Сахара

Дорога изменяется. Теперь под колесами черный гравий, несомненный знак того, что вскоре мы въедем в массив Адрару Ифорасув. Тракт сужается. Полно выбоин, резких поворотов и подъемов.

Проезжаем между двумя черными холмами и оказываемся в Тессалите. Чтобы добраться до мазанки таможенников нужно свернуть направо.

Бужу стражника в шортах, который спит на разложенной перед дверью рогоже.

- О, добрый день, господин Чарли. А где твои грузовики?

- Сзади едут. Киссоко есть?

- Нет, лейтеннант пошел к женщинам. Ты привез мне ботинки? И еще футбольный мяч? Дашь мне их?

- Подожди немного. Потом, я спешу. Знаешь, где лейтенант?

Киссоко - это главный на здешнем посту. Он мне предан со всеми потрохами. Вот уже года три я весьма серьезно увеличиваю его доходы и поднимаю уровень жизни, не считая отдельных подарков. Он пользуется моей щедростью и трахает чуть ли не всех баб в этой деревушке.

- В каком он доме, знаешь?

- Да, господин, Чарли, знаю.

Разбудив чуть ли не половину обитателей, мы, наконец-то, находим лейтенанта Киссоко. Тот счастлив меня видеть. А как же, ведь при каждом моем появлении, он зарабатывает бешеные деньги.

- У меня к тебе дело.

Широчайшая улыбка.

- Что нужно?

Сюда на грузовике едет два типа. Застопори их тут, забери паспорта, самое главное - не дай им уехать до моего появления.

- Так это легко.

- Ты их только притормози. Никакого рукоприкладства, никакой тюрьмы. Нельзя забирать у них деньги, нельзя ничего воровать.

- О! Это уже сложно!

- Если все пойдет хорошо, без насилия, получишь от меня "пежо".

Черномазый доволен. Я давно уже обещаю, что привезу ему машину. Он же заверяет, что беспокоиться нечего. Повторяю, что он должен действовать мягко.

- Обещаю, клянусь, успокойся.

И как тут быть спокойным с этой гордостью малийской армии! За какой-то проступок он несет службу в Тессалите, посреди пустыни. А чтобы быть наказанным в Мали, этого еще нужно заслужить. Но союзников не выбирают. По крайней мере, в одном я уверен. Тиры из Гренобля дальше не проедут.

***

У нас в аккурат столько времени, чтобы успеть вернуться в Бордж-Моктар. Гоню по выбоистому тракту, в результате чего мы постоянно бьемся головами о потолок. Километров через тридцать дорога делается поровнее, и вот теперь я жму на газ. Как и все здесь, таможенники встают рано, чтобы воспользоваться утренней прохладой. Когда мы въезжаем в Бордж-Моктар, небо на горизонте светлеет. Успели!

Объезжаю деревушку и останавливаюсь возле грузовиков.

Так, время теперь имеется. Я же хочу только одного - спать!

***

Можно было бы поспать и подольше, но мне приходят поморочить голову.

- Чарли, ко-о-фе! И еще для тебя три девочки!

Это Капоне со своими шуточками. Чтобы доставить ему удовольствие, притворяюсь, будто бы заинтересовался. Не двигаясь с лежанки, спрашиваю:

- Нормальные, или колбасы с низкой подвеской?

- Нууу, может чуточку низковаты.

Чертов Капоне. Пора бы ему уже чуточку повысить качество своих шуток. Пару секунд представляю, а каким бы в действительности был вид трех девиц в пустыне, стоящих у моей машины. Было бы неплохо. Капоне прерывает мои размышления.

- Они хотят с тобой поговорить.

- Ну ладно, Капоне, ты делаешься нудным.

- Не он один, впрочем.

Черт подери! Мне и вправду ответил женский голос, причем, по-французски. Надеваю халат и спрыгиваю с лежанки. Открываю дверь - нет, это не шутка.

И вправду, внизу стоят три девицы, застывшие в молчаливом неодобрении. Гляжу на них и уже начинаю жалеть, что вылез из под одеяла. Только одна из них более-менее, правда, несколько толстовата. Остальные это как раз колбасы с низкой подвеской: толстуха-туристка, популярная модель, покрасневшая коротышка, вторая же - низкая брюнетка, высушенная образина.

Они меня уже ненавидят и убивают взглядами. Все мое хорошее настроение пошло псу под хвост.

- Чего хотите?

Малыш-пудель кисло отвечает:

- Прежде всего, немного уважения.

И начинается феминистическая тирада, с правлением мужчин уже покончено, хватит уже относиться к женщинам как к предметам, не напрасно она всю жизнь боролась за ликвидацию мужских привилегий, и пустыня вовсе не то место, где бы она позволила относиться к себе таким вот образом. Ну чего я такого сделал? По доброте сердца немного пошутил, а ко мне уже относятся как к последней свинье.

Во время этой речи спускаюсь и направляюсь за машину, чтобы отлить. Девица прет за мной, совершенно поглощенная сутью своих слов. Да могу я спокойно помочиться или нет? Тут до нее доходит, что, собственно, я делаю, и она в шоке отступает, продолжая издавать свои пискливые звуки.

Освобождение женщин и тому подобные вещи я даже весьма поддерживаю. Лишь бы только они не вопили всякий раз, когда обращаются ко мне, и оскорбляли по причине того, что разговаривают с мужчиной. Я не вижу ничего плохого в том, что они защищают собственные права и личности. С охотой я признаю их право на свободу мысли, только меня интересует исключительно их задницы.

И я заметил, что больше всего напирают на мужиков самые уродливые, потому что им никто не сует. Мужчин они ненавидят только потому, что их у них никогда не было. Передо мной именно такой экземпляр.

- Ну ладно, вы же не разбудили меня только лишь затем, чтобы морочить мне мозги собственными претензиями. Чего хотите?

- У нашей машины неприятности с амортизатором, нужно погрузить ее на ваш прицеп. Для нас это единственная возможность выехать отсюда. Вы...

- Нет. Не могу.

- Но...

- Я же сказал - нет.

Вот это уже малой не нравится. В один прекрасный день она открыла, что мыслит, и с той поры совершенно потеряла голову. Если она и вправду чего-то не любит, то как раз хамов в моем стиле. Во всяком случае, именно так она обо мне думает. Посему, исключительно из вредности, добавляю:

- Я сказал - нет, потому что не хочу никаких самок в своих конвоях. Я не желаю, чтобы какие-то задницы отвлекали моих людей.

Все слова застряют у нее в горле. Джеки с Капоне заходятся от смеха. А не нужно было начинать. Раз вы относитесь ко мне, словно к врагу собственной расы, я делаю то же самое.