Лик в бездне(сборник фантастических романов)

Они исчезли, эти языки.

Но Лика в Бездне уже не было!

Только гладкая, дымящаяся поверхность черного камня.

И не было Повелителя Зла! Лишь пятно ржаво–красных частиц на обожженной поверхности скалы. Пятно подрагивало. Казалось, оно немощно пыталось уцепиться за скалу.

В пятно ударил еще один сверкающий шар. Белые языки облизали его и…

Скала была чиста!

Сверкающие шары вылетали теперь из систрума один за другим. Они били в стены пещеры, и бурное кружение светящихся частиц прекратилось. Состоявшие из драгоценных камней цветы и фрукты, росшие из стен, потускнели и опали.

Все темней делалось в пещере, принадлежащей прежде Лику в Бездне.

Пещеру заполнила глубочайшая тьма.

Высокой нотой вознесся голос Женщины–Змеи. В голосе слышалось лишь одно: долгий и дикий, пронзительный и громкий вопль торжества.

Адена подозвала человека–паука и показала на Грейдона. Она повернулась спиной к черной могиле Повелителя Зла и плавно скользнула в проход.

Вслед за ней шли Повелитель Глупости и Кон.

Человек–паук, как ребенка, держал у своей груди тело Грейдона.

Он прижимался к нему губами и тихо, проникновенно говорил что–то в неслышащие уши Грейдона.

Глава 27. ПРОЩАНИЕ С МАТЕРЬЮ ЗМЕЙ

Минуло пять дней, прежде чем Грей дон, придя в сознание, открыл глаза.

Все это время он пролежал в комнате Матери Змей. Суарра, не отходя, ухаживала за ним.

Но Мать не собиралась снимать ошейник Нимира с его шеи.

— Я еще не уверена, — говорила она девушке и Ригеру, — ошейник не приносит ему вреда. А если появится угроза, я сниму его достаточно быстро, я вам обещаю. Но ошейник сильно связывал его с Нимиром, и, возможно, эта связь еще не прервалась. Я еще не уверена, что тот, кого мы знали как Нимира, полностью исчез там, куда я его послала. Я еще не знаю, что такое была эта Тень. Но если что–то от нее выжило, сохранилось, «оно» окажется связанным с этим ошейником. «Оно» попытается войти с его помощью в Грейдона. Тогда я увижу, какой силой обладает это «что–то». Если ничего от Нимира не сохранилось, ошейник не может повредить Грейдону. Но пока я не узнала то, что мне надо, он будет носить ошейник.

Это решило вопрос. В первый день Грейдон беспокойно метался, бормотал о Повелителе Тьмы, прислушивался, как будто кто–то говорил с ним, и сам все время говорил с кем–то невидимым. Только Женщина–Змея знала, разговаривал ли он с умолявшим его о чем–то обрывком Нимира или с фантомом, созданным его больным воображением. Беспокойное состояние усиливалось вплоть до наступления следующей ночи. Тревожнее делалось его бормотание.

Все время возле него находилась Мать и, свернувшись кольцами, поднимала ему веки и внимательно всматривалась в его глаза. В ту ночь, когда беспокойство Грейдона достигло своего пика, она велела Ригеру положить его безжизненное тело в свое подушечное гнездо. Взяв маленький си струм, она держала его над головой Грейдона. Из систрума начало струиться мягкое излучение. Мать двигала систрумом вокруг головы Грейдона, омывая его излучением с головы до ног. На третий день Грейдон вел себя гораздо спокойнее. В эту ночь Адена осматривала его особенно внимательно.

Она кивнула, будто что–то удовлетворило ее, и направила на ошейник мощный луч систрума. Грейдон слабо застонал и попытался поднять дрожащие руки, будто пытался защитить ошейник.

— Держи его руки, Ригер, — бесстрастно сказала Мать.

Из систрума вылетел еще более мощный луч.

Ошейник Повелителя Зла утратил свой блеск и сделался безжизненно коричневым.

Мать взялась за ошейник и переломила его. В пальцах Матери ошейник осыпался щепоткой пыли.

Тело Грейдона тут же расслабилось. Он погрузился в обычный глубокий сон.

Утром пятого дня он проснулся. Рядом с ним были Суарра и Ригер.

Он попытался подняться, но слабость оказалась слишком велика. Он исчерпал все свои силы.

