Призрак идет по Земле

— Вы, наверное, не доверяете мне? — наконец очнулся от задумчивости Морис.

Алессандро сделал рукой отрицательный жест.

— Не возражайте. Вы не умеете прятать свои мысли. Да я и не обижаюсь. Вы очень много вынесли и имеете право на сомнение. Но не бойтесь меня. Наоборот, может быть, я чем-нибудь вам помогу,

— Объясните мне только одно, — сказал Лосс, очевидно, вы коммунист или социалист. Почему же вы здесь, в тюрьме для уголовных преступников?

— Понимаю, — улыбнулся Потр. — Вижу, что вы — профан в вопросах политики. Видите ли, это — уловка, придуманная каудильо. Они арестовывают подпольщика, революционера, но обвиняют его не в политической деятельности, а в якобы совершенных им убийстве или грабеже. Судей-фальсификаторов — достаточно, лжесвидетелей — тоже, хоть лопатой греби. Революционера осуждают за уголовщину. Посмотрите, мол, рабочие и крестьяне, кому вы доверяете! Ваши лидеры — воры и убийцы!

— Мерзость! — скрипнул зубами Лосе.

— Согласен, но удивляться не следует — при существующем строе все это вполне закономерно.

Француз внимательно посмотрел на Лосса, потом дружески положил руку ему на плечо.

— Я вам все время рассказываю о себе. А почему молчите вы? Мне интересно знать историю товарища по несчастью.

Алессандро не надо было просить. Разговор с Потром убедил его, что француза нечего бояться. Израненная, страдающая душа узника открылась. Потр внимательно, не перебивая, слушал взволнованный рассказ про запутанную, бурную жизнь, про встречу с Катрен, пылкие мечты и, наконец, про последнюю катастрофу, разрушившую все…

Алессандро уже давно кончил, а Погр все молчал в тяжелом раздумьи. Лосе ждал, печально глядя на тусклую лампочку вверху. Наконец Потр взглянул на Лосса и тихо сказал:

— Я знаю, что у вас уже выработались определенные нормы поведения, в какой-то степени твердые взгляды на жизнь, мораль… Но, я думаю, вы понимаете, что путь преступлений — пагубный путь. На этой дороге опустошается душа и гибнет ум. Да и не только это! Гибнет все — счастье, мечты, семья! Разве думали вы о Катрен, о ее счастье по-настоящему? А вы говорите, что она — самое дорогое в вашей жизни.

— А что я мог сделать? — грубо оборвал Лосс. У парня не было выбора. В жизни я видел только горе и насилие. В этом мире считаются только с силой. И, поверьте мне — если бы я был бандитом большого масштаба, то не попал бы сюда, а стал бы, может быть, руководителем какой-нибудь политической группы.

— А если бы вам удалось выйти отсюда?

— Я снова занялся бы тем же самым.

— Но ведь не все же обездоленные превращаются в преступников!

— Не знаю про других! Я говорю о себе. Вот вы упомянули о революционерах, о подполье. Где оно? Если вы против того, чтобы я и мне подобные шли преступным путем, то почему нам не помогли?

— А вы хотели помощи? — мягко спросил Потр. — Вы искали нас?

— Впрочем, не стоит об этом, и говорить, — обиженно отозвался Алессандро. — Впереди — десять лет каторжной тюрьмы, а это — смерть, в лучшем случае — инвалидность.

В голосе Лосса слышались такие горечь и боль, что Потр не выдержал, быстро подсел к товарищу и, склонившись над ним, зашептал:

— Не надо отчаиваться! Верьте мне. Благодарите судьбу, что вы попали в мою камеру.

— А что? — захлебнулся Лосе. — Может, вы собираетесь отсюда…

— Тсс! Тихо! Будьте осторожны!

— Но как? Как? — допытывался Алессандро, вцепившись рукой в плечо Потра.

— Не знаю. Не спешите. Все решит время.

Француз быстро, пытливо посмотрел на Лосса.

— Вам можно доверять?

— Да!

— Верю. Кто перенес такие страдания ради свободы, тот не выдаст.

Лосе благодарно пожал руку французу,

— Так вот, запомните, чтобы больше уже не возвращаться к этому. В Мадриде, возле Северного вокзала, есть улица Кальяла.

— Я знаю.

