Червоточина

Студент или догадался, о чем она думает, или попросту все знал.

– Не бойтесь, – мягко произнес он и, взяв Соню за локоть, слегка подтолкнул к лазу. – Теперь вам ничего не грозит.

– Почему? – наконец-то сумела она разлепить губы.

– Юрс поставил вам мощный блок против этого кода.

– И Ниче?

– Конечно. Вам обоим. Не бойтесь, идите.

Страх сразу прошел. На душе стало легче еще и оттого, что Юрс все-таки был на их стороне. Волк ей нравился. Непонятно, правда, что за блок он им поставил и почему. И то, что он сделал с Антониной!.. Хотя что она знает, что понимает в творящихся здесь нелепостях и кошмарах?

– Где вы там? – позвал из темноты Нича.

– Мы идем, идем, – откликнулась Соня, нырнув в черный пролом.

Сделав несколько неуверенных шагов, она почувствовала прикосновение к руке Ничиных пальцев.

– Не бойся, – шепнул он. – Все в порядке.

Конечно же, он тоже прекрасно понял ее состояние, догадался, о чем она вспомнила и что сейчас думала. В благодарность она сжала Ничину ладонь.

Комната озарилась вдруг неярким светом, словно в ней включили аварийное освещение. Только свет был не красным и не синим, как светятся обычно дежурные лампы, а желтовато-серым, как от скрытой легким облаком луны.

Соня оглянулась. Студент только что отошел от стены, на которой вместо пролома сияла лунным светом новая «заплата».

Когда все они оказались в тридцать пятой квартире, Студент таким же образом замуровал и это отверстие.

– А теперь вы должны… – непререкаемым тоном начал он, но его перебил Нича:

– Это вы нам должны кое-что объяснить.

– Некогда, – замахал руками Студент. – Я поставил всего получасовую защиту.

– Почему?! – в один голос воскликнула Нича и Соня, а Нича за двоих закончил: – У вас мало энергии?

– Какой энергии? – недоуменно посмотрел на него Студент. – Нет, тут дело не в этом. Просто я не имею права здесь находиться, а тем более во что-либо непосредственно вмешиваться. Я и так уж… – махнул он рукой. – В общем, в качестве компромисса я выбрал получасовую задержку. За это время вы успеете уйти достаточно далеко.

– Куда уйти? – У Сони с Ничей снова получился дуэт.

– Домой, – сказал Студент. – Вы пойдете сейчас к маршрутке и вернетесь на ней домой.

Соня и Нича переглянулись. Нича выглядел ошарашенным, в Соне же все ликовало. Хотелось петь, кричать, пуститься в пляс… Студенту она поверила безоговорочно и сразу. Схватив Ничу за руку, она потянула его к прихожей:

– Пойдем! Ну, пойдем же!.. Чего ты застыл? Все, конец нашим приключениям, можешь оттаивать! – Соня от души рассмеялась. Такого невероятного счастья, такой чистой и мощной радости она не испытывала уже очень давно. А скорее всего еще ни разу в жизни.

Но почему не радуется Нича? Или он и впрямь от неожиданности впал в ступор?

Соня потормошила друга за плечо, игриво заглянув ему в глаза. Но лучше бы она туда не смотрела. Не было в Ничином взгляде ни ошарашенности, ни изумления, как не было в них и ни капли радости.

– Ну, ты чего? – вмиг севшим голосом спросила его Соня.

– Да нет, – встряхнулся вдруг Нича и вымучил некое подобие улыбки. – Все хорошо. Только ведь у нас есть еще полчаса?..

– Уже двадцать восемь минут, – сказал Студент. – Но вам лучше выйти сейчас, чтобы вы сумели подальше уйти.

– Вы так уверены, что они за нами бросятся в погоню? – усмехнулся Нича.

– Нет, – ответил Студент. – Но лучше перестраховаться. Я не могу прогнозировать их действия.

– Ну, во-первых, там есть Мария Антоновна с Юрсом, – сказал Нича. – Они тоже просто так сидеть не будут. Во-вторых, не думаю, что мы им так уж нужны. В-третьих, вы нам так ничего и не сказали, а в-четвертых, мы очень хотим есть и пить. Я-то хоть в поселке перекусил, а вот Соня, мне кажется, весь день без крошки во рту провела.

Стоило Соне услышать о еде, как она и впрямь почувствовала сильный голод.

