«Если», 2010 № 11

Пресловутый индивидуализм американцев проявился в типичном сюжете вестерна, где герой в одиночку или с парой верных друзей противостоит всему враждебному миру. Тексты о Диком Западе обычно тоже «черно-белые»: этические позиции заявлены с самого начала, и герои придерживаются их до самого финала, злодеи, соответственно, злодеями и умирают. Есть расхожая шутка о том, как надо правильно строить первую сценку книги о Фронтире: салун, у дверей сидит маленькая собачка. Появляется главный герой, привязывает лошадь, гладит собачку, входит. Затем прибывает основной злодей. Привязывает лошадь, с размаха дает пинка собачке, заходит в салун…

Ну а если появляются в книге мексиканцы, то обычно они исполняют лишь две роли: либо законченных бандитов, либо крестьян-недотеп, нуждающихся в защите «белого брата». Функция индейцев тоже разнообразием не отличается: или коварные и безжалостные злодеи, или благородные дикари, ведущие родословную прямо от куперовского Чингачгука. И даже если иные авторы пытаются разрушить подобные стереотипы (вспомним «Танцующего с волками» или «Маленького большого человека»), то это — своеобразная перемена знаков.

За долгие годы развития литературный вестерн постоянно осуществлял экспансию на сопредельные территории литературы. Влияние столь всеобъемлющего явления не могло не затронуть и НФ. Однако между консервативным по своей природе вестерном и еретичной фантастикой возникали очень сложные, если не сказать противоречивые отношения. Многие авторы, особенно в приключенческой фантастике, пытались использовать расхожие приемы книг об освоении Фронтира, другие же всеми силами пытались освободиться от вестернизации НФ, подвергая весь жанр беспощадной критике.

Скепсис к вестерну, рассматриваемому как никчемное развлечение, возможно, ярче других выразил М.Крайтон в знаменитом фильме «Мир Дикого Запада» и его последующей новеллизации. И в фильме, и в книге был изображен огромный аттракцион с роботами, имитирующий жизнь Дикого Запада на потребу веселящейся публике. А символом вестерна становится безумный робот-убийца, взявшийся уничтожать посетителей парка. В фильме его впечатляюще сыграл русский американец Юл Бриннер, ставший, кстати, знаменитым после роли в классическом вестерне «Великолепная семерка».

Крайтон не был одинок в своем негативном отношении к историям об освоении западных территорий. Еще раньше похожую схему использовал Д.Джейкс в романе «Шестизарядная планета». Здесь фантаст описал целую планету Миссури, где роботы изображают жизнь в западных штатах Америки XIX века. Самую же жесткую сатиру на произведения о Диком Западе можно найти у лучшего юмориста американской НФ Роберта Шекли в хорошо известном отечественному читателю рассказе «Бесконечный вестерн».

И тем не менее беспощадность критики не опровергает, а лишь подчеркивает влияние вестерна на западную НФ.

Наибольшее влияние вестерна на фантастику (особенно фэнтези) проявилось в конструировании сюжетных схем и изображении героев. Например, у самого знаменитого автора приключенческой НФ первой половины XX века Э.Р.Берроуза знакомая схема (герой-одиночка против враждебного мира) торжествует в марсианском цикле. Первый роман цикла, «Дочь тысячи джеддаков», начинается в антураже вестерна: индейцы преследуют главного героя — бывшего офицера кавалерии, которому лишь чудом удается ускользнуть от них на Марс. И в дальнейшем приключения Джона Картера обычно развиваются по шаблонам книг о Фронтире. Разве что вместо диких индейцев в книгах появляются различные виды марсиан, а фауну прерий сменяют причудливые представители марсианского бестиария.

Из мира вестернов взят и антураж марсианских рассказов Кэтрин Мур об искателе приключений Нордвесте Смите, включенных в сборники «Шамбло», «Нордвест с Земли» и «Алый сон». Часто использовал приемы и сюжетные ходы текстов о Диком Западе в своих произведениях и Джек Вэнс. Особенно это заметно в цикле «Большая планета», который открывался одноименным романом и был продолжен книгой «Мир прогулочного катера».

