Червоточина

Словно подслушав мысли Бессонова, собаки вдруг перестали лаять и радостно заскулили.

– Ну, ну, – послышался со стороны двора добродушный, густой голос. – Чего расшумелись? Гости прибыли? Сейчас посмотрим, кто это там на ночь глядя.

Вскоре в конусе света показался коренастый мужчина в камуфляжных штанах и куртке и не торопясь подошел к загородке. На вид ему было где-то за сорок; его круглое лицо излучало добродушие и спокойствие. Геннадий Николаевич, приготовившись после рассказа Ненахова об «антивирусном блоке» увидеть если не фантастического монстра, то как минимум кого-то наподобие Терминатора, был несколько ошарашен и на приветствие лесника сумел лишь кивнуть.

Тот усмехнулся в усы и стал вынимать из пазов жерди. Бессонов не нашел ничего лучшего, как вернуться в машину. Выбросить окурок он постеснялся, затушил его пальцами и спрятал в карман. Едва он снова сел в «Волгу», машина тронулась и въехала во двор лесника.

Заглушив двигатель, Ненахов выбрался из салона, а Геннадий Николаевич отчего-то не спешил этого делать. Наверное, потому, что он не разумом даже, а где-то на уровне чувств осознал, что эта старая, хорошо знакомая ему машина является последним звеном, отделяющим всю его долгую прошлую жизнь от новой, совершенно неизвестной и уж наверняка короткой.

Между тем выходить все-таки было нужно. Бессонов глубоко вдохнул, будто приготовившись нырять, и выбрался наружу. Фары теперь были погашены, и после освещенного салона он ничего не мог поначалу увидеть, кроме двух светящихся желтых окон сторожки.

– Пойдемте в дом, пойдемте, – услышал Геннадий Николаевич совсем рядом густой голос лесника. – Что мы, так и будем в темноте судачить?

Скрипнули доски крыльца, раскрылась дверь, уронив на землю полосу света, и, теперь уже не опасаясь споткнуться, Бессонов проследовал в сторожку.

В чистой уютной комнате он сразу почувствовал себя лучше. На дощатом, добела выскобленном полу лежали полосатые домотканые половики, совсем такие же, как у бабушки в деревне из его детских воспоминаний. На окнах висели пестрые, веселые занавески в цветочек, на столе лежала в тон занавескам цветастая же клеенка. И даже на подоконниках в керамических коричневых горшках, совсем как у Зои, стояли цветы. Воспоминание о жене больно укололо сердце. А еще он подумал, что ерунду все-таки говорил Игорь, рассказывая об истинной сущности лесника. Ну разве стал бы бездушный программный блок так заботливо украшать свое жилище?

Но размышления Геннадия Николаевича прервал Ненахов.

– Знакомьтесь, – развел он руками. – Это мой хороший друг Геннадий Бессонов, а это – мой… в некотором роде коллега Борис Тюрин.

Бессонов и Тюрин пожали друг другу руки. Ладонь лесника была шершавой, по-мужски твердой и по-человечески теплой.

– Перекусите? – спросил Тюрин, обведя гостей взглядом.

– Если только чаю, – нахмурился Ненахов. – Времени совсем мало.

– Ну, тогда за чаем все и обсудим, – сказал лесник и ковшом стал наливать в чайник воду из ведра.

Но когда они, сидя уже за столом, стали пить вкусный, на родниковой воде, чай с маленькими аппетитными сушками вприкуску, никто почему-то не хотел начинать разговор первым. Тогда Бессонов, помня, что время дорого и что оно с каждой потерянной секундой уменьшает шансы на спасения сына, крякнул и заговорил, глядя на своего старого друга, которого скоро должен был застрелить:

– Так что, Игорь, ты Борису о нашем деле расскажешь, или мне начать?

– Да он и так почти все знает, – ответил Ненахов и принялся ожесточенно дуть в чашку на и без того уже не сильно горячий чай.

– И про меня? – почти шепотом спросил Бессонов. На душе его вновь заскребли кошки. Теперь он отчетливо видел, что бывшему полковнику, что бы он там ни говорил, тоже страшно, что ему, несмотря ни на что, тоже очень хочется жить.

Но старый друг, на поверку оказавшийся неведомым координатором неких высших сил, быстро сумел взять себя в руки. Он резким движением отодвинул в сторону чашку и заговорил размеренно и звучно, четко вырубая, словно штампуя, слова:

– Борис, ты все знаешь о вирусном слепке, о так называемой сфере. С технической стороны, даже наверняка больше меня. Наша с тобой цель сейчас – отправить туда Гену.

