Обитатели стен

И тут он услышал, что Оттилия уже начала издавать членораздельные звуки. Он прислушался. Да, вот оно. Вот, кто он есть на самом деле. Вот, кем он будет.

— Трижды, — промолвила Оттилия, и голос ее, по мере того как она говорила, становился все отчетливее и громче, — трижды наши предки назвали Эрику его имя. Трижды они повторили его. Три раза по-разному призвали они его стать тем, кто нужен их науке. И все вы слышали это, и я слышала, и Эрик слышал.

«Так которое же, — недоумевал Эрик, — из всех этих странных волшебных заклинаний содержало мое имя и цель всей моей жизни?» Он ждал, когда Авгурка произнесет его. Он затаил дыхание.

Теперь все ее тело расслабилось, руки безвольно свисали по бокам, и Оттилия говорила властным непререкаемым голосом, глядя на стену, где еще недавно все они наблюдали видение.

— Экспонометр — это прибор, помогающий глазу, согласно Науке Предков, — напомнила она. — Далее «особые импортные бинокли» и, наконец, «четкость обзора, дальность обзора — за минимальную цену» — сказала нам машина об Эрике. Нет сомнений в том, чего хотят наши предки от Эрика, кем он должен стать, если нам суждено отомстить Чудовищам и вернуть по праву принадлежащую нам Землю.

Спасибо Проектору, спасибо им всем и каждому предку в отдельности! По крайней мере, их послание не было двусмысленным. Но что же оно означало?

Теперь Оттилия-Авгурка, Оттилия-Предсказательница повернулась лицом прямо к нему, стоявшему в стороне от остального, нетерпеливо ожидавшего Человечества. Он выпрямился и замер, готовясь принять свою судьбу.

— Эрик, — промолвила она, — Эрик-Одиночка, ты можешь отправляться на свою Кражу. Если тебе повезет и ты вернешься живым, ты станешь мужчиной. А став мужчиной, ты уже не будешь Эриком-Одиночкой, но получишь имя Эрик-Око. Эрик-Глаз, Эрик, ищущий Путь для Человечества. Эрик, мстящий Чудовищам с открытым взглядом. Ибо таково слово предков, и все вы слышали это.

Наконец Эрик мог свободно вздохнуть, что он и сделал шумно и радостно в унисон со всем Человечеством, которое тоже, затаив дыхание, внимало Оттилии. Эрик-Око. Эрик-Глаз. Теперь он все знал про себя. Все было решено навсегда. Это было хорошее имя и прекрасная обязанность. Ему очень повезло.

Рита-Летописица и ее дочь Хэрриет-Рассказчица отнесли проектор назад — в специальную нишу за Тронным Холмом. И несмотря на священнодействие, в котором Хэрриет участвовала, молодая женщина не могла оторвать глаз от Эрика. Теперь он стал важной особой, или, по крайней мере, станет, когда вернется. Эрик заметил, что и другие женщины, достигшие брачного возраста, бросают на него такие же взгляды.

С торжествующим видом Эрик начал прохаживаться кругами перед Человечеством. Он ждал, когда Оттилия, теперь уже не Авгурка и не Предсказательница, а снова Первая Жена Вождя, вернется на свое место во главе Женского Сообщества, и он сможет начать свою песнь.

Эрик откинул голову, раскинул руки я гордо, притоптывая, принялся плясать. Он выделывал головокружительные пируэты, подпрыгивал и падал на четвереньки, сопровождая все это пением.

Он пел от переполнявшей его гордости за свое будущее звание воина, от уверенности в себе. Он исполнял песнь-обещание своим собратьям:

И так он пел и танцевал перед Человечеством в свете огромных ламп в самом большом центральном коридоре. Он пел о цели своей жизни точно так же, как несколько незапамятных времен тому назад пел Рой-Бегун о быстроте и силе своих ног, а еще раньше дядя Томас — о своей способности угадывать и обезвреживать капканы; как когда-то пел его собственный отец о грядущих похищениях и кладовых Чудовищ, которые он будет опустошать на благо Человечества. Эрик пел, подпрыгивал и кружился под ритмичный топот и хлопанье в ладоши всего человеческого воинства, сопровождавшего этот торжественный обряд.

