Это был просто сон... (СИ)

— Саттивик, — сказала она чуть погодя. — Не мое, конечно, дело… Но вы с Кмеле и впрямь друг друга любите?

Феолэск тут же подобрался, замыкаясь в коконе ледяного достоинства:

— Это действительно не ваше дело!

"Как бы не так!" — яростно подумала Ирина, но вслух сказала совсем другое:

— Но если вы ее на самом деле любите, тогда какого же черта здесь мыкаетесь?!

Феолэск ошарашено взглянул на нее. Такого он не ожидал настолько, что теперь просто не мог переварить надлежащим образом. Ирина довольно улыбнулась

— Идите к ней! — яростно сказала она. — Будьте с ней рядом, вы нужны ей сейчас как никто другой. Возьмите ее за руку и не отпускайте, а те, кому это не понравится, пусть сообща утопятся в канализации! Пара вы друг другу или не пара, — это только вам решать, вам, и никому другому!

— Вы что, серьезно? — недоверчиво переспросил Феолэск.

— Господи, да идите уже! — отмахнулась Ирина.

Она присела на одну из подушек, специально выложенных в ряд у окна, и стала смотреть на парк, за которым виднелись величественные здания Детского Центра. Удивительнейшее место — Анэйвала! Никакой ксенофобии, то есть межрасовой неприязни. А ведь тут различия не в цвете кожи и разрезе глаз, а на уровне физиологии, вплоть до несовместимости генетического кода. Правда, Кмеле и Феолэск даже по здешним вольным меркам слишком уж колоритная пара.

— С любимыми не расставайтесь, — негромко напела Ирина себе под нос старую, неизвестно с чего вдруг пришедшую на ум мелодию. — Всей кровью прорастайте в них. И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг…

"Рустам, Рустам… Я уже начала забывать твое лицо, ведь у меня при себе даже фотографии, пусть даже самой плохонькой, нет! И сынок наш… Каково вам там без меня живется? Кто бы мог подумать! Ведь я же тогда в магазин вышла! В обычный магазин, через два дома от нашего, там даже дорогу переходить было не надо. Туда, обратно — обычный рутинный поход за хлебом и прочими продуктами, полчаса на все покупки… И чем эти полчаса обернулись! Я даже — спасибо Артудекту! — и не помню ничего!"

Ирина закрыла лицо ладонями и расплакалась.

"Как же мне надоел этот звездный сон!"

Она сердито вытерла щеки. "Не увидел бы кто, как я раскисла…" Ирина ненавидела плакать на людях. Она вообще ненавидела слезы, но иногда, вот как сейчас, не могла удержаться. И каждый раз ей было неловко и стыдно, и хотелось провалиться сквозь землю, только не краснеть отчаянно перед сочувственными взглядами. Или, того хуже, выслушивать всякие умные слова успокоительного окраса…

Ирина встала и… едва не потеряла сознание от дикого испуга. Перед нею стоял Фарго, собственной персоной, он был один, а когда пришел и каким это образом сумел подобраться практически бесшумно, оставалось загадкой.

— Господи, да чтоб вам пусто было! — не удержалась Ирина, хватаясь за сердце. — Так вот и до инфаркта довести можно!

— Простите, — сказал слепой тоном, далеким от раскаяния. — Я не хотел вас пугать.

— И все же напугали! Что вы ко мне пристали? Оставьте меня в покое!

— А я не к вам пришел. Кмеле, несносная девчонка, закрылась в своей палате… и крикнула через переговорник, что видеть меня не желает.

— Молодец! — рассмеялась Ирина.

— Вот я и решил спросить у вас, что тут происходит?!

— А ничего не происходит, господин Дорхайон, — мстительно заявила Ирина.

— Наверное, я все же отыщу кого-нибудь из ак-лиданов и потребую разблокировать эту проклятую дверь, — мрачно проговорил Фарго. — Что она себе позволяет…

— Не делайте этого, — посоветовала Ирина.

— Это почему же еще? — скривился Фарго.

Ирина представила себе весь этот ужас: бригаду медиков, взломанные двери, юных влюбленных под бесцеремонными взглядами всеобщего неодобрения…

Одним словом, жуть кромешная!

И допускать такую жуть Ирина ни в коем случае не собиралась.

— Кмеле там не одна, — сказала Ирина. — Нечего им жизнь отравлять, хватит уже.

— Что?! — яростно выдохнул Фарго, гневно сжимая кулаки.

— Да оставьте же вы их в покое! — сорвалась Ирина. — Пусть они сами между собой разбираются!

