Нелетная погода (сборник)

С лабораториями у него связаны стойкие неприятные воспоминания. В молодости он работал подопытным в каком-то институте, где на нем проверяли спорные положения какой-то теории из области высшей нервной деятельности, и все эти эксперименты едва не сделали его мизантропом.

– Сэр! – прохрипели у меня за спиной.

Я обернулся. Передо мной стоял, пошатываясь, сторож и уборщик Баттен. Несмотря на ранний час, аромат доброго самодельного кукурузного виски витал в воздухе, и заглушить его не могли даже стойкие специфические запахи обезьянника.

– Дя! – сказал Джо, не терпевший алкоголя.

– А поди ты, прадедушка! – цыкнул на него Баттен. – Сэр, там понаехала уйма важных шишек, все на «кадиллаках» и «линкольнах». И еще репортеры. Всякие. Телевидение тоже.

– Для посетителей еще рано, и ты это прекрасно знаешь, какого же тогда черта…

– Не черта, а президента, – уточнил Баттен. – Они говорят, что за президентом приехали.

– За каким еще президентом?

– Это вы должны знать, сэр. Они говорят, что вы должны знать, потому что вы – советник президента по каким-то там особым вопросам…

– Баттен, скотина ты этакая! – сказал я. – Я терпел твои штучки, молчал даже, когда ты спаивал медведей…

– Что я им, в глотку лил? Сами пили.

– Дело не в медведях. Ну сколько можно? Допился до белой горячки, несешь жуткий бред – президент, советник… У меня столько же шансов стать советником президента, сколько у тебя – председателем общества трезвости…

– Вовсе я не пьян, – упрямо сказал Баттен. – Была у меня бутылочка, глотнул сам, дал глотнуть медведям, и все. Они, эта компания на «лимузинах», сами сказали, что приехали за президентом. Сейчас придут, и сами услышите.

– Хочешь сказать, что сторож их пустил?

– Ха! – сказал Баттен. – Как он мог их не пустить, когда с ними полиция? А один и вовсе сенатор, хотя на вид человек приличный… Сэр, а в каком вольере у нас президент? Что-то не припоминаю, какого только зверья нет, а вот президента не помню…

– Пошел прочь, пьяная рожа! – взревел я. И разинул рот. На дорожках замелькали полицейские в форме и какие-то широкоплечие типы в темных очках, с явственно выделявшимися под пиджаками кобурами пистолетов. Их было много, они мгновенно заполнили весь обезьянник, кто-то наблюдал за мной в перископ из мусорного ящика, кто-то пригоршней разбрасывал микрофоны, кто-то залез на дерево и зорко озирался, держа наготове винтовку с оптическим прицелом. Трещали рации, звучали резкие команды, над зоопарком повисли зеленые военные вертолеты. Я поймал себя на том, что мысленно вытянул руки, ожидая щелчка наручников, и стал лихорадочно припоминать, кто может подтвердить мое алиби.

– Мистер Джордан, – щелкнул каблуками высокий мужчина с непроницаемым решительным лицом, не требующим визитных карточек.

– Да, – сказал я. – Требую адвоката… А в чем, собственно, дело?

– Ричард Стэндиш, начальник секретной службы. Я обязан немедленно обеспечить охрану президента. С вашей стороны инструкции будут?

– Как-кого президента? – тупо спросил я.

– Вот, а ты не верил! – гордо сказал Баттен.

Стэндиш цепко взглянул на него, щелкнул пальцами, и из-за его плеча прямо-таки из воздуха возник долговязый тип в дымчатых очках, с огромной папкой под мышкой.

– Бак?

Бак раскрыл свою папку, оказавшуюся портативным компьютером, и его пальцы забегали по клавишам так вдохновенно, словно он участвовал в престижнейшем конкурсе пианистов.

– О`кей, Дик. Хьюберт Баттен, пятьдесят два года, бывший боцман торгового флота, вдов, незаконные дети в Гонконге, Маниле, Сингапуре, Антверпене, Лиссабоне и Ливерпуле, штрафовался полицией за хулиганское поведение в Буэнос-Айресе, Танжере и Вальпараисе. Проверен. Благонадежен, хотя занимается самогоноварением в служебное время и в служебном помещении.

Тем временем за нашими спинами послышалась возня, и двое верзил в штатском подвели к нам громко протестующую Алису.