— Отлично. Немного дальше, параллельно ей, рядом с парком Каса-де-Кампо, тянутся роскошные виллы. Если вам удастся убежать, идите прямо туда. Вечером вы легко найдете коттедж, на флюгере которого горят зеленая звезда. В этом доме вы найдете меня и убежище.

— Я запомнил. Но как же.

— Я сказал — не спешите, — нетерпеливо ответил Потр. — Ближайшие дни решат все. Только одно условие…

— Какое?

— Вы должны забыть свое прошлое, стать другим. Я верю, что вы — хороший человек.

Лосе снова взволнованно сжал руку француза. Этим он давал согласие и обещание.

— А теперь, — сказал Потр, — пора спать. Скоро рассвет.

И, правда. Небо посветлело. В открытое окно дышало прохладой. За дверью послышались шаги. Стукнуло окошечко. В его отверстии показался чей-то заспанный глаз. Он пытливо осмотрел камеру и исчез. Шаги удалились.

Лосе не мог заснуть. Побег, каторжная тюрьма, разговор с французом — все это хаотически громоздилось в его сознании. Он повернулся к Потру и тихонько окликнул:

— Товарищ… Вы слышите, товарищ?

— Чего вы хотите? — послышалось из-под тряпья.

— Простите, я хотел вас спросить — почему вы начали фантазировать?

— Про людей-призраков?

— Да. Или вы серьезно думаете, что это возможно?

— Нам с вами так не убежать, — шутливо отозвался француз. — И вообще… Мир неуклонно идет к социализму. Придет время — и тюрьмы исчезнут с лица земли! Обойдется и без призраков. Ну, а что касается самого принципа, то я уверен в его реальности. И как хотите — я опять нарисую вам картину того, как можно использовать это изобретение.

В шахте обвал. Под землей остались сотни людей. Они погибнут, если вовремя не придет помощь. Но как помочь? Пока их отроют, они задохнутся.

Наверху несколько человек проходят специальную процедуру и погружаются в землю. Они опускаются в засыпанную штольню, находят шахтеров. Те ошеломлены. Откуда взялись эти люди? Кто они? Но разговаривать некогда. Спасители дают выпить пострадавшим

принесенный с собой препарат, и вот уже все, как призраки, появляются из-под земли. Общее удивление и испуг. Кто-то падает в обморок. Но вскоре все разъясняется. Отчаяние и ужас сменяются ликованием.

И еще один пример.

В каком-то месте глубоко под землей залегают ценные руды. Шахту до такой глубины не проложишь. Снаряжается всепроникающая машина. Она опускается на любую глубину и достает в любом количестве какие угодно минералы.

И это еще не все. Я вижу еще более широкие возможности применения этого открытия. Например, так: межпланетный корабль готовится вылететь в Космос. Космонавты спокойно занимают свои песта. Неужели они не волнуются? Разве они не знают, что корабль в любую секунду может столкнуться с метеоритом? Что малейшая ошибка в расчетах при посадке на незнакомую планету может стоить им жизни?

Знают, но не боятся. Их космолет — проницаемый. Встречные метеориты будут свободно проходить сквозь корпус ракеты и все, что в нем находится. Ракета сможет мчаться с любой скоростью, хоть со скоростью света.

Как видите, я мечтаю о полной проницаемости твердых тел!

Потр с аппетитом зевнул, свернулся в клубок.

— Ну, а теперь спать, — сказал он, — разговор продолжим потом.

Но Лосе не мог заснуть. Он еще многое хотел уточнить. Как дышать под землей? Как тело будет взаимодействовать с другими телами? Как питаться? На все эти вопросы француз не дал ответа. Да и думал ли Потр всерьез об удивительном препарате? Возможно, у него это просто мания. Не стоит забивать себе голову пустяками. Но бегство! Как предполагает организовать его Потр? На что он надеется? Дал адрес. Значит, есть какая-то вероятность успеха! Скорее бы день. Скорее бы узнать, что придумал его новый товарищ… Катрен! Где ты? Что с тобою? Осуждаешь ли ты меня? Не забыла ли? Я пойду ради тебя на все! Лишь бы только выйти на волю.

Мысли закружились хороводом, веки невольно сомкнулись. Алессандро уже не видел ни враждебного взгляда, регулярно появляющегося в дверном глазке, ни полупрозрачных тучек, проплывающих за решетками окна и золотящихся в первых лучах солнца. На измученного узника сошел всепобеждающий сон.