— Не вам судить… — начал было Фарго.

— И не вам, это уж точно! Идите отсюда… катитесь по своим делам на свои концерты, и не лезьте в душу бедным детям. Можно подумать, вы сами никогда не любили. Что вы пристали к ним? Зачем топчете их чувства, насилуете их души? Зачем? Что за радость такая, мешать другим быть счастливыми? Да черт бы всех вас побрал! Оставьте детям их радость, пусть они любят друг друга — сколько смогут!

Фарго промолчал. Может быть, и хотел сказать что-нибудь, да слов не нашел. А может быть, что-то понял… кто его знает? Но Ирина знала откуда-то, что прямо сейчас он Кмеле тревожить не будет. И хорошо.

— Знаете что? — в приступе любезности сказала она. — А давайте я вас провожу к выходу! Могу и транспорт вызвать, если захотите.

— Не захочу, — ядовито буркнул Фарго. — И провожать меня не надо! Я и сам прекрасно помню дорогу…

Ирина смотрела ему вслед, в который уже раз удивляясь той уверенности, с какой двигался этот мужчина, незрячий с самого рождения. Вот так, со спины, и не зная в лицо, ничего же ведь не заподозришь!

"Зря я с ним так", — виновато подумала Ирина. — "Наверное, все же не следовало хамить и орать… Но, с другой стороны, не говорите мне, что он не заслужил!"

ГЛАВА 18. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ

Школьная доска. Карта…

Урок истории, и надо рассказывать о Карибском кризисе, но в голове — звонкая пустота. Пальцы в бесцельном тике теребят указку, язык присох намертво. Сейчас… Вот сейчас учитель это скажет…

— Вы не подготовились должным образом, сударыня. Присаживайтесь, два… Надеюсь, к следующему уроку вы исправите сей прискорбный факт.

Он всегда выражался немного старомодно — все эти "судари" и "сударыни". Всегда называл учеников на вы. В его присутствии даже отпетые хулиганы смирели и переходили с мата на нормальный русский язык. Он умел превратить самый скучный урок в нечто волшебное и феерическое. Он уважал учеников, а они в ответ уважали его. Уважали, и — любили.

… И как же стыдно было за невыученный урок! Подвела любимого учителя. Не ответила. И что с того, что вчера и позавчера копали картошку на своем участке, что спина ноет до сих пор, а руки как крюки, и пальцы в волдырях от ведерных ручек. Разве это повод, уроки не выучить?

"Присаживайтесь, сударыня, два". Стыдно до полусмерти, и слезы на глазах, и одноклассники смотрят с жалостью… Вот они-то урок точно выучили. Больше двоек сегодея не будет."

Ирина вскинулась на постели. Сердце колотится, пальцы дрожат. Тьфу, ну, и сон! Школа давным-давно осталась в прошлом, но сны о невыученных уроках приходили до сих пор. На самом деле, Ирина не получила ни одной двойки по истории, она любила историю, им всем крепко повезло с учителем — он был необычным, ярким, талантливым человеком; ученики уважали его.

Но сны о невыученном уроке — именно уроке истории! — часто приходили к ней. Несомненно, Лилайон ак-лидан наверняка распознал бы в повторяемости этих снов какую-нибудь патологию.

Только вспомнив Лилайона ак-лидана, Ирина сообразила, что сон об уроке истории — это первый сон о прежней жизни, увиденный здесь, на Анэйве. Ирина тосковала по дому, иногда тоска накатывала со страшной силой, но сны ей либо вообще не снились, либо запоминались лишь невнятными лохмотьями, в которых не было места для памяти о доме. И вот, сегодня, сейчас… Так живо, так ярко.

Ирина отерла щеки. Глянула на цветную полоску часов — рано. Она думала, что уже не уснет, но стоило повернуться на другой бок, как веки вновь сомкнулись.

Ирина уснула, и сны ей больше не снились.

Ирина ухаживала за цветами. Аккуратно отщипывала усохшие листики, поливала. Серые лианы заметно подросли с того дня, как Ирина поселилась в квартире. Они снова цвели, огромными серыми в синюю точечку блюдцами, и явно чувствовали себя превосходно. А вот с цветочным портретом случилась беда. Он чах буквально на глазах. Листики съеживались, темнели и отваливались. Алавернош тогда подарил этот цветок вместе с извинениями за укус сайфлопа. Ирина невольно потерла руку там, где давно уже не было шрама. Живо вспомнилась больница и все