Со старым годом!

— На кой ляд тебе все удобства? — сказал Пыркин. — Если ты ими не пользуешься?

— Она в этих, простите, удобствах устраивает музыкальные вечера, — сказал Де-Воляй. — Мяукает, как кошка.

Все засмеялись.

— Подлец! — закричала Марта. — Пошляк!

Де-Воляй устроился на одеялах и правдоподобно задремал, даже стал похрапывать.

— Удивительный аттракцион, — сказал Пыркин, — до сих пор удивляюсь. Вот дрыхнет человек, которому ничего в жизни не нужно. Его отсюда и калачом не выманишь.

Вождь усмехнулся.

— Под моим руководством вверенные мне кадры достигли полного счастья. Они уже все имеют. Какая потребность есть — удовлетворена.

— Только потребностей здесь не бывает, — буркнул Де-Воляй, натягивая на нос рваное одеяло.

— Неправда, — возразил вождь. Улыбка чуть тронула его тонкие губы, когда он изящным движением поднял правую руку и щелкнул пальцами. В ответ на этот жест толстая Марта нырнула в пещеру, вытащила оттуда новенькую щетку для волос. Вождь, простоявший полминуты, пока Марта выполняла его пожелание, с поднятой рукой, тут же начал причесываться. И продолжил свою мысль: — Неправду говорят те, кто утверждает, что в нашем единственном настоящем счастливом мире нет потребностей. Эти люди забывают о главной потребности — потребности жить!

Тут вождь сделал паузу, изогнулся, стараясь подглядеть под одеяло, увидеть лицо Де-Воляя. Это ему не удалось, вождь с остервенением отбросил использованную щетку для волос и тонким голосом завопил:

— Мы поможем скептикам и маловерам сообразить, что жизнь, которую я дал вам однажды, нужно ценить и лелеять! Молчать! Не возражать!

Никто не возражал вождю, а Егору стало скучно и противно, как в гостях у Гарика. И уж на что они были различными — фарца Гарик и властитель призрачного царства, в котором нет времени, они оказались жутко похожи. Они захватывали право определять жизнь других людей с одной лишь целью — сделать свою жизнь от этого удобнее и теплее. А от уверенности в безнаказанности они получали дополнительное удовольствие, глядя, как другие мучаются, выпрашивают у них магнитофоны или право на жизнь.

— Жалко, что вы, ребята, Федю не застали, — сказал Пыркин. — Вот артист был. Ну прямо Райкин! Все анекдоты знал. Тысячу как минимум. Нет его, и анекдоты мы забыли, а новых выдумать не умеем. Скучно стало.

— Где он сейчас? — быстро спросил Егор. У него вдруг возникла надежда, что этот неизвестный Федя смог вырваться отсюда и вернуться в настоящую жизнь. Ведь если есть путь сюда, может, им известна дорога отсюда? Если Пыркин скажет сейчас, что Федор ушел…

Но Пыркин сказал совсем не то, что хотелось услышать.

— Я и говорю, — произнес он, глядя в костер, — может быть, и зря товарищ вождь его ликвидировал? Скучно стало.

— А я ничего не делаю зря, — сказал вождь, совсем не рассердившись. — Я долго думал. И понял, что своими шутками и анекдотами твой друг Федя подрывал единство нашего народа!

Вождь широким жестом обвел берег, и Егор понял — народ состоит из шести человек, включая их с Люськой.

— А от этого, — продолжал вождь, — возникала опасность, что он подорвет мой авторитет и позовет на нашу землю врагов, которые таятся за холмами и мечтают покорить нас и даже поработить, я не боюсь этого слова.

— А как его убили? — вдруг спросила Люся. — Разве вы умеете?

— Мы умеем, умная девочка, — сказал вождь. — Мы всегда можем помочь человеку, которому здесь не нравится. Или у которого недостойные мысли и замыслы. Марта, покажи!

Марта начала хихикать и вертеть толстыми бедрами, будто собиралась танцевать какой-то восточный танец. Но тут Егор увидел, что ее рука утонула в боковом кармане шаровар старомодного лыжного костюма и шарит там, где-то в районе коленки.

— Смотри, — сказала она наконец.

В руке у нее был пузырек с темной жидкостью.

— Это яд, — сказал вождь. — И сейчас мы его продемонстрируем на примере…

Вождь замолчал и начал медленно поворачиваться на высоких каблуках, останавливая колющий взгляд на всех по очереди. Когда взгляд вождя дотянулся до Егора, тому вдруг стало страшно, как ни разу за весь день, потому что он понял, что власть этого сумасшедшего диктатора — самая настоящая, беспредельная и никто не сможет возразить ему.

