Последняя легенда Анкаианы

Кэсси перевернулась на лавочке.

- Он говорит, что я люблю играть со смертью.

- Это называется "проницательность", - язвительно заметила Оська, держа двумя пальцами майку, и наблюдая, как по ней стекает вода.

- Это, - Нестор ткнул в сторону майки, - называется "гравитация".

- Думаете, - спросила Кэсси, - он мне когда-нибудь предложит эту самую... вечную жизнь?

- Ага, - Оська вновь наблюдала за погружением майки.

- А что, как вы думаете, я на это отвечу?

- Согласишься....

- Откажешься...

Кэсси растянулась на широкой лавке, положила руки под голову и закрыла глаза. Она напоминала бы картинку рекламы какого-нибудь курорта, если б не пейзаж - фруктовый сад, окруженный бесконечными барханами свалки.

- Несс, пожалуй ты прав...

Кэсси еще раз соблазнительно потянулась, сквозь ресницы наблюдая за Романтиком. Несмотря на ожидающие ее тревожные перспективы, так беспечно обыгранные ее друзьями, на душе почему-то было на редкость спокойно. Одно, по крайней мере, она для себя только что выяснила.

23. Стервятники.

Вода тихо плескалась об узкие железные сваи, разбивая золотые отблески немногих горящих окон персональных яхт. Света их как раз хватало желающим рассмотреть во тьме двоих прислонившихся к ржавым поручням парней лет двадцати, ведущих несколько специфическую, но все же светскую беседу.

- С "геры" отходняк дурной, - сказал стоящий справа, в светло-зеленой куртке с длинной черной прической.

- Да, с "геры" ... злой становишься, - заметил второй, с шальными глазами и каскадом лиловых волос.

- Это точно. Я прямо на всех кидаюсь, так интересно... В принципе, отходняк бывает от всего, - рассудил первый. - Даже от курева.

- Лечишь...

- В натуре.

Они немного помолчали, отдавая дань важности сказанного.

- А я знаю такую вещь, от которой отходняка не бывает, - сказал лиловый.

- Лечишь.

- В натуре.

- Скажи еще, на нее и подсесть нельзя! - прикололся зеленый.

- Не, подсесть запросто. Любой, кто бы он не был, раза со второго.

- А ты?

- Я уже.

- Знаешь, - зеленый аккуратно собрал мусор со дна кармана и просеял в пальцах, - я таких дорогих не употребляю.

- Да? - лиловый наклонился над неспокойной водой. - А с чего ты взял, что это дорого?

- Отсутствие отходняка - бесценное качество.

- Вот именно, - заметил лиловый, вглядываясь в темные волны. - Зато абстинирует без нее конкретно. Ведь это не то, к чему ты привык. Тут отъезжаешь дважды - вначале, с первого... когда начинаешь, и по-другому когда... когда ничего не остается, - закончил он так, что не посочувствовать ему было трудно.

Повернувшись ко второму он некоторое время наблюдал как тот сворачивает себе покурить из найденных в кармане остатков. Поморщился от пущенного в лицо сладковатого дыма.

- Что, ломает? - весело осведомился курящий.

Лиловый неопределенно улыбнулся в ответ.

Зеленый потеребил подвеску на шее. Потом внимательно и спокойно всмотрелся в расцвеченное лиловыми тенями острое лицо, слабо выступающее из изменчивого дыма.

- Знаю я, от чего тебя винтит, - сказал он вдруг со спокойной убежденностью. Лиловый, уже собравшись было уходить, обернулся. - Только на это никто сам по себе не решается.

Он последний раз затянулся и бросил бычок.

- Ты думаешь, здесь об этом не известно? - продолжал зеленый в порыве вдохновения, - Известно. Здесь как раз такое место, что допускаешь в мозги любую гадость. Это Анкаиана. А мы - стервятники в ожидании, когда закончится ее агония, чтобы припасть к ее тающей плоти и умереть вместе с ней. И мы такие же неприятные; даже сами себе.

Лиловый поморщился.

- У тебя, что, - тихо спросил он, - ничего нет, кроме травы?

- А что ты хотел бы?

- Героина, - глухо сказал лиловый. Он искоса взглянул на зеленого и вдруг порывисто схватил его за руку. - Хотя бы...

