Последнее испытание

Но Шервуд в этом вовсе не уверен. Сейчас он вдруг начал обнаруживать в своем проекте все новые и новые недостатки.

Он стоял в рассеянности на берегу моря и смотрел на бегущие навстречу волны. Завтра! Завтра начнется испытание...

3.

Как все произошло? Шервуд, конечно, знал, так же как и Мак-Кинли, что в сорока километрах от полигона проходит ураган. В этом не было ничего неожиданного и страшного. Ураган шел в точности по маршруту, который заранее выводила на карте синоптическая машина. Временами казалось, будто не машина следила за ураганом и вычерчивала его путь, а он шел покорно по линии, начертанной машиной, - так, словно в парном танце, совпадали до мелочей их шаги. А потом что-то произошло! Мало вероятно, чтобы ошиблась машина. Скорее всего в игру вступили факторы, которых машина не знала и не могла учесть, - произошел тот случай, один из миллиона, что время от времени выпадает на долю исследователя природы словно в насмешку над его усилиями покорить ее.

Поскольку ось движения урагана проходила вдалеке от полигона, Шервуд без всяких раздумий вошел внутрь только что собранной станции. Он знал, что точна современная синоптика, построенная на твердых математических расчетах, и вовсе выкинул из головы этот ураган. Не думаем же мы, как бы не попасть под поезд, находясь в нескольких километрах от железной дороги.

Мак-Кинли и Костя остались снаружи. Сквозь прозрачные стены переходных коридоров Шервуд видел, как они спокойно о чем-то разговаривали. Потом, когда Шервуд удалился на добрых полкилометра, он увидел, что они засуетились и стали размахивать руками. Пластилитовые стены станции не пропускали радиоволн, поэтому блок-универсал Шервуда не принимал сигналов от блок-универсалов Мак-Кинли и Кости. А расстояние было слишком большим, чтобы можно было разобрать жесты.

Шервуду оставалось одно из двух: проникнуть в обзорную башню и подключиться к антенне, напаянной на ее корпус, или же поскорее выбраться наружу. Он не успел сделать ни того, ни другого.

Крайнее здание вдруг как-то странно запрыгало на месте. (Станцию не закрепили наглухо, так как считали, что в этом нет необходимости. Ее просто привязали к кольцам, ввернутым в бетон сборочной площадки.) Итак, сначала от земли отделилось крайнее здание. Оно теперь напоминало, какое-то фантастическое пресмыкающееся, гигантского обитателя неведомых миров, которое нервно било хвостом.

Потом начали лопаться швартовы в разных местах. Взглянув туда, где были Костя и Мак-Кинли, Шервуд не увидел их. По земле катились клубы пыли, стволы деревьев, какие-то извивающиеся в воздухе листы. На миг Шервуду показалось, что он различает знакомую ему фигурку практиканта. Костя, если это был он, упал, сбитый ветром, тут же встал, снова упал и покатился как лист, сорванный с дерева. Затем все вокруг охватила такая мгла, что Шервуд стал протирать глаза, точно в них попала пыль. Сильный толчок подбросил его, он упал на спину. В следующий момент конструктор почувствовал, что он поднимается в воздух.

В ранней юности Шервуд видел, как сильным порывом ветра сорвало с веревки рубашку: она летела, болтая рукавами, и исчезала за крышей дома. Сейчас он представлялся себе муравьем, который забрался в такую вот рубашку. Коридор, в котором он очутился в этот трагический момент, напоминал гигантский рукав; он сгибался во время полета. Ощущение было так неприятно, что Шервуд поспешил перейти в более надежный, менее колышащийся отсек. Хватаясь за какие-то кольца, впаянные в стены (сейчас Шервуд не мог даже припомнить, для чего они должны были служить), он стал пробираться к двери. Опустив глаза вниз, он различил сквозь прозрачный пол мутные клубы, вспухающие пузырями, словно заглянул в кипящий котел.

За дверью прямо вверх поднималась лестница. Шервуд стал на нижнюю ступеньку, но она не сдвинулась с места. Эскалаторы, конечно, не работали. Он стал подниматься, хватаясь за поручни.

С верхней площадки лестницы открывался вход в круглый зал. Его прозрачные стены в вихре урагана гнулись, то вминаясь, то выпрямляясь; временами по ним пробегала дрожь. В тот момент, когда Шервуд вступил в пустой зал, сооружение сильно накренилось, пол встал под углом почти в сорок пять градусов. Шервуд успел схватиться за стойку для оборудования у стены, иначе он полетел бы к противоположному концу зала. Так он висел, упираясь ногами в рифленый пол, минуты две, а пол все поднимался.

По ту сторону стен в пыльной мгле, проносились полупрозрачные здания округлых форм с крышами-куполами, напоминая гигантскую связку воздушных шаров, пущенных по ветру. Какой-то рукав мотался, как исступленный, и Шервуд до боли ощутил напряжение, которое испытывали закрепки: когда-нибудь начнут же они вываливаться!

Резкий толчок оборвал мысли Шервуда. Стойка, за которую он держался, словно забрыкалась, пытаясь его отбросить. Вибрация передалась его руке, пальцы разжались и он покатился сначала по полу, а потом по стене, которая медленно, как барабан, вращалась под ним. Он докатился до другой стойки и ухватился за ребристый выступ. Но его тут же вытряхнуло и из этого угла.

Катаясь по желобу, который образовал стык пола и стены, Шервуд смятенно думал: "Только бы вращение прекратилось!" От вращения разовьются центробежные силы и тогда уж вся эта музыка наверняка разлетится по швам. Он, создатель сооружения, знал, что оно для таких испытаний не предназначалось!

Крен на какое-то мгновение уменьшился.

Дверь, дверь, хоть какую-нибудь дверь! Нельзя же до бесконечности кататься в этом огромном зале, как горошина в консервной банке. Увидев, наконец, какую-то дверь, он вышмыгнул, как мышь, из зала и очутился в коридоре.

Здесь стены не просвечивали и обстановка казалась безопаснее, а неожиданные крены напоминали качку корабля в бурю - ощущение вполне земное. Мгновениями Шервуд забывал, что станция, построенная для Венеры, мчится в воздухе, словно выпущенный из рук бумажный змей. Он никогда не думал о планирующих способностях проектируемого им сооружения. Сейчас он пришел к выводу, что создал почти идеальный парашютирующий аппарат.