Люся прижалась к бедру Егора, и тот обнял ее за плечо, чтобы девочка не боялась.

— Бросьте так глазеть! — сказала строго Люська. — Зачем людей пугаете?

— А здесь людей нет, — ответил вождь. — Здесь привидения. И ты привидение. Поняла?

— Нет, — сказала Люська, — не поняла. И никогда не пойму. И уйду я от вас. Обратно уйду, все лучше, чем на вашем свете.

— Ну как, будем травить? — спросила Марта.

— Спрячь пока, — сказал вождь. — Присаживайтесь к костру поближе, поговорим, вспомним славное прошлое, утрясем планы на будущее. Зачем раздоры, зачем угрозы? Садитесь, садитесь, и ты, Де-Воляй, просыпайся, не время спать.

Марта шустро подвинула кресло поближе к костру, и вождь, не оборачиваясь, вспрыгнул на него.

— Тебе, наверное, кое о чем спросить хочется, — улыбнулся вождь, глядя на Егора. Будто и не было только что угроз.

— А вы давно здесь? — спросил Егор.

— По-разному, — сказал вождь. — Кто как. Например, Де-Воляй сам не знает, когда ему захотелось покинуть человечество. Ты не помнишь?

— Предпочитаю не помнить, — согласился Де-Воляй. — И теперь это уже не играет роли.

— А Марта?

— Марта у нас очень боялась потерять молодость. Чего только не делала.

— Я красивая! — сказала Марта. — Я и сейчас не хуже, чем раньше.

— Ты красавица, ты лапушка наша!

— Она боялась состариться? — спросила Люська.

— Да, я боялась, — сказала Марта. — И мне повезло. Я теперь всегда молодая. И меня вождь любит.

— Люблю, люблю, — сказал вождь. — А если вы хотите спросить, как сюда попал я, то это — государственная тайна. Вот так! Я попал сюда по заданию. Я выполняю особое задание партии и правительства.

— И давно?

— Давно, — отрезал вождь.

— А когда вы его выполните? — спросил Егор.

— Что ты говоришь? — взмахнула толстыми руками Марта. — На кого он нас оставит? Он не может уйти — у него государство на плечах.

— Да, — вздохнул вождь. — Эта женщина права. У меня на плечах государство.

— А есть другие государства? — спросил Егор.

— Все вопросы, вопросы, вопросы… — сказал вождь. — Хватит.

— Есть другие государства, — ответил за него из-под одеяла Де-Воляй. Только далеко. Есть и большие, и маленькие, есть и без государств — просто живут тени… Сколько лет существует человечество, столько лет в нем водятся люди, которым больше всего на свете хочется уйти, исчезнуть… Каждый год у нас пополнение…

— А говорят, даже война была, — сказал Пыркин. — Там, за Волгой. Их много стало, вот и воевали. Может, врут.

— Врут, — сказал вождь. — Нет никого больше, кроме нас. Никого! Запомнили?

— Запомнили, — откликнулась Марта.

— Меня не твой голос интересует!

Тогда все остальные сказали, что запомнили. И это вождя удовлетворило.

— Ой! — сказала Люська.

— Что там?

Роясь, словно комары в теплый вечер, по берегу приближались призраки. Жулик ощерился, вскочил.

— Придержи собаку, Пыркин, — сказал вождь.

— Гнать их надо, — сказал Пыркин. — Чего пугают?

— Глупец, — сказал вождь, — ты отлично знаешь, что они безвредны. Любопытны, назойливы, но безвредны.

— А Ломбарда в реку загнали, — сказал Пыркин.

— Туда ему и дорога, — сказала Марта. — А то бы он все ювелирные магазины обобрал.

— Он сам бросился в воду, — сказал вождь. — Его загнала больная совесть.

— А зачем электричеством дергаются? — спросил Пыркин. Привидения приблизились, но, как и на склоне, Егор не мог разглядеть их лиц.

— Кто они? — спросил Егор.

— Садись, — сказал вождь. — Мне ты нравишься. Я воспитаю из тебя своего первого заместителя. Тебе нравится такой вариант? Мне надоели нелюбопытные глупцы. — Вождь посмотрел на набережную, где суетились призраки. — Даже эти ублюдки сохранили способность удивляться. Странно, не правда ли?