Те же и Скунс - 2

Теперь Бешеный Огурец видел его, скользившего ящерицей в жёсткой буроватой траве. Видел и уцелевших телохранителей президентского брата, не обратившихся в бегство, а, наоборот, начавших грамотно обкладывать убийцу своего принципала. Всё же Горчичник слишком близко их подпустил. Или телохранителей учили уж очень хорошие инструктора. А может, только голова диверсанта могла даровать им какой-то шанс на помилование... Бешеному Огурцу недосуг было об этом раздумывать. Он поднял автомат, тщательно прицелился и выстрелил, спасая напарника, и чернокожий гигант в чёрной же форме ткнулся в землю лицом. Ещё выстрел и ещё...

Племя мавади, собравшееся на праздник у скалы Спящий Великан, по легенде упавшей с небес, не скоро узнает, какой резни избежало. Не знали своего будущего и двое русских парней, удиравших через утреннюю саванну. А ведь они обманут головорезов Белого Палача и останутся жить. И всего через полгода, в Союзе, догуливая отпуск, Горчичник встретит девушку. И попросит её, если будет ребёнок, то назвать Станиславом. Или Станиславой. А потом они с Санькой Веригиным, который Бешеный Огурец, вернутся обратно под африканское солнце, и вот тут Огурец вотместку за ненавистного "Солёного", придумает Горчич нику новую у ужасно подходящую кличку - "Скунс", президент Йоханнес Лепето объявит о социалистической ориентации. И для начала потребует ту самую голову, из-за которой не удалось помиловать телохранителей Ингози. И Бешеного Огурца заставят выстрелить в друга, и он исполнит приказ. И предательски дрогнут никогда не дрожавшие руки, и пуля, нацеленная в сердце, пройдёт в сантиметре от цели, и Скунса возьмут в плен живым. И президент Лепето будет мстить ему целых шесть месяцев - на пару с человеком по прозвищу Белый Палач

Но не дано смертному знать будущее, для его же блага не дано. И двое размеренной рысью летели через саванну, в которой похоронили своего командира, - двое побратимов, молодые, бесстрашные, непобедимые...

Город в дорожной петле.

У Бориса Дмитриевича Благого каждый месяц появлялись новые помощники. Исключительно добровольные и притом порой анонимные. Уже давно и на Чапыгина, и в "Ведомостях" девочки никому не давали его телефона, отвечая всем одинаково: "Оставьте ваши координаты, Борис Дмитриевич перезвонит". Не помогало: люди продолжали его доставать. Караулили у проходной, чтобы передать лично в руки письмо или пакет. Звонили из уличных автоматов и сдавленным голосом назначали тайные встречи... Любая сколько-нибудь болезненная тема, затронутая в газете или с экрана, обрушивала на его голову лавину очередных добровольцев. Народ пачками нёс секретные цифры, таблицы, списки, тексты, фотографии, магнитофонные записи. Большинство просто жаждало "выступить", но кое-кто вправду нешуточно рисковал. И всё во имя восстановления поруганной справедливости. Помнится, на закате Перестройки Благой опасался, что острый материал вот-вот иссякнет. Какое!.. Его и теперь было на несколько л вперёд - знай пиши да озвучивай!

Одни "секретоносители" довольствовались страшно клятвой о неразглашении своего имени. Другие заламывали суммы, от которых даже и у ЦРУ встали бы волосы дыбом. Третьи были совершенно бескорыстны и не боялись ни увольнения, ни даже суда, лишь бы правды добиться. Таких Благой, правду молвить, побаивался. Если они не получали от него желаемой помощи, он тут же зачислялся во враги, и собирать материал начинали уже на него.

...Очередной доброволец дозванивался до него несколько дней. Когда наконец Благой снял трубку, то услыхал:

- Я хочу вам дать информацию, но абсолютно конфиденциально. Иначе полетят многие головы.

- Так-так, - сказал Борис Дмитриевич, но про себя вздохнул. И подумал о городских психах, чьи звонки тоже время от времени его настигали. Кто докладывал о тайном приземлении инопланетян, кто о тотальном зомбировании петербуржцев из центра ФСБ с помощью особых волн...

- Где мы встретимся? - продолжал невидимый собеседник. - Мне важно будет удостовериться, что вы пришли без "хвоста"...

Тащиться на край света из-за какой-нибудь глупости Благому совсем не хотелось, и он раздражённо проговорил:

- Знаете, я и без вашего секрета как-то до сих пор жил. Может, вы его как-нибудь по-другому используете?..

- Ладно...- прозвучало в ответ.- Я подъеду на машине и встану в проулочке у театра. Чтобы вам не ходить далеко.

- Номер вашей машины?..

- Нет. Я сам вас узнаю и приглашу.

В назначенное время Благой вышел из здания, спрятав, как обычно, в карман куртки японский диктофончик.

"Станет говорить ерунду, сразу уйду", - решил он.

- Борис Дмитриевич, - окликнули его из давно не мытой "Лады" тускло-кирпичного цвета. Лицо у человека было немолодое, с крупными волевыми чертами. Такими в советских фильмах любили изображать генералов и секретарей райкомов КПСС. Он сидел за рулём, и Благой устроился рядом с ним, справа:

- Слушаю вас внимательно.

- Все началось с того, что у меня на садовом участке домик сгорел...начал "секретарь-генерал". "Царица небесная!" - устало подумал Благой.

- Домик был застрахован?

- Нет, но это не имеет значения. Простите, я не представился... Иван Иванович.

- Экзотическое и, главное, редкое имя, - не сдержавшись, усмехнулся Благой. - Простите меня ради всего святого, Иван Иванович, но... у нас всего полчаса.

- Тогда не перебивайте меня хотя бы десять минут. ...Некоторое время назад в садоводстве у Ивана Ивановича выгорели две улицы. Дело обычное - домики все впритык, опять же зима, весь народ в городе. Только Иван Иванович в тот день приехал проверить, как себя чувствуют в погребе солёные грибы да квашеная капустка. Остался на ночь, но спал плохо, даже вышел наружу-и потому-то увидел самое начало пожара... а может быть, и остался в живых. Домики по обеим сторонам улицы загорелись почти одновременно... Ивану Ивановичу даже померещились какие-то фигуры, мелькавшие в свете огня. Он понял, чем пахнет дело, и сумел не утратить самообладания: схватил из домика самое ценное - и задворками, пригибаясь и прячась, бросился к сторожам. Оба сторожа-пенсионера спали сном праведников. Пока Иван Иванович их будил, примчался в домашних тапочках житель соседней улицы. Там тоже горело вовсю. И тоже с обеих сторон.