– Ошивалась поблизости, Дик, – лаконично доложил один. – Оружия нет.

– Бак?

– О`кей, Дик. Алиса Лоутон, двадцати четырех лет, художник-дизайнер фирмы «Мейринг», незамужняя, сведения о цвете обоев в спальне, марке любимых сигарет и шоколада прилагаются. Невеста мистера Джордана. Проверена. Благонадежна, хотя три года назад назвала болваном остановившего ее машину патрульного дорожной полиции.

– Приношу извинения, мисс, – щелкнул каблуками Стэндиш. – Мистер Джордан, приношу извинения. Мои люди не знали в лицо вашу невесту.

– Рой, что эти типы здесь делают?

– Обеспечивают безопасность президента, – тупо сказал я.

– При чем здесь ты?

– Прошу прощения, мисс Лоутон, – сказал невозмутимый Стэндиш. – Вероятно, вы еще не видели утренних газет? Мистер Джордан – вот уже четыре часа специальный помощник президента по связям с общественностью. Четыре часа назад стали известны результаты президентских выборов. Волеизъявлением народа очередным, сорок вторым по счету президентом страны стал Джозеф Смит, с которым вы все знакомы…

Он протянул руку и элегантным жестом указал на Джо, моего любимца, шимпанзе шести лет от роду.

Массовый побег из госпиталя, завертелось у меня в голове. Нашествие вырвавшихся на свободу обитателей укромного приюта для переутомившихся агентов секретных служб. Интересно, где у нас такой? Многовато сумасшедших, однако даже если принять версию организованного побега…

– Хотите взглянуть? – Стэндиш протягивал мне пачку газет.

На первых страницах красовался портрет моего Джо над огромными заголовками: «Рой Джордан – новая звезда на политическом небосклоне!», «Независимые дают пинка Мамонтам и Мулам!». «Феерический взлет доселе неизвестных фигур!». «Смит – хозяин Уайтхауза!». Джозеф Смит – сорок второй президент, Рой Джордан, никому до сих пор неизвестный политик, не принадлежащий ни к Мамонтам, ни к Мулам, сумел добиться избрания на высший пост другого не менее неизвестного политика, виднейшие обозреватели недоумевают, биржа выжидательно помалкивает, деловой мир анализирует…

Баттен, отодвинув локтем начальника секретной службы, сунул мне в руку бутылку из-под кока-колы, наполненную неочищенным кукурузным.

– Выпей-ка, сынок, – сказал он. – Я всегда говорил – наш Рой себя покажет, дайте ему только случай. Ловко ты все это провернул.

Итак, вариант с массовым побегом из спецлечебницы отпадал. Я все вспомнил. Теперь я знал совершенно точно – Джо действительно стал сорок вторым по счету президентом страны, хотя моих заслуг в том не было. Заслуги следовало отнести на счет Кэлтона Холла, модного писателя и моего старого приятеля. Я вспомнил тот разговор четыре года назад, тогда на вечеринке в доме нашего общего знакомого подвыпившая компания завела разговор о политике – приближались президентские выборы. Когда приелись сплетни и старые анекдоты, Кэл подбросил идею, которая показалась присутствующим чересчур уж фантастичной – выдвинуть кандидатом шимпанзе и провести его в Уайтхауз.

– В сущности, в этом нет ничего нового, – витийствовал Кэл. – В Канаде с шестьдесят четвертого года существует партия, регулярно выдвигающая кандидатом на пост премьера носорога. В Бразилии однажды выдвигали бегемота – на сей раз в мэры города. В Италии выдвигали мула, в Австралии осла. В качестве исторического президента я хотел бы напомнить присутствующим о получившем сенаторский титул коне Калигулы… Черт побери, чем мы хуже? Рой, как зовут твоего шимпанзе, того, что недавно овдовел?

– Джо, – сказал я под общий хохот.

– Только без излишней фамильярности, хватит с нас Джимми. Так вот, пусть будет Джозеф Смит, работник зоопарка, человек из толпы. Некурящий и непьющий вдовец самых строгих правил, спокойный, уравновешенный, с безупречным прошлым, психически нормальный, не замешанный в грязных политических интригах, имеющий все гражданские права. Он ведь родился не в Африке, а у нас в стране, так что к нему полностью применим Lex Locis… [1]