Союз нерушимый (СИ)

Часть дня я провёл, отсыпаясь и отъедаясь депутатской колбасой, а ближе к вечеру задумался над дальнейшими действиями и с неудовольствием пришёл к выводу, что все нити ведут на заводе имени Лебедева. Имплантаты убийц, работа Унгерна, подпольная деятельность депутата, - всё сходилось в одной точке. Очень защищённой режимной точке. Точке союзного значения с соответствующей статусу охраной. В поисках информации я снова зашёл в Айсберг, заранее предполагая, что придётся как следует раскошелиться. Страницы сменяли одна другую, но там были явные подделки: даже того, что я знал о "Лебедях" было достаточно, чтобы их раскусить. Странные планы, едва ли не нарисованные от руки и позднее отсканированные.

Отчаявшись найти что-нибудь, я решил прибегнуть к моему любимому средству - работе с осведомителями - и, залогинившись в одном из мессенджеров, я с удивлением обнаружил, что меня ожидает письмо со скрытого адреса.

"Дорогой друг!" - гласила первая строка.

"Ты совсем пропал, не звонишь, не пишешь. Телефон отключен, письма не доходят. Не бросай меня, между нами так много было, я заслуживаю хотя бы последнего слова!

А если серьёзно, то это письмо с просьбой помочь. Я в глубокой заднице, имя которой "Завод Лебедева". Если ты окажешь мне любезность, заявишься сюда весь в белом, то обещаю поделиться очень вкусной и питательной информацией. Уверен, тебе понравится.

Целую,

Барон Унгерн".

В приложении находился увесистый графический файл, открыв который я подпрыгнул на месте. В воздухе передо мной медленно разворачивалась очень точная трёхмерная карта административного корпуса "Лебедей".

Вскочив и заложив руки за спину, я зашагал по комнате.

В голове сразу же закрутился смерч догадок, предположений и предчувствий, которым я не мешал - пусть вертятся, пусть пытаются перекричать друг друга. Подсознание само сделает всю работу и предоставит необходимые выкладки.

Каблуки стучали, я ходил, как на параде, до тех пор, пока в стену кто-то не постучал. Опомнившись, я снова уселся на жалобно скрипнувшую кровать. Ловушка? Возможно. Но что мешало Унгерну угробить меня раньше? Например, заминировать машину или сделать так, чтобы у неё отказали тормоза как раз после того, как я обстрелял Контору? Или вообще не вытаскивать меня оттуда?

Или это был не Унгерн?

"Чёрт!"

Слишком уж гладенько всё получается: я ищу Унгерна, но нахожу данные, свидетельствующие об огромном коррупционном скандале, и тут же засранца-хакера предоставляют мне на блюдечке с голубой каёмочкой, несмотря на то, что он мне теперь не так уж и нужен.

"Неувязки, сплошные неувязки..." И всё-таки Унгерн сделал предложение, от которого я просто не мог отказаться: информация требовалась как воздух. Без неё я натурально задыхался.

В стену снова постучали, и я обнаружил, что с силой болтаю ногой, ударяя каблуком о пол. Внутри меня вспыхнула ярость - и я стукнул в ответ, лишь за долю секунды взяв себя в руки и не ударив в полную силу. С потолка посыпалась белая пыль и паутина, показалось, что вздрогнул весь старый барак.

Нет уж, без меня. Даже так, с планом и приглашением, лезть на завод в одиночку было слишком опасно.

Я подошёл к окну и, глядя на улицу сквозь грязное стекло, сбросил стандартное спам-письмо на один из секретных ящиков Палыча. Потом, прождав почти полчаса, продублировал послание на все адреса, которые были мне известны, но ответа так и не дождался. Тишина. Обычно на подобные засекреченные приглашения пообщаться шеф отзывался очень быстро, но сейчас он либо был чем-то очень занят, либо... Либо не хотел связываться с преданным анафеме бывшим сотрудником.

Стиснув зубы в попытке сдержать рвущиеся наружу ругательства, я пробарабанил пальцами по шершавому пыльному подоконнику. Чёрт бы побрал все эти подковёрные игры! Шкура у меня, к сожалению, в наличии всего одна, поэтому ужасно не хотелось подвергать её опасности. Но делать нечего: я мог упустить Унгерна, который сейчас был уникальным шансом получить информацию. А это означало провал расследования и потерю шанса на реабилитацию...