– Ой, но тут ведь ничего не осталось, – невольно сглотнула она. – Сейчас я посмотрю… – Она метнулась к кухне, но, опомнившись, остановилась и повернулась к Студенту: – Можно мы хоть чаю попьем? Пять минуточек всего! Чай точно еще оставался…

– Хорошо, – блеснул стеклышками очков Студент. – Только, пожалуйста, побыстрее.

– Мы быстро-быстро! – просияла Соня и, забежав в кухню, бросилась к холодильнику. Увы, там валялась лишь ободранная капустная кочерыжка, и в нижнем ящике виднелась пара яблок. Была там еще почти целая бутылка подсолнечного масла, но толку-то с нее…

– Коля, – сказала она вошедшему следом Ниче, – попробуй там с кочерыжки чего-нибудь срезать, маслицем вон зальем, что-то вроде салата получится. И яблоки помой, а я пока чай соображу.

Она схватила чайник, метнулась к раковине, открыла воду.

Нича завозился в холодильнике.

На пороге кухни возник и замер, сложив на груди руки, Студент. Каким-то образом он умудрялся одновременно показывать своим видом и полное безразличие, и крайнюю озабоченность.

Соня поставила на подставку чайник, включила его, полезла в буфет искать заварку.

– Нас ведь пакетики устроят? – спросила она, увидев начатую пачку одноразовых чайных конвертиков.

– Меня устроят, – отозвался кромсающий ножом несчастную кочерыжку Нича.

– А вас? – посмотрела она на Студента.

– Пожалуйста, сделайте то, что быстрее, – сказал тот. – Я не нуждаюсь в еде и питье.

Соня пожала плечами и достала две чашки. Положила в каждую по пакетику и села на табурет, ожидая, пока закипит чайник.

Нича сумел все же наскрести чего-то в тарелку и полил плоды своего труда маслом. Потом достал из холодильника яблоки, критически осмотрел их, поморщился и понес мыть. Отряхнув от воды, протянул одно Студенту.

– Вы так и не дорассказали мне, что там с яблоком, – сказал он. – Вот, пожалуйста, доведите дело до конца.

Студент, помедлив, все же взял яблоко. Брезгливо скривив губу, покрутил его в пальцах. И без того уже подгнивший с одного бока плод стал вдруг на глазах чернеть, съеживаться, из ладони Студента закапала на пол бурая жижа, а из лопнувшей кожуры полезли вдруг копошащиеся белые черви.

Студент гадливо отшвырнул липкий комок через плечо. В прихожей мерзко чавкнуло.

– Поздно, – сказал он, вытирая невесть откуда взявшимся белым платком руки. – Яблоко сгнило. Его сожрали черви. Сожрут и вас, если вы не поторопитесь.

У Сони от увиденного пропал аппетит. Но все же она разлила кипяток по чашкам и придвинула к себе тарелку с «салатом». Но капусты там было столь мало, что она тут же отдала тарелку Ниче.

– Поешь, – сказала она, – тебе еще машину вести.

Но Нича ее словно не слышал. Он продолжал вертеть в руке второе яблоко, вполне еще съедобное на вид. Потом что-то увидел, взял со стола нож и ковырнул кожуру.

– Червей можно и вырезать, – сказал он, глянув на Студента. – Было бы желание. Но выбросить, конечно же, проще. – Он протянул яблоко Соне, а сам принялся за капусту.

До тех пор, пока они «ужинали» и торопливо пили чай, Студент не проронил ни слова. Но стоило Ниче и Соне подняться из-за стола, как он заговорил:

– Вы ничего не знаете, поэтому не имеете права меня судить.

– Что? – оторопел Нича, наверное, и забывший уже о своей реплике. – Никто вас и не думает судить.

– Меня это в любом случае не трогает, – преувеличенно холодно отреагировал Студент. – Но я не хочу, чтобы неверно истолкованные факты приводили к ложным выводам. Независимо от того, принесет ли это кому-нибудь вред или пользу. В настоящий момент факты таковы, что этому миру осталось существовать менее трех суток по земному времени. За это время дозволенными средствами мне его не спасти. Я могу лишь спасти вас двоих. Это тоже непозволительно, но данное нарушение не является особо значимым на фоне всего прочего. К тому же я обещал это сделать. Сейчас вы…

– Погодите, – прервал его нахмурившийся Нича. – Вы сказали, нельзя спасти дозволенными средствами… Так спасите недозволенными! Нас же вы беретесь спасти, невзирая на запрет.