Антидот к паранойе

И этот процесс так увлек его, что когда в поле зрения появилось чье-то смутно знакомое лицо, Степа только вяло отмахнулся.

– Уйди, не видишь, я страдаю.

– Вижу, – отозвалось лицо. – А я как раз и пришел, чтобы придать твоим страданиям законченность. Прогуляться не хочешь?

За такое наглое предложение Степа сейчас и Декстера бы послал, не задумываясь, что уж говорить про какие-то там смутно знакомые лица?

– Тебя выслать, или сам исчезнешь? – поинтересовался Донкат, философски сравнивая ощущения до и после высказывания. Вроде, после ругани немного полегчало.

– Сам не исчезну, – заверило его лицо. – А будешь ругаться, я шефу передам все слово в слово, и не говори, что я тебя не предупреждал.

Лицо состроило хитрую физиономию, и Степа попытался вспомнить, кто это мог быть таким наглым? Не вспомнил, лень было.

Ага, тогда поинтересуемся.

– А шеф у нас кто? – на спине лежать надоело, и Донкат начал переворачиваться на бок.

– Степа, – укоризненно произнесло лицо, меняя выражение с хитрого на сострадающее. – Ты только больше никому такие вопросы не задавай, ладно? Потому как кроме меня, никто такие шутки у нас не понимает. Это в природе соловей – птичка певчая. А у нас Сергей Петрович – Птах стреляющий. С обеих рук. И вообще, просыпайся, давай, Родина зовет.

– Со-ло-вей, – по слогам пробормотал Степа, заканчивая маневр по переворачиванию на бок. – Пом-ню та-ко-го, он еще нам гово…

– А!!!

Оказывается, что организм у него еще ого-го. И ресурсов в нем немеряно. Степу подбросило на кровати, он выпрямился, сфокусировал зрение и уставился на Кирилла Пеннека, в космоштурмовском миру Пенька, позывной у него такой.

– Ты?! – вот тут Степе не похорошело. – Сгинь, нечистая.

Он попытался отмахнуться от видения нечеткими движениями.

– Тьфу, уйди, отстань, изыди, и …, – нас сем запас заклинаний для изгнания нечистой силы закончился, и Донкат на полном серьезе стал припоминать выученные когда-то для прикола симптомы белой горячки. Нет, все, поря завязывать с пьянками, привидится же такое…

– Фу, фу, я сказал, – во, еще вспомнилось одно средство.

Однако привидение на все Степины ухищрения реагировало слабо. Вообще не реагировало, если честно.

Сидящий в гостевом кресле Пенёк, терпеливо пережидающий припадок, демонстративно подпер рукой подбородок.

Степа еще несколько секунд моргал, пытаясь соотнести никак не вяжущееся с реальностью появление офицера по особым поручениям при заместителе начальника управления технического департамента ФАФ Сергее Петровиче Соловье, или по-другому – при полковнике Птахе.

– Это вправду ты? – Донкат протянул подрагивающую руку, как будто хотел потрогать Кирилла.

– Да ты сдурел, что ли? – Пеннек, славящийся живостью характера, в этот раз решил не веселиться. – Вы что, так нажрались вчера, что света белого не видите? Ты тут чертей гоняешь, Декстер обещает Элечку через дверь пристрелить… Что у вас произошло?

Степа представил себе состояние Декстера, при котором он будет способен угрожать Элечке, и ему стало реально плохо. Что ж они такого вчера пили-то под конец?

– Чо, правда, кха? – Степа прочистил пересохшее горло. – Шойс обещал пристрелить Элечку?

– Не, – успокоил Пенёк. – Обещал пристрелить меня, а Элечку просто проигнорировал.

– Ф-фух, – Степа облегченно выдохнул. – Ты что пугаешь? Твою мать…

– То есть, вы меня не рады видеть, – горестно уточнил Пенёк.

– Кирилл, пойми меня правильно, – Донкат осторожно сел на кровати и спустил ноги на пол (вроде, пока все получается). – Я тебя люблю, как брата. И готов встречать хоть по пять раз на дню…

Он медленно встал, проверил работу вестибулярного аппарата и неспешно побрел к другому гостевому креслу, а то неудобно получается как-то: разговаривать с гостем лежа – это моветон.