Разум Грейдона, однако, был кристально ясен.

— Я знаю все, что вы собираетесь высказать против этого, — сказал он, крепко держа за руку Суарру.

Он слабо улыбнулся.

— Не надо. Я чувствую себя так, будто меня пропустили через дюжину ветряных мельниц. Действительно, я чувствую себя точно в аду. Тем не менее я даже не собираюсь снова закрывать глаза, пока меня не просветят. Первое: что случилось с Ними–ром?

Они рассказали о погоне за Повелителем Зла и о его гибели в пещере Лика, рассказали то, что им самим было рассказано Матерью.

— И тогда, — сказал Ригер, — она уничтожила туннель, по которому бежал Нимир. Так что вход в пещеру закрыт навсегда. Она уничтожила возвышение и трон Нимира, уничтожила страшный сад. Сад пронзительно кричал и выл в агонии, когда его пронизывали белые языки молний.

— Этот сад было само зло, — сказала Суарра, — превосходящее всякое воображение зло, как сказала мне Мать, и уже только за его создание Нимир заслуживал уничтожения. Но что здесь было за колдовство, для чего использовал или собирался использовать этот сад Нимир, этого она мне не захотела сказать.

— Урды спаслись бегством из красной пещеры, — взял на себя рассказ Ригер. — Те, кто остался из них, бежали, чтобы забиться в самые глубокие норы.

На следующий день Мать подвела итоги — что осталось от древнего Ю–Атланчи. От людей Старой Расы сохранилась едва ли сотня человек. От тех, кто сражался на стороне Ластру, примерно тридцать прислали к Матери вестников, прося мира и пощады. Она приказала им предстать перед собой, дюжину казнила, а остальных простила.

Видимо, еще столько же, — продолжал Ригер, — зная, что им нечего рассчитывать на пощаду, ушли в леса и пещеры. Они стали изгоями, какими были мы до твоего прихода, Грейдон. Она встретилась с Созидателями снов, для которых битва прошла незамеченной. Их пробудили и доставили в тронный зал, вернее, большинство их, поскольку ослушавшихся она приказала убить.

Она предоставила им выбор: либо отказаться от своих грез и открыть перед собой Ворота Жизни и Смерти, либо просто умереть. Около тридцати предпочли жизнь, остальные не смогли найти в ней ничего привлекательного для себя. Им позволили вернуться домой, уйти в их любимые призрачные миры, и вскоре после этого и они, и их миры прекратили свое существование.

От крылатых змей, Посланников Матери, сохранилось не более четверти. Эмеров осталось около тысячи, я имею в виду мужчин. Главным образом это те, кто не принимал участия в битве.

Наши воины и те, кто был на стороне Ластру, почти полностью уничтожены. Тени Нимира и Огни Матери не делали различия между врагом и другом. Два дня назад большая часть этих эмеров по приказу Адены были посланы в пещеры, чтобы истребить оставшихся урдов.

Ах да, спаслись бегством около полудюжины охотничьих Ксинли и столько же верховых Ксинли. Первые были выслежены и убиты, вторых мы сохранили. Вот, кажется, и все.

Мы начинаем новую жизнь в Ю–Атланчи. У нас около трехсот людей Старой Расы, большинство из которых — женщины.

Каждый из нас и все вместе мы волей–неволей отказались от нашего бессмертия. Мать сама проследила, чтобы обе Двери были распахнуты настежь. Однако то, что более половины из нас женщины, лучше, чем если бы более половины составляли мужчины, — добавил задумчиво Ригер.

Грейдон закрыл глаза и лежал, обдумывая услышанное.

Женщина–Змея, уж коль начала, наверняка действовала эффективно и безжалостно!

Он видел, как уничтожают ушедших в свои миры Созидателей и Созидательниц снов.

А эти миражи были так реальны!

Грейдон надеялся, что Созидатель снов, создавший на паутине грез удивительный мир красок, выбрал жизнь.

Сводящие с ума жужжание и свет — как Нимир создал их?

Грейдон предположил, что воздействие осуществлялось с помощью инфракрасных лучей.

Световые волны с низкой частотой спектра, взаимодействуя определенным образом, превращались в каком–то диапазоне в звуковые колебания.

Грейдон был уверен, что взаимодействие световых низкочастотных волн и звуковых колебаний и породило все эти необыкновенные явления.