Любимые враги (СИ)

- Ничего, тебе помогут понять все, что нужно.

- И до каких пор меня будут держать подопытным кроликом?

- Боишься, что укокошат?

- Боюсь, что извилины заплетут так, что овощем стану.

- Ты другого бойся.

- Чего именно?

- Попробуй сам догадаться.

"А чего тут гадать-то?! - подумал Семен. - Сейчас под меня будут копать так, как никогда доселе. Введут сыворотку правды, и я такого наговорю, что даже пожизненной каторгой дело не обойдется..."

И хотя сержант не ведал за собой никакой явной вины, после этой беседы он поверил и в то, что ему есть, что скрывать, и в то, что рано или поздно обязательно вытащит из памяти все детали бойни на Орсине и сражения на Кобо.

ГЛАВА 3. ТРЕТЬЕГО НЕ ДАНО

1

После допроса Семена отвели в госпитальную зону крейсера. И поселили в медицинском изоляторе, у дверей которого поставили пару охранников.

Поначалу Оленова смущало наличие у его дверей поста (не Бог весть какая он шишка, чтобы так его охранять). Однако когда на сержанта обрушились сотни не всегда приятных процедур и не всегда понимаемых тестов, проводимых в различных кабинетах госпитальной зоны, Семену стало уже не смущений. И он начал воспринимать молчаливых охранников просто как деталь коридорного интерьера, хотя при всем при том не забывал при каждом выходе из изолятора приветственно махать им рукой.

Сегодня Оленова, к его великой радости, ни на какие процедуры не уводили. И он был предоставлен сам себе. Однако быстро заскучал.

- Надо чем-то заняться, пока не чокнулся от безделья, - проговорил Семен.

Он сладко зевнул, но тут же энергично потряс головой, словно бодая атакующую его дремоту.

- Включи новости из метрополии, - приказал Семен искину, обслуживающему госпитальную зону.

Из динамиков зазвучал голос диктора, читающего новостную ленту:

- Сегодня правозащитная фракция Законодательного собрания Русского сектора выдвинула на обсуждение депутатов законопроект "О наделении упырков гражданскими правами. - Отныне любое насилие над ними будет караться по всей строгости антирасистского законодательства.

- Они чокнулись! - воскликнул Семен. - Мы же русские, не какие-то там пиндосы или азиаты.

- Идя навстречу пожеланиям активистам организации "Фронт спасения аутических рас", - продолжил диктор, - премьер-министр обязал загсы регистрировать браки между людьми и упырками.

- Выключи это дерьмо! - приказал Семен искину.

Тот послушно выполнил приказ.

Чтобы изгнать из головы неприятные мысли, сержант решил провести уборку в своем изоляторе, не доверяя (и совершенно напрасно) качеству ежесуточной санитарной обработки роботом-уборщиком.

Семен протер губкой с дезинфицирующим раствором свою палату и перенес фронт работ в коридор, по которому медленно, но уверенно продвигался к выходу из изолятора. И тут Оленов увидел через прозрачный пластик входной двери, как по коридору идет молодая и симпатичная медсестра.

Она правой рукой катила перед собой тележку со сменным бельем и обедом, а в левой руке несла пластиковую коробку с прозрачными емкостями, наполненными жидкостями разного цвета и консистенции.

2

Дойдя до двери сержантского изолятора, медсестра остановилась перед ней в нерешительности. Привыкшая к тому, что большинство служебных дверей, как в госпитале, так и по всему кораблю, открываются сами, девушка рассчитывала правой рукой катнуть вперед тележку и зайти в изолятор, не выпуская коробку из левой руки.

Однако в отличие от большинства дверей крейсера дверь в обиталище Семена открылась только вручную. И судя по озадаченному лицу медсестры, та впервые оказалась в таком положении и сожалеет об отсутствии у нее третьей руки.

Двое скучающих охранников - капрал и ефрейтор, стоящих рядом, лишь глупо ухмылялись вместо того, чтобы помочь девушке.

