Антидот к паранойе

– Это не ваш мир, – повторил Такисана. – Вы должны уйти. Или выпустите меня. Но я не уйду в одиночку. Так надо.

– Кому надо? – Матвей вернулся в бренный мир. Так это что получается, есть кто-то, кто регулярно заваривает эту кашу? Ну, гады, давайте, пообщаемся. – Кто тебя послал?

Злость заставила Матвея еще сильнее заломить руку пленнику, хотя конкретно этот человек, чье тело использует Таиксана, ни в чем не виноват. Но он все равно уже покойник. Несправедливо, но это правда.

– Никто, – спокойно отозвался Таиксана. – Я существую, чтобы все было правильно. И сейчас ты мне мешаешь. Отпусти меня. Я пока не нашел второго. Один был, а второго нет. Ты не хочешь им стать?

– Нет, – Матвей толкнул пленника вперед. – Не хочу. И нам все-таки придется поговорить. Ты пойдешь с нами.

– Не пойду, – помотал опущенной головой пленник. – Отпусти меня, я не сделал тебе ничего плохого.

Матвей сжал зубы.

– Сделал. Это моя планета. И я тут жил. Хорошо жил. А теперь ты хочешь все разрушить.

– Но вам все равно надо уйти, – голос Таиксаны напоминал голос терпеливого учителя, объясняющего не очень сообразительному ученику прописные истины. – Или отпустить меня. Вы жили в чужом месте. И теперь пришло время кому-то уйти. Уходите, или помоги мне найти второго. И отпусти меня, мне не надо туда.

Он попросил, как будто речь шла о начинке конфет: эту не надо, дай, пожалуйста, вон ту.

– Зато нам надо, – Делягин старался как можно быстрее уйти с площади, на которой может произойти что угодно. Только бы успеть. В развалинах можно будет осмотреться, на край вызвать подмогу. Ради такого приза община может и все имеющиеся боты выслать. В общем, вытащат. Только бы выбраться с площади.

– Не отпустишь? – все так же спокойно и деловито уточнил Таиксана.

– Извини, нет, – Матвей счел разговор законченным.

– Как знаешь, – Таиксана – тоже.

Пленник вдруг рванулся совершенно немыслимым движением. Ломая сустав, разрывая связки, оставляя руку болтаться повисшей тряпкой. Рывок, и Матвей держит в руках кусок мяса на кости, слегка связанный с остальным телом. Силища у пленника оказалась неимоверной. Еще рывок, – и выпрямившийся Таиксана тянет Делягина за собой в сторону. Перед ним вырастает Дима, который прикладом импульсника со всего размаха бьет в лицо пленнику. Человек от такого удара должен заваливаться назад, но это не человек – Таиксана продолжает двигаться вперед, огибая Диму и оказываясь перед каким-то мужиком с ошалевшими глазами, который тычет во все стороны стволом огнестрельного автомата. Матвей пытается оттянуть, таща пленника за свободно болтающуюся руку, но это бесполезно, Таиксана придает тому нечеловеческую силу.

– Это я! – Таиксана замирает перед мужиком. – Это я их всех убил. Мне это очень понравилось.

– Ты?! – взгляд мужика приобретает сосредоточенность и наливается ненавистью. – Так это был ты?!

– Да, – кивает Таиксана. – Как они кричали… О, это было нечто.

– Гадина! – ствол автомата в руках мужика поднимается вверх.

– Нет!!! – Матвей осознал, наконец, что сейчас будет. – Это не он. Он просто так говорит. Он со мной всегда был.

– Так вас было двое?! – ненависть затопила все сознание мужика, теперь с ним говорить бесполезно. – Убью!!!

Отпустив одну руку, Делягин начал поднимать импульсник. Только бы успеть, только бы он не смог выстрелить.

– Дима, вали его!

Но крик Матвея опоздал. Так же, как и его выстрел. Обезумевший от ненависти мужик начал стрелять, даже не подняв до конца оружие. И свинцовая струя из допотопного автомата прострочила тело пленника от колен до головы. Секунда – и Матвей уже держит за руку труп.

– Не-е-е-ет!!! – две голубоватые молнии, выскочившие из импульсников Делягина и Димы одновременно воткнулись в стрелка, завалив его на месте. Но было поздно.

Перед вторым зрением Матвея пронеслось облако грязного тумана, начавшего выбирать себе новую жертву. И он выбрал…

Стоящий неподалеку мужчина, одеты в полевую армейскую форму, вдруг знакомо замотал головой и, очнувшись, вытянул руку, указывая на Матвея.

