Вторая попытка (СИ)

- Так только вашего приказа и ждал, - пожал плечами парень, и потопал по доскам пирса...

- Саня! - из-за подстриженных в лучших традициях Лувра кустов навстречу вышла женщина невероятной красоты. - Тебя Николай Оттович отпустил к нам? Надолго?

Нет, Софья Фёдоровна Колчак, конечно, не была 'сногсшибательной и ослепительной', тем более, что в то время выглядеть таковой женщине тридцати восьми лет возможностей двадцать первого века не предоставлялось. Но Александр поневоле залюбовался высокой фигурой, высокой же и очень тонкой талией, очень милым лицом с огромными глазами - она не ослепляла, она завораживала. Заворожила с первого взгляда...

Да и вообще никогда не понять, чем покоряют нас, мужчин, женщины. Ну, ведь не только своей 'анатомией', это точно - иногда видишь перед собой ну просто идеал, классику красоты, а ничего не шелохнётся в душе. А в другой раз - ну просто никакая вроде бы. Что по фигуре, что по чертам лица - ну ни разу не укладывается в стандартные параметры, но столько в ней женственности, столько грации, такая она гармоничная, что у любого мужика при одном только взгляде полное обожание на лице и непреодолимое желание обнять, прижать к себе и грозно зыркать по сторонам, чтобы больше ни одна особь мужского пола приблизиться не смела...

- Сааш, очнись! - жена подбежала и обняла своего мужа. 'Колчак-самозванец' не мог не ответить тем же. Господи, каким нежным и хрупким чувствовалось её тело при этом недолгом объятит!

- Здравствуй, Сонечка! Извини, что без предупреждения, но всё случилось так неожиданно...

- Что-то случилось? - отпрянула супруга. - Что?

- Ничего особенного, - попытался придать своей физиономии нейтральное выражение лжемуж. - Где Славка?

- Спят после прогулки. И Слава, и Маргарита. Ты проголодался?

- Нет, спасибо. Пару часов вполне себе обойдусь.

- Так что случилось? - на лице жены читалось нешуточное беспокойство. - И не надо меня обманывать, я не первый год за тобой замужем. Если бы 'ничего особенного', то твой Эссен тебя бы к нам не отпустил.

- Да... Стыдно сказать - свалился за борт при коордонате. И головой ещё при этом приложился. Вот на обледенелой палубе в Северных морях или в Артуре ни разу не поскальзывался, а тут... Извини, Сонечка, иногда амнезия теперь случается, так что не удивляйся, если чего-то не вспомню...

- Господи! - всполошилась жена. - Сейчас как себя чувствуешь? Пойдём в дом!

- Да пойдём, конечно, - Колчак поднял с земли портфель, стоявший поодаль матрос поспешил поднести ему второй. Его немедленно подхватила Софья.

- Дорогая, я себя уже очень хорошо чувствую, - возмутился Александр. - Уж два портфеля-то я донести до дома способен. Спасибо, братец! Можешь возвращаться на эсминец.

Дача совсем не напоминала то, что обычно представляют в качестве места отдыха 'Кровопийцев народных тех времён' - капитан первого ранга арендовал для своей семьи на лето одноэтажное строение в четыре комнаты: спальня, детская, столовая и комната прислуги, вернее, комнатёнка. Плюс кухня и санузел.

- Кофе будешь?

- Спасибо, родная, выпью, пожалуй. Ты со мной?

- Что 'с тобой'? - не поняла жена.

- Кофе выпьешь, - улыбнулся Колчак-Мурзин. - Составишь компанию?

- Конечно. Потерпи десять минут. Можешь покурить пока на террасе.

- Я не курю... Уже пять дней, - поспешил поправиться Александр, увидев удивлённое лицо жены. - Надеюсь бросить совсем.

- Саня, - супруга была просто ошарашена, - ты серьёзно? Выдержишь?

- Постараюсь, солнышко - не так это и трудно, оказывается. Я жду свой кофе и свою жену!

Пока Софья кулинарствовала, Сашка попытался попридумывать ещё хоть что-нибудь, чем сможет помочь Флоту и России в грядущей войне. И кое-что надумал: глубинные бомбы - идея-то проста как блин. Бочка с взрывчаткой и взрыватель срабатывающий при определённом нажиме. Технически, конечно, повозиться придётся, но, главное, принцип - и уже в первые годы войны эсминцы будут не просто палить по вражеским субмаринам совершенно неэффективными и дорогими ныряющими снарядами, а проходя над местом предполагаемого нахождения подлодки, сбрасывать на неё десятки, а то и сотни килограммов взрывчатого вещества, которое превратится в стремительно расширяющиеся газы на заданной глубине. И они шибанут гидравлическим молотом по пока ещё очень слабым корпусам немецких лодок...

