Русская фантастика 2010

— Не бредь. Главное, чтобы за них по-настоящему платили. Когда ты мне покажешь натурального пришельца, я упаду ниц и расцелую тебе ноги. А сейчас у тебя — азотная кислота или что-то другое?..

Он наврал про новую тему. Напустил тумана, Муха даже подружкам не сможет проболтаться. В голове кружились цифры, клочья цитат, сводки, справки. Кое за что пришлось платить — личные базы данных, портовые реестры и списки грузов доступны не всем.

И, как назло, Муха живет в столь изысканном районе, куда без пересадок не доедешь. Трамваем быстрее, но чего это стоит в дни солнечной казни!

Посеревшее от накала небо, гул города, слепящее сияние. Солнце отражалось во всех стеклах, и мощь его словно умножалась. Рекордные продажи прохладительных напитков. Рекордное число упавших в обморок. Самый низкий уровень воды в реке за сто лет.

Вода, всюду вода… Три моста, три канала надо пересечь, прежде чем окажешься у дома Мухи. Здесь в глаза бросается речная ширь, мерцает волнистая рябь, в ушах шелестит влажный плеск. Маэн пронизан каналами, городская карта синеет плесовыми озерами, от воды нельзя уйти — река, море, каналы, озера; все окружено водой, везде ее запах и звук, все окна смотрят на воду. Люди лезут купаться, топятся, живут в домах-баржах. Вода мало-помалу становилась наваждением Энгерана, мысли то и дело возвращались к ней — дэ два о, аш два о, грязные волны Глетской заводи, душная ночь под железной крышей дебаркадера, темнота с голубыми огнями, грохот «Калашникова»…

— Когда будет материал, Энге? Ты обещал…

— Скоро, шеф. Уже близко. Где-нибудь неделя, дней десять…

— Дай пока что-нибудь легкое, на полполосы. Раскопки могильника в парке — почти у тебя под окном. Там что, ничего не случалось?

Он увлеченно читал справки и материалы, обливаясь потом. Ласса Йонсен, Аврора, поселок Варгенборд, 2130 жителей. Как там можно жить? Поговорить не с кем, от скуки сдохнешь… Геофизическая и радиолокационная станции… Станция океанологов… Ласса подрабатывала там, хо! Даже получила свидетельство — «помощник океанолога, обучение на месте службы».

Постепенно складывалась информационная мозаика, как головоломка-пазл. Индия, тяжеловодные реакторы, быстро растущая азотная химия и горы, целые Гималаи удобрений, чтобы всадить их в почву. Прокормить миллиард голодных муравьев можно, только без остановки сжигая платиновые решетки. Где тут связь?

Раздвигая уплотнившийся от жары воздух, он дошел до двери, нащупал ключом ямку магнитного замка. Уф-ф! Тень рухнула, поглотила его своей липкой полутьмой. Подъезд. Теперь в лифт. Муха, ты охладила литра два воды? Готов выпить залпом.

Она звонко закричала из комнат:

— Идхар айе! Арам серахийе! Санкоч чхорийе!

Он вздрогнул. Ему почудилось, что он ошибся дверью и домом, опять вошел в то обшарпанное строение, где гостей встречает обманчиво вежливый агент цвета корицы. «Извините, я не к вам», и прочь отсюда. Но навстречу выскочила Муха — тонкая, цветущая и гладкая, в незримом облачке восточных ароматов:

— Привет! Намасте! Я практикуюсь.

— Ой. А я подумал — перегрелась.

— Так надо, котенок. — Она бегло чмокнула его, растопырив пальчики, блестящие от крема. — Сегодня в моде экзотика. Садись, закрой глаза и жди. Для тебя — спецпоказ.

Послушно сев, Энгеран вперился в бормочущий телевизор. Муха не одинока, она сутки напролет на связи с миром, чтоб не проворонить последний писк моды. Экран там, экран тут; они живут, пищат, трепещут, излучая информацию. Все схвачено системой: процессор вовремя включает сериалы, каналы «от кутюр», обучение, шоу, фестивали или вдруг прерывает показ — от подружки с Багам пришло видео.

Стрекотал новостной поток:

— …погода без дождей и жара, местами превышающая сорок градусов по Цельсию. Европе грозит отсутствие воды, еды и электричества, массовая гибель людей…

— Служба защиты лесов и жандармерия пытаются остановить пожары, бушующие на востоке Кольдена. Вертолеты ищут и вывозят туристов, оказавшихся в зоне огня. Около ста человек, в том числе дети…

— Два дайвера погибли ночью в Глетской заводи, предположительно попав под винт буксира. Молодые люди решили на спор проплыть из Гальгаборда в Ольденхавен, хотя дайвинг в заливе строго запрещен. Спасатели обнаружили их тела сегодня утром…

— Началась ярмарка Ракхи Пурнима в Йонгхавене. Натуральные продукты привлекают тысячи горожан…

— Ты закрыл глаза? — крикнула Муха из соседней комнаты.