Складывалась самая неприятная ситуация из возможных: когда единственный разумный ход во всей партии был спровоцирован и наверняка заранее просчитан противником, в то время, как его намерения оставались для меня загадкой.

21.

Снова общественный транспорт, снова давка, ругань, запахи пота, чеснока, кислого пива и грязной одежды. Я уже привык передвигаться так - без личного автомобиля. Было страшновато выронить обрез или пистолет, однако плащ скрывал самодельную перевязь, которую я сшил сам из кожаных обрезков, купленных в сапожной мастерской у метро. Да, коряво, да, немного натирает, зато не приходится нести оружие, например, в штанине или в сапоге, как я собирался раньше. Это, безусловно, очень брутально, но не совсем удобно.

Вокруг "Лебедей" я кружил почти до полуночи и впал в отчаяние.

Вооружённая до зубов охрана, набитые электроникой и оттого практически разумные собаки, машины, куча технических средств контроля. И против всего этого - простуженный старый мужик с пистолетом и обрезом. Негусто. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что, как и у любой крепости, единственным слабым местом завода были ворота. Они, разумеется, тоже охранялись, но можно было сесть на хвост какой-нибудь фуре из целой вереницы, ожидавшей своей очереди на досмотр. Быстро сбегав в магазин неподалёку, я вернулся с брикетиком чёрного перца и принялся высматривать такси до завода.

К воротам вёл длинный тесный "коридор", зажатый между двумя подпиравшими небеса бетонными стенами завода. Сверху светили гроздья прожекторов, и в их безжалостных лучах окружающее пространство выглядело голым и беззащитным.

Я присмотрел фуру, стоявшую в темноте, позади всей вереницы. К ней я подкрался незаметно и, стараясь не попадать в поле зрения зеркал и камер, посыпал, и натёр перцем кое-какие её металлические части. Этим же перцем я вымазался сам, отчего в носу засвербело, и я несколько раз беззвучно вздрагивал, чихая.

Ворота открылись, очередь двинулась вперёд, а я уже висел вниз головой, прицепившись к фуре, чувствовал, как приливает кровь к голове и ужасно хочется чихать. Вереница ползла жутко медленно, лай собак и голоса охранников постепенно становились всё ближе. Грязь под машиной блестела в свете фонарей, как звёздное небо, рухнувшее на землю. Фура дёргалась, от ледяного металла ладони уже давно окоченели, я боялся, что ещё совсем немного - и сорвусь к чёртовой матери прямо под колёса, пустив коту под хвост весь хитрый план.

Грузовик въехал в ворота и остановился в небольшом "отстойнике" - тесном бетонном загоне. Я рассмотрел ноги охранников: пятеро типов в чёрных галифе и грязных кирзовых сапогах. Рядом смирно сидели две огромные овчарки, у которых часть головы была металлической, отчего складывалось впечатление, будто они носили каски. Глаза светились красным - зрелище не для слабонервных - инфернальное.

"Немцы в касках", - подумал я, но мысль не показалась такой уж забавной.

Сжаться, стать как можно меньше, не дышать, не думать...

Охранники о чём-то говорили - я не слышал их из-за рычания двигателя. Они подвели собак, те принялись принюхиваться, заставив меня внутренне содрогнуться и стиснуть занемевшие пальцы, едва не оставляя вмятины в сыром холодном металле. Не паниковать, не паниковать, спокойно...

Этот момент въелся в память, как статичное изображение на плазменном телевизоре.

Запах псины, выхлопов и ядрёного сапожного крема, тарахтение двигателя, сквозь которое пробиваются короткие фразы охраны, отказывающие пальцы, кровь, стучащая в висках, красные глаза и чёрные носы, вдыхающие грязный воздух...

Овчарка громко фыркнула, и спустя полсекунды вторая псина повторила за ней. Охранники громко засмеялись.

- Не нравится, да? - рука потрепала одну из собак по холке. Та подняла голову и возмущённо гавкнула.