нибудь. Потом взяла красный фломастер и стала подчёркивать то, что особенно интересовало американцев и англичан.

Говорят, будто в новых современных издательствах сидят столь же новые русские, которым всё равно, что печатать - сопливый "женский" роман, дебильные боевики или великую философскую литературу, - лишь бы денежки капали. Ещё говорят, будто издательские новые русские немножко поинтеллигентнее тех, которые "приподнялись" на цветных металлах и водке, но только немножко: чуть что, и начинаются привычные "наезды", "кидалово" и "разборки". А в штате у них сидят всё те же тётки-редакторши, что и лет двадцать назад, и тёткам этим абсолютно до фени, что редактировать - исторический роман или методичку по машиноведению, лишь бы до пенсии дотянуть...

В том, что всё это суть злостные наговоры и кривотолки, Даша убедилась с первой секунды, проведённой в издательстве "Интеллект".

Располагалось оно в старинном доме на Съезжинской улице, в бывшей коммунальной квартире. Дверь открыл крепкий охранник, и Даша ступила из промозглой сырости в мягкое сияние галогенных ламп, струившееся с потолка.

- Я... к Георгию Ивановичу,- слегка оробела она.

- Да, да, Георгий Иванович ждёт! - по длинному коридору уже спешила обаятельная белокурая секретарша. Она провела Дашу с собой, взяла у неё пальто, и минуту спустя посетительница уже открывала дверь с надписью "Храбров Г.И. Генеральный директор".

Навстречу из-за офисного стола поднялся молодой человек, выглядевший Даше ровесником:

- Проходите, Дарья Владимировна, присаживайтесь. Вам кофе или чаю?..

- Да я... спасибо, чаю, пожалуй...

Георгий Иванович выложил на стол заново отпечатанный список дедушкиных трудов, и, странное дело, список этот внезапно показался ей каким-то... чужим. Вернее, отчуждённым. Так всегда, наверное, бывает, когда посторонние руки касаются чего-то, что ты привык считать только своим...

- Вы, Дарья Владимировна, пожалуйста, извините меня за мой вид, неожиданно сказал Георгий Иванович. И указал пальцем на левую сторону своего лица, на которой ей с самого начала померещилась некая тень. Теперь Даша присмотрелась внимательнее и увидела, что там красовался роскошный синяк. Он был умело и с любовью загримирован, но полностью скрыть великолепную гамму синего, лилового и желтоватого косметика оказалась бессильна.

- Пьяный гоблин попался,- смущённо пояснил генеральный директор. Даша немедленно вспомнила недочеловека, когда-то напавшего на неё во хмелю. И Серёжу, уложившего "гоблина" красивым и жестоким ударом. Серёжа...

- Владимир Игнатьевич полностью ввёл меня в курс, - продолжал Храбров. Вот, прочтите внимательно. Если с чем не согласитесь, можно внести коррективы...