тема: "Псы любви"

— Знаю. Спасибо за это. Так. Передайте от меня ей пакет. Деньги и вот это. — Вартан передал Шершу прозрачный пакет с пачкой евро в пятисотенных купюрах и карточку Visa, эмитированную Дойче-банком.

Шерш забрал пакет и внимательно глянул на него, получив в ответ равнодушный взгляд.

Четверть часа они молчали, пока в кармане у Шерша не пискнул телефон.

— Мои едут. Так что готовься, будешь принимать заказанные игрушки.

Бледно-синий дисплей телефона слабо светится в сумерках. Мобильник только что проглотил набор цифр и выплюнул их в пространство. Несколько долгих гудков — сердце Вартана дернулось. Неужели?.. Нет, к счастью — нет.

— Я слушаю тебя… Вартан.

— Хм. Ты уже в курсе, Серж? Хорошо, не придется долго объясняться. Прими сегодня ночью девчонку. Она должна прилететь в 02–35. Рейс 772. Звать ее будут Анна Бурскова. Ее сопровождают трое ребят, старшего из них зовут Михась. Они передадут Анну тебе и почти сразу уедут обратно. Устрой ее в жизни — и, если сможешь, — помогай ей потом. Сделаешь?

— Дурак ты… Вартан. Полный идиот! Зачем тебе это? Ну скажи — зачем? Нас и так мало, а ты лезешь, куда не надо из-за бабы. Темный, черт… да какой из тебя темный… так, серость бесцельная… Сделаю. Черт! Идиот!!! Сделаю.

— Я тебе перевел половину моих денег. И вот еще что…

— Да?

— Вечером жди… если у меня что-то останется… перехватывай. Думаю, пригодится…

— Идиот, какой же ты идиот… Влюбленный кретин! Пойми, это не наше! Люди — сырье… Мы не должны их любить!

Короткие гудки в трубке у Сержа.

Темная чаша неба медленно движется над головой. Серые ленты, плавно танцующие вокруг, темно-синие полосы с яркими мошками звезд, проплывающие над головой… Город, сжимающий в своих каменный объятиях — и вдруг становящийся нереальным и срывающийся серо-охряным потоком домов и деревьев… Расплывчатые светлые пятна фонарей, уносящиеся вдаль… Окна домов, что жадно манят к себе взор — на мгновение становятся близкими и четкими — только протяни руку, а затем скорость движения превращает их в смазанные желтые ленты…

Город остался за спиной — он чувствовал его дыхание, биение миллиона сердец и мерный рокот прибоя мыслей.

Впереди — как маленькая заря, как кусочек теплого солнца — ее образ.

Он медленно прикоснулся к ее лицу, и водопад ярких эмоций и чувств обрушился на него.

Беспокойство в ней быстро стихало, зато радость била тугим теплым фонтаном. Казалось, она может захлестнуть все вокруг. Весь город, страну, мир… Но она уже успокоилась — она так уверена в нем. Теперь он рядом, и все будет хорошо.

Она менялась под его взором, танцевала теплым серебристо-желтым облачком, манила его к себе нежными ярко-зелеными отблесками обнаженной души.

За мгновение до, того, как нырнуть в кипящий, почти обжигающий водопад радости, он тихо шепнул: а вот и я… она нежно ответила: а вот и ты… и, значит, все будет хорошо.

Пятна крови пачкают телефон. Но это не беспокоит его владельца. Уже минуту он говорит о жизни и смерти. Смерть его и жизнь ее.

— …Да, я Вас внимательно слушаю, господин Ковалевский. Да. Да. Нет, мне это не интересно. Нет, я зарабатываю достаточно. Что? Это не слишком щедрое предложение. Нет, вряд ли вы сумеете предложить мне столько, чтобы меня это заинтересовало. Так. Слушаю внимательно. Так. Кто? Инга Бержевская? А кто это? Хм, и вы меня стараетесь убедить… Кто? Что?! — Долгое молчание.

Вартан старался осознать напрочь ошеломившую его новость.