А уж далее — десятки, даже сотни фантастов использовали классические схемы вестерна в описании бесчисленных приключений своих героев на просторах Галактики. Ведь даже самый популярный НФ-цикл в современном мире — «Звездные войны» (как фильмы, так и беллетризации) — вовсю использует приемы и типичные штампы книг о покорении Запада.

Но куда активнее и охотнее сюжетные ходы вестерна использовали создатели фэнтезийных миров. Еще в 1950-е годы Л.Спрег де Камп и Л.Картер бестрепетно переделывали тексты о ковбоях Р.Говарда в очередные повести и рассказы о Конане, всего лишь меняя индейцев на пиктов, а кавалерию США — на рыцарей Аквилонии. Впрочем, начало этому положил сам литературный отец Конана-варвара, схожим образом написавший рассказ «По ту сторону Черной реки».

Однако самая впечатляющая фэнтезийная история, основанная на традициях вестерна, была создана С.Кингом в цикле «Темная башня», начатом в 1982 году повестью «Стрелок». Этот сериал повествует о приключениях Роланда Дискейна, последнего стрелка в параллельном мире, пережившего глобальную катастрофу, почти уничтожившую всех людей. До катаклизма стрелки играли в этом мире роль благородных рыцарей, пусть и вооруженных револьверами. Теперь же на Роланда и его спутников, которых он обрел во время странствий, судьбой возложена важнейшая задача — найти Темную башню, стоящую в центре мира и не дать ей рухнуть. Чем не классический вестерн!

В наибольшей степени традиции и привычные элементы ковбойских историй заметны в двух романах цикла — в «Колдуне и кристалле» и «Волках Кальи». Последний и вовсе отсылает читателя к сюжету «Семи самураев» aka «Великолепной семерки». Роланд Дискейн и его верные спутники вынуждены остановить свое путешествие к Темной башне, чтобы помочь жителям маленькой деревушки Кальи, которую терроризируют механические слуги Алого Короля.

Не смогли избежать искушения вестерном и более молодые создатели фэнтези. В качестве примера можно привести хотя бы относительно свежую трилогию Р.Хобб «Сын солдата» — по антуражу типичное приключенческое фэнтези, а по сюжету — классический вестерн.

Нужно сказать, что большинство фантастических произведений, сохраняя дух книг о ковбоях, все же отказываются от буквы жанра — от конкретных географических и исторических обстоятельств. Впрочем, большинство — не значит все…

Точная географическая привязка к тем же областям Большого Дикого Запада, что и в вестернах, была осуществлена во многих американских НФ-книгах о судьбах человечества после глобальной катастрофы. Фантасты США почему-то уверены, что если на запад их страны рухнут атомные бомбы, то, слегка оправившись от случившегося, они обязательно вернутся ко временам храбрых шерифов и кровожадных индейцев. И вместе с тем авторы уверены, что в результате глобальной катастрофы в бывших свободных Штатах восторжествует обскурантизм, антисциентизм и религиозное мракобесие.

У Ли Брэкетт в «Долгом завтра» после атомной войны традиции жизни первопоселенцев восстановили религиозные фундаменталисты меннонитского толка, стремящиеся уничтожить любую память о науке и технологиях. На землях Дикого Запада, в наименьшей степени подвергшихся атомным ударам, происходит действие романа У.Миллера «Кантата для Лейбовича», а также посмертного продолжения «Святой Лейбович и Дикая Лошадь», завершенного Т.Биссоном. У Ф.Х.Фармера в «Долгой дороге войны» нарисовано вырождающееся население западных штатов, разделившееся после ядерной войны на отдельные племена и враждующее друг с другом примерно так, как это делали индейцы Великих Равнин до прихода белых. По землям бывшего Дикого Запада, пережившего все ужасы атомных бомбардировок, едет главный герой книги Р.Желязны «Дорога проклятий». У Д.Краули распавшуюся на части и погрузившуюся в пучину беззакония Америку в районе возродившегося Фронтира населяют искусственно выведенные наполовину люди, наполовину животные в романе «Звери».