- У меня его нет, - медленно проговорил зеленый. - И отдай мою руку, а то я ее где-нибудь забуду...

Лиловый развернул его к себе.

- Не забудешь, - сказал он томно, придвигаясь у уху зеленого. - Поверь мне...

- И что, - вернулся зеленый к удивительному, - совсем никакого отходняка?

Лиловый ответил междометием, запустил пальцы другой руки в темные вьющиеся волосы.

- Почему ты так бесцветен, стервятник? - с горечью прошептал он. - Ты не хочешь жить. Ты ничего не хочешь. Ты даже этого косяка не хотел... Тебя здесь нет. Ты не настоящий. И вас становится все больше и больше.

- Я - картинка. Из небытия, - захихикал зеленый. - Наверно, все мы будем такими.

Алик был голоден после всех переживаний и призмы, однако стервятник был ему безразличен. Алик не знал, кто они - люди, которых можно только видеть, слышать и осязать. В некоторых из них было что-то... Что-то похожее на привычку существовать. Они походили на пустые одноцветные вместилища для того, чего в них на самом деле не было. Даже их желания возникали лишь перед тем, как осуществиться. Раньше он не обращал на них внимания, но теперь не выдержал. Он хотел осязать, нашарить в глубине этого прозрачного сознания то, что делает живых такими желаемыми и бесценными, но путешествие по сквозной сущности уже в который раз пугало его.

Один раз он видел, как умирал стервятник, сбитый на дороге, и не почувствовал ничего. Среди собравшихся вокруг людей он был даже меньше, чем кукла, он казался черной дырой, воронкой, поглощающей светлые края эманаций.

- Кто, "вы"? - спросил Алик. - Ты счастлив, от того, что ты - такой? Или ты не умеешь быть счастлив?

Ответ его удивил.

- Я несчастлив, - ответил стервятник.

Алик отпустил его и в несколько прыжков достиг верха, откуда начиналась главная улица города.

Через несколько минут он уже стоял на крыше какого-то дома и вслушивался в крадущиеся по улице шаги. Когда они приблизились, подошел к краю и прыгнул. Долго и с удовольствием летел вниз, просеивая сквозь пальцы режущие потоки воздуха, однако не настолько долго, чтобы промахнуться.

- Знаешь, - сказал он непонятному криминальному субъекту, - на свете есть сквозные стервятники, которые мне видятся пустотой... Хотя откуда ж тебе это знать. Ты и сам себя вряд ли узнал бы завтра, позволь я тебе до этого завтра дожить.....

24. Птичка.

В баре, что на первом этаже замка, после землетрясения появлялись только самые смелые посетители. Хоть и мерещились им иногда новые трещины на стенах и звуки обвала на верхних этажах, их хватало на поддержание жизни пострадавшего заведения. Однако бывали и такие вечера, когда бар оказывался на удивление пустым, неизвестно с какими целями оборудованным укромными местами, светом и музыкой.

- Естественно, - буркнул Алик в трубку и отключился. - Нам пора, Несс.

Нестор поднялся с кресла и нервно сцепил пальцы. Он часто думал о том, боится ли он смерти, и пришел к выводу что смерти - уже нет, а вот Элиса все еще да.

- Слабо в это верится, - тихо сказал он.

Алик успокаивающе дотронулся до его руки.

- Всегда завидовал похожим на тебя, которым удается эффектно выглядеть в любой одежде и ситуации, - заметил он, оглядев Романтика. - Тебе действительно нужна моя помощь, иначе Элис рано или поздно выжрет влюбившиеся в тебя полгорода.

- Он может?

- Он может и весь город. После чего весело лопнет. Но лучше этого не дожидаться... Ты идешь?

- А ты его сам-то не боишься?

- А что он мне сделает? - Алик небрежно мотнул головой, смахнув дымчатые волосы с черного шелка воротника на такого же цвета рукав. - Вот с тобой, он может, конечно, сделать что-нибудь хуже, чем то, что уже сделал, но я, честно говоря, знаю немного таких вещей, хотя у меня было время их придумать, а Элису мы времени не дадим... И не смотри на меня так - из нас двоих главный извращенец все-таки не он. Поверь на слово, и не заставляй это доказывать, иначе тебя будет тошнить не только от него...