Потом Франклин Отец Многих Похитителей закряхтел, и все умолкли. Эрик резко оборвал свой танец — все его тело истекало потом, руки и ноги дрожали.

— Так должно быть, — заметил Франклин, — после того как будет совершена Кража. Но сначала — Кража. Сначала Кража, потом — звание Мужчины. Так что давай теперь обсудим твою Кражу.

— Я отправляюсь в пещеры Чудовищ, — гордо провозгласил Эрик, откинув назад голову. — Я войду один в их пещеры, без спутников, лишь с оружием в руках, как подобает воину. Я украду у них, как бы ни была велика опасность, какая бы угроза ни нависла надо мной. И то, что я украду, я принесу сюда на радость и пользу Человечества.

Франклин кивнул и ответил как положено:

— Хорошо. Это речь воина. Что же ты обещаешь украсть у Чудовищ? Ибо ты должен заранее заявить о своей первой Краже и в точности выполнить свое обещание.

Вот они и подошли к этому. Эрик в поисках поддержки бросил взгляд на своего дядю. Но Томас-Капканолом стоял, отвернувшись. Эрик облизал губы. Ну что ж, может, это и сойдет ему с рук. В конце концов, юноша, идущий на свою первую Кражу, имеет полную свободу выбора.

— Я обещаю совершить Кражу третьей категории, — произнес Эрик слегка дрожащим голосом.

Реакция превзошла все его ожидания. Франклин Отец Многих Похитителей резко взвизгнул и, соскочив с Тронного Холма, уставился на Эрика. Его огромное брюхо и заплывшие жиром руки тряслись от изумления.

— Ты сказал — третья категория?! Третья?

Порядком напуганный Эрик только кивнул.

Франклин повернулся к Первой Жене Вождя Оттилии, и оба уставились туда, где в центре своего отряда стоял Томас-Капканолом, как будто даже не замечавший поднявшегося переполоха.

— Что это значит, Томас? — требовательно спросил вождь — вся его вежливость и учтивость испарились в мгновение ока. — К чему ты клонишь? Что это за третья категория, которую вы замыслили?

— К чему я клоню? — непонимающе поинтересовался Томас. — Я тут ни при чем. Мальчик имеет право выбрать себе категорию. Если он хочет совершить Кражу третьей категории, ну что ж, это его дело. Какое я имею к этому отношение?

Вождь пристально посмотрел на Томаса, потом резко повернулся к Эрику и кратко заметил:

— Ну что ж. Ты сделал свой выбор. Третья категория. А теперь перейдем к торжественной трапезе.

Но настроение у Эрика почему-то внезапно испортилось. Пир в честь его инициации, предшествующий первой Краже, — как он ждал этого! — но теперь он чувствовал, что оказался замешанным в каких-то таинственных и опасных событиях, подспудно происходящих в Человечестве.

И вождь явно считал его одним из основных виновников возникшего недоразумения. Обычно юноша, отправляющийся на свою первую Кражу, становился центром всех разговоров во время трапезы, происходившей в центральном коридоре. С одной стороны от него пристраивались женщины, с другой — мужчины, дети толпились по краям — там, где свет был более тусклым. Но на этом пиру вождь обращался к Эрику лишь в самых необходимых случаях, когда того требовал ритуал; все остальное время взгляд его безостановочно блуждал между Эриком и Томасом-Капканоломом.

Один раз Франклин встретился глазами с Оттилией, своей любимой и первой женой. Взгляд его был столь красноречив, словно он и вправду что-то сообщал ей поверх голов заполнившего весь коридор Человечества, хотя губы его и не шевелились. Они обменялись кивками и снова повернулись к дяде Эрика.