– Нечто подобное я и ожидал от вас услышать, – сказал Тюрин, тоже отодвинув чашку. – Но ты ведь, думаю, знаешь и то, что человеку туда не попасть.

– Разумеется, знаю. Именно потому мы и пришли к тебе, товарищ Харон. – Ненахов попробовал улыбнуться, но у него это не получилось.

– Я понял, что ты имеешь в виду, – сказал лесник. – Но тогда мне и впрямь придется сыграть роль Харона, надеюсь, ты это понимаешь? Насколько я силен в логике, а я в ней, без лишней скромности, очень силен, вам ведь нужно, чтобы это был именно вирус, а не антивирусник. Впрочем, какая разница, ни тот, ни другой не сможет снова стать человеком.

– Я… мы это знаем, – не выдержал Бессонов. – Так вы беретесь это сделать?

– Этого делать нельзя, – насупился и посмотрел исподлобья на собеседников Тюрин. – После того, как об этом станет известно, нашему миру наверняка настанет крышка.

– А зачем кого-то извещать об этом? – спросил Ненахов. – Специально ведь ты не побежишь жаловаться, а твои сны никому не доступны.

– А твои? – со странным блеском во взгляде, вероятно, уже догадываясь, каким будет ответ, переспросил Тюрин.

– Тот сон, которым я скоро засну, – криво усмехнулся полковник-координатор, – не дает сновидений.

Тюрин на это ничего не ответил. Он все понял, это было ясно.

Молчание затянулось. Лесник, вероятно, просчитывал варианты, взвешивал все «за» и «против». Теперь надоело ждать Ненахову.

– Борис, – сказал он, – ты пойми, это единственный шанс. Иначе сферу уничтожат. А это – огромный минус всем нам. Возможно зарубят и весь проект, а тогда… – Бывший полковник махнул рукой и отвернулся.

– Но там Юрс, – тихо, будто извиняясь, произнес Тюрин. – Возможно, он…

– Что он может один?! – выкрикнул, вновь повернувшись к столу, Ненахов.

– Он не один. Там должно быть еще два антивирусника.

– Там, кроме Юрса, один антивирусник, – сказал полковник-координатор. – Насчет второго почему-то нет никаких данных. Его попытались отправить, но что-то пошло не так, след потерялся. – Ненахов нахмурился, но тут же мотнул головой: – Да и какая разница, двое их там или трое? Все равно им не справиться с этим… с этими… – Он вновь с досадой рубанул воздух. – Надо посылать туда Генку! Он расскажет людям суть, он поможет антивирусникам…

– Как он поможет антивирусникам?! – вскочил и замахал руками Тюрин. – Ведь он сам будет вирусом! Ему ни в коем случае нельзя будет с ними пересекаться. Они его уничтожат, не задумываясь, в их коде на этот счет нет иных указаний.

– Но ты ведь знаешь код Юрса, – сказал Ненахов. – Сделай Геннадию какое-нибудь «противоядие».

– Ты так легко об этом говоришь, – проворчал Тюрин, вновь усаживаясь за стол. – Я программировал Юрса на совесть. Вирус для него – всегда враг, какой бы личиной тот ни прикрывался. Чтобы мне создать такой вирус, который был бы силен и в своей вирусной ипостаси, и не казался целью для Юрса, мне нужен не час и не два. И даже не два дня. Лучше – месяц, а то и полтора. И это при том, что мне его как следует не протестировать.

– Погоди, – свел брови Ненахов, – а зачем тебе из Генки делать сильный вирус? Ты лишь придай ему основные характеристики вируса, чтобы его приняла сфера, а основной упор сделай на противоядие для наших антивирусников.

– Во-первых, не наших, а моего, – сказал лесник. – Одного. Юрса. Кода второго я не знаю, а узнавать сейчас и вникать во все некогда. Во-вторых, сильный вирус нужен там для того, для чего ты и просишь его туда запустить – разладить вирусный функционал сферы. Это будет вирус для вирусов. – Тюрин вдруг отчего-то смутился и выдавил подобие улыбки: – Я как Юрса туда отправил, все время думал об этом. При такой глобальной тамошней «эпидемии» сражаться с вирусами, уничтожать их, и впрямь не очень эффективно столь малыми силами. Нужно заразить сами вирусы, желательно локализовав их в одном месте. А вот тогда уже найдется достойная работенка и для Юрса…