— Почти! — Энгеран орудовал дистанционным пультом, фиксируя кадры и ссылки почасовой хроники. Блеск и ужас. Стена огня, черное одеяло дыма над горами, бегущие фигуры в шлемах с респираторами и желтых несгораемых комбинезонах, дохлые коровы, иссохшие поля, гирлянды цветов, яркое веселье ярмарки, разодранные трупы — клочья мяса в обрывках гидрокостюмов, вжик! — зрелище сияло миг и тотчас застегнуто «молнией», мешок уезжает в покойницкую.

— Закрой сейчас же!

— Да, Муха!

Зажмурившись, он вслепую набрал номер. Сигнал полетел в Барселону. Там доктор Криер заседал на симпозиуме — о, мученик погоды, я разделяю твои страдания! почему ты не в холодной Исландии?.. Неумолимые электромагнитные волны принялись облучать мозг Энгерана, приближая смертный час.

— Мариоль? Что у вас?

— Один вопрос, мэтр. Помощник океанолога — чем он занимается на станции? Где-нибудь на островах.

— Обычно это местный житель, любознательный до всяких червячков и голотурий. Ученые используют его энтузиазм в корыстных целях. Вроде раба. Во время отлива он напяливает сапоги и хлюпает по жиже, выуживая из нее морских гадин. И радуется: «Я служу науке». Вы довольны?

— Вполне. Скоро вернетесь?

— Послезавтра. Как жара?

— Ждет вас. Конца не предвидится.

Приоткрыв украдкой глаз, вызвонил отдел уголовной хроники:

— Кто ведет тему дайверов, попавших в мясорубку?.. Ты отснял эту живодерню? Молодец, будешь редактором. Что говорят криминалисты?.. Нет, просто меня зажгло. Такие потроха под летним солнцем!.. Не винт? При чем тут борона?..

— Так нечестно, ты подглядываешь! — обиженно возопила Муха, высунувшись из-за двери.

— Все! Не смотрю!

В красной темноте мелькали, затухая, отблески солнечного света, пожары в горах, кровавые останки дайверов. «Разодрало как бороной». Глетская заводь. Ночь.

— Можно открывать! — запела рядом Муха, довольная собой почти до экстаза.

Открылись веки, в глаза хлынул обжигающий поток фотонов. Из черно-красной мглы Энгеран вынырнул в алое пламя комнаты. Посередине изящно и вычурно, словно баядерка, подбоченилась Муха с подносом на пальцах, в ожерельях и браслетах. Поверх топика и длинной узкой юбки она от плеч до щиколоток обернулась чем-то вроде газового шарфа, и все это полыхало, багрово рдело, переливалось, будто факел.

— Пылающий июнь! — Энгеран с восторгом послал ей воздушный поцелуй. — Картина Лейтона.

— Какого Лейтона? — Милая рассмеялась, соблазнительно качая бедрами. — Это настоящее сари! Я тренируюсь его носить.

— Сари? Красное, им посыпают рис?..

— Посыпают — карри, сколько тебя учить, — терпеливо разъяснила Муха, показав тарелку на подносе. — На, ешь. Руками! Рис едят щепотью. Сначала вдохни аромат.

— Похоже на хмели-сунели.

— Это шафран! Священная пища раджей и брахманов! У мужчин нет нюха.

— Ты внимательно осмотрела пачку? Там нигде не написано «Made in China»? А ложки ты уже выкинула, будешь есть руками?.. Палочками было гигиеничней. И, по-моему, кимоно делает тебя более эротичной и загадочной.

— Кимоно осталось в прошлом, его забыли. Есть пластиковые вилки, дать? На первый раз прощу, но ты должен это освоить. Когда пойдем на вечеринку, наденешь дхоти…

— …и китель Раджива Ганди. А террористка с пластидом в программу входит?

— Таков дресс-код, придется обвернуться юбкой.

— Заворачиваться в простыню, будто в турецкой бане? Я смущаюсь. Тебе знакомо чувство, что кто-то норовит заглянуть под юбку? То же самое ждет и меня. Мужчины в дхоти, еда пальцами, голые факиры лопают пепел из крематория, обгорелых мертвецов кидают в речку крокодилам… Могла бы ты удариться во что-то более цивилизованное?