Лик в бездне(сборник фантастических романов)

— Хаон! — закричал Грейдон.

Он коснулся его плеча. Оно было холодное, как лед.

Под прикосновением Грейдона Хаон повалился и лег, распростершись, на тело Ластру.

Грейдон вскочил, непонимающе оглядываясь.

Что это за огни? Крылатые призраки, зеленоватое пламя с раскаленной добела серединой, возникающие прямо с воздуха, и лежащий возле его ног Хаон под темно–красными небесами.

Как и представлял Хаон… Когда это было? Столетия столетии назад.

Разум Грейдона оцепенел. Его переполнило черное отчаяние, от которого замедлились удары сердца, так, что он не мог дышать. Откуда взялась эта черная волна, ведь он никогда не ощущал ничего подобного раньше… И ненависть, холодная и безжалостная, как те смертоносные тени. Кого он так ненавидит и почему? Если бы он мог стряхнуть со своего мозга подкравшееся к нему оцепенение…

Эти проклятые огненные призраки!

Они — повсюду. И видеть, как они бегут… эмеры, урды и это отродье Старой Расы! Мои люди!.. Бегущие, разбитые наголову. Мои люди? Что он имеет в виду под этим «мои люди»?

Какой адский свет! Какая адская ночь!

Адский свет… Победы нет…

Это хорошая рифма… Она, кажется, остановила распространение этого оцепенения, проклятого оцепенения. Попытаемся еще…

Крупинка к крупинке, а пылинка к пылинке. Тень не убьет — так огненный призрак сожжет, как былинку. Нет…

Это никак не помогает. Что, черт возьми, делается с его головой? Бедный Хаон. Интересно, узнает ли Суарра, что он погиб здесь? Интересно, а где Нимир? Ах, да, теперь он знает, кого ненавидит: Женщину–Змею, проклятое чудовище.

— Да, Повелитель Тьмы, я иду!

Дьявольщина, что заставило его сказать это? Приободрись, Ник Грейдон…

Ник Грейдон, уроженец Филадельфии, окончил Гарвардскую школу горного дела, гражданин США… Приободрись!

— Да, Повелитель Тьмы! Я иду!

Чья–то рука обхватила его. Грейдон с рычанием двинулся назад. Но ведь это…

Это был Ригер.

Ригер! Какая–то пробравшаяся в мозг Грейдона мертвечина оставила его.

— Голова… Ригер! С ней что–то не в порядке!

— Да, друг мой. Все очень хорошо. Теперь пойдем… Пойдем с Ригером. Пойдем к Суарре…

Суарра? Да, наверняка он обязан вместе с Ригером пойти к Суарре. Но не к этой Змее–Женщине! Нет, не к ней! Повелитель Тьмы!

Как он снова оказался во Дворце?

Как он попал сюда? Что–то тащило его, не пускало. Ошейник…

Он не должен идти! Вот откуда исходит это оцепенение — из ошейника. Ах, да, но ведь он не должен идти! И не пойдет, но сперва расскажет обо всем Суарре. А, вот и она! Она ведь Женщина–Змея. Нет, Повелитель Тьмы, я не…

Хорошо, когда тебя обнимают руки Суарры, когда твоя голова на ее груди…

— Держи его крепче, Суарра, — спокойно сказала Мать. — Целуй его, говори с ним, делай что угодно, но пусть он осознает, что ты с ним. Кон!

Из тени выскочил человеко–паук и скорбно посмотрел сверху вниз на невнятно бормотавшего Грейдона.

— Внимательно следи за ним, Ригер. Кон, если понадобится, поможет удержать его. Когда он услышит призыв в полную силу, все его силы будут направлены на то, чтобы освободиться от всего, что его задерживает. Если нужно, свяжите его. Но я бы предпочла, чтобы обошлось без этого. У меня есть на то соображения. И все же Нимир не получит его. Ах, я боялась этого! Готовься, Тиддо!

Ослепительное зеленое сияние, яркое, как солнечный свет, залило всю Запретную Страну. Исчезли тени–убийцы, и не лился с облаков красный свет.

На полпути между Дворцом и озером вырос огромный столб ослепительного зеленого пламени. Он рос и ревел, пульсировал в медленном и правильном ритме.

Вокруг него, над ним и у его подножия вспыхивали молнии, трещал гром — так трещал бы поток разбитого вдребезги стекла.

При виде этого ужасающего зрелища те, кто вел сражение на лугу и на равнине, неподвижно замерли, потом с паническими воплями кинулись кто куда, ища укрытия.