– … но ты понимаешь, какая штука выходит, – Степа добрел до кресла и с удовольствием уселся в него. – Почему-то каждое появление (что тебя, что Соловья) неминуемо влечет за собой какие-то приключения, которых (оглядываясь назад) я бы с огромным удовольствием избежал. А получить тебя еще и на похмелье… Ну, короче, ты понимаешь.

Во время всего Степиного выступления Пенёк понимающе кивал, внимательно выслушивая все страдания, а в нужных местах еще и делая большие глаза. Степа присмотрелся к нарочито преданному лицу Пенька и оборвал себя.

– Что, очередная задница?

Пеннек молча зажмурился и кивнул.

– Скотина ты, – с чувством произнес Степа. – Тебе бы так…

Вместо ответа Пеннек протянул Донкату невесть откуда взявшийся стакан с подозрительно зеленоватой жидкостью.

– Что это? – прищурился Степа.

– Пей, – посоветовал-приказал Пеннек. – Шеф сказал, должно помочь. Какая-то суперсекретная разработка.

– Он мысли что ли читает? – Степа принял стакан и начал внимательно разглядывать содержимое. Что-то ему стремно как-то было принимать суперсекретную разработку ФАФ против похмелья. Нет, то что она сработает, сомнений не было, но вот сам путь достижения… Все-таки ФАФ не только научная, а еще и военизированная организация…

– Нет, он развед-информацию анализирует, – Пенёк чуть подтолкнул донышко стакана. – Пей давай, шеф вас уже второй час на орбите ждет.

– Твою мать, – с чувством выругался Степа и одним махом, как прыгая в ледяную воду, опорожнил стакан.

Ощущения вышли те самые, которых Степа и боялся. По внутренностям как будто бы прошлись жесткой щеткой. Голову выпотрошили, промыли, прополоскали, высушили на ураганном ветру, кое-как засунули внутренности на место и привинтили обратно на плечи, причем, как-то не очень попадая в резьбу.

Но в целом получилось. Через некоторое время Степан Тимофеевич Донкат, внештатный сотрудник ФАФ, был полностью готов к исполнению поручений и заданий. Хотя отчаянно этого и не хотел.

– Ну, здравствуй, – он протянул руку Пеньку. – Теперь можно и поздороваться.

Тот смотрел на него с каким-то суеверным ужасом.

– Оно сработало, – неверяще выпучил глаза Пенёк. – Ты жив.

– То есть ты, скотина, подсунул мне непонятно что? – возмутился Степа и начал оглядываться в поисках чего-нибудь, чем можно запустить в собеседника.

– Не, очень даже понятно, – закивал Пеннек. – Но просто я в первый раз вижу, чтобы эту гадость не из ложечки принимали в течение получаса, а залпом. Силен ты, бродяга.

На возмущение у Степы сил не было.

– Ладно, паразит, – слабо ухмыльнулся он. – Я тебе еще припомню. Все, сейчас пожую чего-нибудь, и пойдем Шойса поднимать.

– На «Павлине» покормят, – отмахнулся Пенёк. – Пошли быстрее, а то шеф на самом деле не радуется уже два часа как. Время, время. Он уж было предлагал вашу посудину на абордаж брать, чтобы не ждать пока в порту пристыкуетесь.

– Еще и «Павлин». Что все так серьезно? – Степа встал и порадовался абсолютной свежести и бодрости ощущений. Надо будет попросить у Соловья еще такого снадобья, великолепная штука.

– Еще как, – Пеннек тоже поднялся и озабоченно глянул на часы. – Пошли, на ходу поздороваемся.

Полчаса и два стакана волшебной жидкости спустя (Степа тоже решил поиграть в скотину и не стал рассказывать Декстеру порядок приема антипохмельного препарата), Степа с Шойсом внимательно рассматривали, знаменитые антенны командирского крейсера.

Штурм-крейсер ФАФ «Павлин» носил свое название не только из-за чьей-то любви к миру орнитологии. Он относился к классу «ОУВ», оперативное управление войсками, и нес на себе более чем внушительный набор оборудования, позволяющий осуществлять любой вид связи в практически любом уголке галактики. А схожесть с прототипом из мира птиц ему придавали приемо-передающие антенны трансляторов, которые в развернутом состоянии и в самом деле напоминали павлиний хвост.

Сейчас они были развернуты во всю ширь, и Пеннек со Степой и Декстером могли наблюдать эту красоту на обзорных экранах посыльного бота, который забрал их прямо с внешнего трапа внутрисистемника и теперь нацеливался на разверстый люк в брюхе крейсера.