– Это они! Это они все устроили! Я видел, как они взрывали. Бей их!

Бред чистейшей воды, но психология толпы штука странная и страшная. Ей много не надо. Покажи цель, и скажи, что избавившись от нее, ты остановишь это безумие – и толпа пойдет за тобой.

Так и получилось.

– Командир, у нас проблемы, – Олег пятился, выставив перед собой импульсник и затравленно глядя на медленно выстраивающийся перед ним фронт из озлобленных и перепуганных людей. Где-то за их спинами надрывался Таиксана.

– Это они! Я видел! Бей их!

– Командир, уходим, – это Дима.

– Шанс есть, – Иван потянул за собой Матвея. – Метров десять, не больше. Ну, командир?

– Бегом, – Матвей вынырнул из оцепенения. Все обломилось, а чертов Таиксана даже пострадать не дал. – На счет «раз». Старт!

И они побежали. Даже стрелять не стали…

….

– Так говоришь, в руках его держал? – в очередной раз устало повторил Турухтанов.

– Так точно, – Матвей приложил к скуле ледяной пакет.

Болело зверски. Они еле ушли с площади. Таиксана сработал отменно, разбираться было поздно, и за ними рванули чуть ли не все, кто был на площади. Этот марш-бросок через полуразрушенный город Матвей запомнит на всю жизнь. Трески разрядов, грохот взрывов, падающие обломки и бег. Даже не бег, а бегство. Почти паническое, изматывающее, с постоянным чувством погони за плечами. Не останавливаясь ни на мгновение, они добрались-таки до бота, хотя даже Делягин уже к этому моменту плохо осознавал окружающую реальность. Но успели. Почти без потерь. Если не считать вывихнутую руку Димы и тот обломок стены, рухнувший на Матвея с Олегом. Олегу, шедшему первым – ничего, только с ног сбило, а вот Матвею пришлось по полной программе проверить крепость полуброни. Сама броня выдержала, а вот шлем треснул, смявшись. Иван с Димой несколько минут тащили оглушенного Матвея на себе. Но обошлось. И вот теперь Делягин сидел перед Турухтановым и скупо отчитывался за проваленную операцию.

За время, пока Матвей болтался в Птичьей Лапе, Евлампий Егорович, казалось, постарел лет на десять. Мешки под глазами, серое лицо, усталый взгляд.

– Так точно. Еще бы пару минут, и мы бы его сюда притащили.

Делягин вздохнул. Самое гадкое – это сожалеть о несбывшемся. Поправить ничего уже нельзя, а настоящее и будущее отравить – запросто. Турухтанов как будто услышал его слова.

– Не кори себя, – посоветовал он. – Это шальной случай. Разовый шанс. И неизвестно еще, как бы все обернулось. От тебя тут мало что зависело. Понятно, что если бы получилось, было бы полегче, но есть, как есть, и надо идти дальше.

– Так а некуда идти, – обреченно глядя в пол, выговорил Матвей. – Меня больше всего гнетет именно это. Ладно, не получилось. Но теперь вообще непонятно где его искать, а он, похоже, начинает разыгрывать новую карту. Только к чему он начинает подтягивать эвакуацию?

– А вот это как раз понятно, – невесело усмехнулся Турухтанов. – «Харон» готовится к высадке и эвакуации, вот Таиксана и начинает прогонять эту тему по городам, чтобы народ не верил.

– Ничего не понимаю, – нахмурился Матвей. – Ему же наоборот выгодно, если он сможет пробраться на орбиту.

– Конечно, – согласился Евлампий Егорович. – Только организованная эвакуация и вынужденная – это две большие разницы. Одно дело, когда ребята из «Харона» будут принимать людей по всем правилам. В оборудованных зонах, с соответствующей проверкой, не спеша, под охраной. А другое – когда народ придется загонять в транспорты силой, или еще хуже – придется гоняться за ними по городам, потому что они не верят федералам и прячутся от них. Чуешь, какие возможности открываются?

– Чую, – обреченно согласился Матвей. – А что, все так плохо, что начинают эвакуацию?

– Ну, плохо, не плохо, – чуть пожал плечами Турухтанов, – а решение принято. Может, кстати, как и для того, чтобы чуть поторопить нашего друга и сбить ему распорядок действий. Вдруг запаникует? Начнет ошибки делать. С тобой-то он чуть не прокололся.