— Подождите, господин профессор. Я кое-что проверю. — Вартан прижал телефон ухом к плечу, круто выворачивая руль, и с визгом шин вписавшись в поворот.

Пройдя поворот, он достал правой рукой наладонник и вставил в него карточку с медицинской информацией, полученной от врача — знакомого Шерша. Раньше посмотреть ему это не удалось. Снизил скорость и стал бегло просматривать на экране наладонника медицинскую карту Инги.

Сердце ударило его в грудь.

— Да, господин Ковалевский. Я проверил. Но я хочу ее спросить об этом лично. Вы понимаете меня? Уверен — понимаете. В наше время электронные данные так ненадежны, с ними так много людей любит играть. Что? Нет. Нет-нет, не стоит. Ну что Вы, профессор, какие наивные предложения. Впрочем, я не против, чтобы вы взяли с собой охрану. Да. Да. Вполне. Да, сколько хотите и вооруженную. Что Вы предлагаете?.. Площадь Генерала?

Остановившись на десяток секунд, он закинул одноразовый мобильник в кузов проезжавшего мимо грузовика. Если за ним следили по сигналу телефона, то пусть теперь поездят за грузовиком.

В бардачке лежало еще несколько одноразовых телефонов.

Детские игры в песочнице.

Песчаные замки, песчаные мосты, песчаные люди, песчаные пушки с дулами из обструганных палочек, песчаные танки с башнями из спичечных коробок.

Дети играют в войну, в эксперименты над людьми.

Дети пробуют: а что будет, если?..

Только война может и убивать. Дети давно не играли в войну. Дети забыли, что это такое.

Что будет, если один из детей будет по-настоящему воевать в песочнице? Что будет, если кому-то по-настоящему придется убивать, если ему будет за что воевать?

Останется ли он ребенком или сожжет в пламени свою жизнь и жизни других?

Вартан никогда не думал об этом.

Он был не ребенком, и противники его были не дети.

Чуть влажная одежда неприятно холодила тело. Он замерз. Он почти умер.

Машина застыла ледяным цинковым гробом.

Давно он не делал таких глупостей. Давно он так серьезно не работал вне дома. Наверное, с тех пор, как познакомился с ребятами Шерша.

Сеанс дался ему тяжело. Темные полосы все еще скользили по его взору. Вартан никак не мог оторваться от них, никак не мог полностью придти в себя, тело и разум не подчинялись ему, а те нити между ними, которые он поспешно накладывал, казались не крепче паутинок.

Сегодня он взял слишком много и ушел слишком далеко. И чуть не поплатился за это.

Он выкачал максимум энергии, все, что смог получить из проходящих мимо машины людей. Он прошел сосущим жизнь призраком по ближайшим домам. Он не погнушался заглянуть в больницу и детский сад. Хотя там он и не взял много.

Вартан сплавил страхи, боль, несчастье, темные мысли одних с радостью, счастьем и нежностью других. Крик восторга смешался в нем со стоном боли, наслаждение гурмана впиталось в него так же, как и чувства умирающего от голода старика, радость ребенка от яркой игрушки соединилась с болезненной радостью кумушек, судачащих о близком разводе соседей.

Это мутное варево с трудом удерживалось в нем. Он был бы безумно рад, если бы, наконец, избавился от него, перелив в иные сосуды. Был бы… но он слишком устал.

Сегодня он взял слишком много, и не только того, что ему нравилось.

Но боевиконам [1], этим жадным до чужой жизни глоткам, требовалось много. Много больше, чем он сам мог отдать.

Они парили перед ним. Четыре боевикона — четыре шара агрессивно-холодного огня. Четыре медузы, распустившие тонкие щупальца вокруг себя, четыре морских ежа, топорщившие смертоносные иглы.

Давно он не брал так много, и давно не отдавал так много.

С трудом, но Вартан почувствовал чье-то далекое внимание.

Серж был готов получить свое наследство.

Щелчок крышки телефона.

— Это Вартан. Пришли тех ребят, что ты обещал в сопровождение, на площадь генерала Илларионова через час двадцать.