И естественно, Семен, как настоящий мужчина, несмотря на категорический запрет покидать без разрешения изолятор, выскочил из него и распахнул злополучную дверь перед медсестрой.

- Давай помогу, - предложил Оленов девушке и взялся за ручку ее тележки.

- Эй, сержант! Назад! Буду стрелять! - грозно прорычал ефрейтор, явно обрадованный таким нарушением порядка и возможностью проявить себя во внештатной ситуации.

- Чо такое, салага?! - возмутился Семен. - Ты на кого тявкнул, сопля ржавая?!

- Назад, сударь-сержант! Иначе применим силу, - капрал достал из кобуры пистолет-парализатор.

Семен оглянулся и увидел направленный на него ребристый ствол парализатора.

- Глушить меня вздумали?! - вознегодовал сержант. - Оборзели, калоеды! Я вам что, диверсант?!

Возмущению Оленова не было предела. Наш герой жаждал закатить шумный скандал, пусть и с риском получить в живот разряд парализатора.

Но тут Семен остановил себя, испугавшись совершенно незнакомого доселе ощущения. Сепржант ощутил, как со дна его души поднимается волна ярости и силы, способной разом уничтожить не только бестолочей охранников, но весь крейсер.

Лишь на секунду глаза Семена полыхнули Тьмой. Но и этого хватило охранникам, чтобы ощутить ужас и панику. Они испуганно отпрыгнули от сержанта назад, роняя парализаторы на палубу.

Заметив, какое влияние Семен оказал на охранников, Серафима сначала изумленно смотрела на них, трясущихся от страха, а потом перевела взгляд заблестевших от восторга глаз на Семена.

Тот обвел напуганных охранников холодным, презрительным взглядом и, гордо вздернув подбородок, помог медсестре закатить тележку в изолятор

3

Медсестра и Семен зашли в его "апартаменты". И хотя сержант чувствовал себя победителем, легкий холодок от ожидания будущих неприятностей гулял в его солнечном сплетении. Нашего героя тревожило предчувствие, что скоро ему предстоит узнать о себе нечто такое, что ему, такому, как сейчас, - обычному сержанту с парой нехитрых мыслей в голове - сильно не понравится.

- Меня зовут Серафима Штыкова, - представилась девушка.

- Семен Оленов, - сказал Семен.

- Спасибо за помощь! - девушка одарила Оленова благодарным взглядом.

Семен несколько смутился. Чтобы хоть что-то сказать, он одобрительно кивнул и проговорил:

- Штыкова... Фамилия - то, что надо. Боевая.

- Вообще-то, это фамилия моего бывшего мужа... Первого.

- Ты похожа на мою знакомую. Златкой ее звали...

- А ты похож на пришельца.

- В смысле?

Медсестра на секунду задумалась, размышляя, не является ли то, о чем она собирается сообщить мне, военной тайной. И решила, что не является.

- В твоей медицинской карте написано, что в детстве ты перенес грипп "дзетта", - сообщила Серафима.

- И не просто перенес, а чуть было не сдох от него, - подтвердил Семен с таким видом, словно только что счастливо исцелился от гриппа, вогнавшего в свое время в могилу миллиарды человек.

- У переболевших этим вирусом навсегда сохраняются, воспроизводясь вместе с клетками крови, особые иммунные белки.

- Типа, антитела?

- Ага. Они - словно маркер, метящий выздоровевшего. Убрать их нельзя никаким методом. Даже замена оргпластиком ничего не даст.

- Даже трансплантацией печени?

- Даже трансплантацией мозга.

- Ха-ха-ха! И чего?

- А у тебя этой метки нет. Будто ты и не болел "дзеттой".

- Всякое бывает... - пожал Оленов плечами и скривил губы, демонстрируя свою полную непричастность к исчезновению каких-то там антител, пусть для кого-то и очень даже важных.

- В джунглях Орсины ты подцепил паучий лишай. И тебе пришлось имплантировать на спину искусственную кожу. Она выдерживает концентрированную соляную кислоту. А у тебя исчезла бесследно. Зато наросла своя.