- С кардамоном, как ты любишь, - вышла на террасу супруга с подносом. - Коньяк к кофе не предлагаю - рановато пока, но булочки Тереза Генриховна испекла сегодня чудесные. Ещё тёплые, попробуй!

Аромат от кофейника распространялся действительно очень приятный, и не совсем привычный. Ну что же - попробуем с кардамоном.

Оказалось на редкость вкусно. А булочки, хоть Мурзин уже давно весьма прохладно относился к всевозможным мучным изделиям за исключением просто хлеба, были чудесны.

- Саня, в самом деле всё в порядке? - обеспокоено посмотрела на мужа Софья Фёдоровна.

- Всё хорошо.

- Не скажешь по тебе - мрачный, задумчивый. Всё-таки в семью вернулся. Две недели не виделись. Мог бы хоть изобразить радость.

- Сонечка, милая, я действительно очень рад тебя видеть. И детей обнять не терпится, но не будить же их? И мы будем все вместе ещё целую неделю как минимум...

- Вот это-то меня как раз и удивляет в первую очередь, - жена пристально посмотрела на Колчака. - Я не первый год за тобой замужем. И если Николай Оттович отпустил тебя летом на целую неделю к семье, то значит, произошло что-то очень серьёзное. Что?

- Ну да, блин! - чуть ли не матернулся про себя Сашка: 'У тебя там не закрытый, а открытый перелом!..'

- Папа! - спас положение звонкий мальчишеский голос.

В дверном проёме стоял мальчишка лет четырёх-пяти, и спросонья щурился на летний день.

- Славик! - вскочил ему навстречу Колчак. - Иди ко мне!

Пацанёнок взвизгнул от восторга и затопал босыми ногами по дощатому полу. Несколько секунд, и он повис на шее у отца.

- Ну, здравствуй, сынок!

- Здравствуй, папочка, а когда мы поедем кататься на лодочке, ты обещал, что когда приедешь, то покатаешь меня! - никаких пауз в этой фразе не было, ребёнок выдохнул её за раз. Вероятно, 'оригинал' дал своему сыну слово по поводу морской прогулки при прощании, и тот ждал исполнения этой маленькой, но такой заветной мечты всё это время.

- Конечно, покатаю! - благо, что Александр прекрасно помнил, что рядом с пирсом, к которому приставала шлюпка с 'Буракова' имелся какой-то прокат лодок.

- Только после обеда, Слава, - вмешалась мать. - Покушаешь и поедем. Рита проснулась?

- Мамааа! - из дома в качестве ответа донёсся ещё один детский голосок.

- Ну вот и наша спящая красавица очи свои открыла, - улыбнулась Софья. - Пойдём к ней?

Маргарите Колчак уже минуло полтора года, то есть как бы говорить она уже начала, но несведущий человек в её языке разбирался с трудом.

- Ись - папа писёй! - радостно прощебетала кроха, вскочила в кроватке и, лучезарно улыбаясь, протянула руки к отцу. Что означало 'ись' Александр не понял, но немедленно подхватил на руки кучерявого ангелочка, который просто светился от счастья.

- Здравствуй, доченька, как поспала?

Просто удивительно, до чего приятно пахнут маленькие дети. Даже когда они едят не только молоко и прочие до невозможности диетические продукты. Колчак просто зажмурился от удовольствия, вдыхая запах детской кожи, когда прижал к себе девочку.

- Хассе пая, - мурлыкнула дочь, крепко обхватывая нежными ручками папину шею. - Пи-пи!

- Ну, тогда иди к маме, - протянула руки Софья. - Давай, давай! Папа никуда не денется, пойдём со мной 'пи-пи'.

- Папа! - просто удивительно как быстро меняются детские эмоции и выражение милых мордашек вместе с этим. Крошка, кажется, уже была готова расплакаться.

- Мне с тобой нельзя, доченька, - улыбнулся Александр. - Но я тебя жду здесь, обещаю!

- Добрый день, Александр Васильевич! Не ждали вас, - в дверях появилась достаточно миловидная женщина лет пятидесяти. Надо полагать, та самая Тереза, которая испекла те самые булочки к кофе. Говорила дама с лёгким акцентом, но настолько лёгким, что совершенно невозможно было понять, какой язык для неё родной - немецкий, польский и ещё какой-то. Явно не французский.