Со всех четырех концов света к столбу мчались внезапно появившиеся огненные призраки. Они погружались в столб и пожирали его.

— Это его последняя ставка, Тиддо, — прошептала Женщина–Змея. — Однако это может принести ему победу.

Повелитель Глупости кивнул и занял свое место возле механизма, ощетинившегося кристаллическими стержнями. Два больших диска — лунное свечение и паутинные пряди — вращались. Женщина–Змея скользнула сперва к одному, потом к другому диску и передвинула рычаги у их основания.

Скорость вращения дисков медленно пошла на убыль.

— Предки мои, помогите мне! — пробормотала Мать Змей. Диски вращались все медленнее.

Все меньше делались пожиравшие столб огненные призраки. Их уже не было видно.

Пульсирующий столб задрожал и покачнулся. Затем в громовых раскатах подпрыгнул на сто футов над поверхностью земли и обрушился на амфитеатр Созидателей снов. Грохот. Столб подпрыгнул снова — оттуда, где раньше был амфитеатр Созидателей снов.

На этот раз он поднялся выше и спустился среди деревьев города.

Снова раздались громовые раскаты.

Диски остановились. Огненная колонна понеслась по направлению к Дворцу.

— Время! — крикнула Женщина–Змея Повелителю Глупости.

Из механизма, которым управлял Тиддо, вырвался гигантский веер фиолетового света — прямо на мчавшийся к Дворцу столб. Веер столкнулся со столбом, задержал его и проник в него. Столб согнулся и задергался. Столб боролся, словно живое существо, пытавшееся спастись бегством.

Послышался пронзительный, оглушительный визг, грохот обрушившихся гор.

Затем — ужасающая тишина.

— Это было хорошо сделано, — выдохнула Мать. — Спасибо моим предкам, благодаря которым удалось это сделать.

Грейдон поднял голову с груди Суарры.

Его лицо было белым и изможденным, глаза закатились под лоб так, что зрачки почти скрылись под веками.

Казалось, он прислушивался.

Женщина–Змея, склонившись, внимательно глядела на него. Губы Грейдона двигались.

— Да, Повелитель Тьмы! Я слушаю.

— Это произойдет сейчас. Держи его, Ригер! Нет, пусть его держит Кон!

Мать скользнула к ящику, достала оттуда систрум с дрожащим ртутным шариком, а вслед за ним — еще один, большего размера систрум, на котором были нанизаны четками бусинки того же самого светящегося вещества.

Она достала также из ящика прямую, выточенную из кристалла трубку, в которой пылало фиолетовое пламя. Заключенное в трубке пламя походило на то, которое горело в жезле Повелителя Глупости в Пещере Утерянной Мудрости. Мать протянула второй систрум Тиддо.

Человек–паук поднял Грейдона. Тот вяло лежал в его руках, но, видимо, по–прежнему прислушивался. Извиваясь, Мать подползла к нему.

— Ригер! — прошептала она быстро. — Ты останешься здесь с Суаррой. Нет, дитя мое, бесполезно просить или плакать. Ты не можешь пойти со мной! Тихо! — сурово сказала она, когда девушка умоляюще простерла к ней руки. — Я иду, чтобы спасти твоего любимого и чтобы покончить с Нимиром. Ригер, Кона я беру с собой. Быстро…

Она защелкала, обращаясь к человеку–пауку. Держа в руках Грейдона, Кон вступил на движущуюся в сверкающей колонне платформу. Вслед за ним скользнула Адена и легла рядом. Свернувшись, она освободила место для Повелителя Глупости.

Платформа опустилась. Они вышли в отходивший от колонны коридор.

Тело Грейдона согнулось наподобие лука.

— Я слышу! Я иду, Повелитель Тьмы! — закричал он, вырываясь из рук человеко–паука.

— Да, — прошипела Женщина–Змея, — не моей дорогой и не дорогой Нимира. Отпусти его, Кон, пусть идет.

Грей дон, глаза которого по–прежнему были невидяще закатаны под лоб, завертел головой, словно собака, разыскивая нужный запах, и побежал по коридору прямо к входным дверям Дворца.

За ним, подняв систрум в одной руке и трубку, в которой билось фиолетовое пламя, — в другой, стлалась Женщина–Змея, без труда соразмеряя свою скорость с его бегом, а за ней, также без труда, поспевали Повелитель Глупости и Кон. Они вышли в коридор к тронному залу. Из систрума вырвался крошечный луч. Луч коснулся головы Грейдона.